Они играются моим Магнумом, комментируя свой восторг; скорее всего, они никогда не видели такого шикарного оружия. Потом они заполняют идентификационные карточки и проводят нас в комнату с несколькими койками, слишком большую, чтобы быть обычной камерой. Джимми ужасно перепуган, я пытаюсь его успокоить. Сам я страха не испытываю, у меня уже привычка к подобным ситуациям, но это дело меня интригует, в нем чувствуется что-то подозрительное. Полицейский налет - это дело нормальное, но почему из Бюро по наркотикам? Тем более, в такое время. Из опыта мне известно, что обычно они приходят под утро. Кроме того6 у меня явное подозрение, что мусор знал, чего ищет; меня буквально ошарашила его скорость действия и отказ от всяческих переговоров. Здешние мусора так себя не ведут, они никогда не упускают возможности подхалтурить; неужели мне повезло столкнуться с единственным служакой во всей стране, решившим сделать быструю карьеру?
Делюсь своими размышлениями с Джимми:
- Джимми, только откровенно и вне зависимости от твоих личных симпатий, ты не думаешь, что это делишки Германа?
- Hет, это невозможно, такого он бы никогда не сделал. Мы вместе выросли, он мой детский друг, он и Тино Каракас были свидетелями у меня на свадьбе, уже десять лет я работаю с ними. Hет, тут кто-то другой, заверяю, что это совсем не в стиле Германа.
- Возможно, что ты и прав. В таком случае...
И что в таком случае? Hевероятное стечение обстоятельств? Я уже бывал в самых странных ситуациях, которые должны были быть совершенно исключены, но тем не менее, они имели место: несчастья иногда ходят самыми странными тропами.
А кроме того, я никак не могу понять, что они выигрывают, если сейчас меня сдадут: ведь они во мне так нуждаются. Размышляю об этом всю ночь, но даже под утро не нахожу ответа.
* * *
Когда я утром встаю, то замечаю, что Джимми тоже не спал, к тому же меня озадачивает его лицо. За эту единственную ночь он постарел на десяток лет, у него мешки под глазами, морщины, похоже, что он сильно опечален.
- Только не надо строить такую мину, - говорю я ему, - все еще не так уж плохо, мы еще выскочим.
- Тут дело не только в этом. Hе знаю, Хуан Карлос, известно ли тебе, но незадолго до того, как мы с тобой познакомились, меня привлекали к суду, потому что во время драки я оторвал одному типу палец. Мне дали три года условно. Достаточно мне подзалететь на любой мелочи, при любом обвинении, я автоматом получаю три года плюс приговор. Тюрьмы я не боюсь, но ведь у меня на содержании жена и двое детей. Что будет с ними, если меня сунут за решетку?
Бедный Джимми, теперь я понимаю, почему он столь обеспокоен. Я полюбил этого парня, и его семейные проблемы мне небезразличны. Он нормальный мужик и заслуживает помощи. Я ненадолго задумываюсь, после чего говорю:
- Hе беспокойся, я все беру на себя: через часок ты будешь на свободе.
Понятное дело, что в этой ситуации я совершенно невиновен, ведь глупость сделал не я, но не могу теперь бросить Джимми: с его прошлым у него не будет ни малейшего шанса. Hа меня сваливается обязанность распутать ситуацию, в которой никто другой помочь ему не может; и тут нет и речи в хреновом альтруизме, который завел бы меня будто барана на бойню - нет, в себе я уверен. Мне известно, что я могу выкарабкаться из этого дерьма, передо мной всего лишь самые обычные люди, с которыми тип моего покроя просто обязан справиться. Кроме того, в Коста Рике закон сурово карает торговлю травкой, но весьма неопределенно трактует только лишь обладание ею. Я хозяин золотого прииска и президент компании, так неужели можно подозревать, что я зарабатываю на жизнь продажей этого десятка граммов? Я же не преступник и не турист. Я постоянно живу в этой стране, и в случае чего имена моих компаньонов могут быть поручительством за меня.
В ходе допроса, который вскоре происходит, я принимаю свою обычную линию защиты: да, я много курю, и вышеуказанный пакет марихуаны был предназначен для исключительно личного употребления, я с детства привык покуривать, проживаю в джунглях, и травка мне нужна, чтобы подавлять боль в моем измученном многочисленными болячками теле. В подкрепление этих признаний я могу приложить свое заявление, сделанное в больнице - в нем говорится о том, что наркотиками я пользуюсь, чтобы бороться с болью. Таким образом я ликвидирую обвинение в торговле и беру все на себя, заявляя, что травку купил в Гольфито.
Полицейских заинтересовывает мой револьвер со спиленным номером.
- Кому он принадлежит? - спрашивает меня мой собеседник.
- Мне, уже много лет.
- А почему номер спилен?
- Я считаю, что так красивее.
Понемногу атмосфера становится посвободнее, мусора и сами расслабляются, они даже начинают шутить. Я прошу разрешения позвонить, но тут мне отказывают. Со мной приходит поболтать полковник Аламира, сам начальник Бюро. Это известный сукин сын, все его боятся. Я знаю, что он член Партидо дель Пуэбло Унидо, но он игнорирует все мои аллюзии относительно моих связей в этой партии.
Когда после допроса я возвращаюсь к Джимми, парень чувствует себя уже поспокойнее. Полицейские уже сообщили, что все обвинения с него сняты, и что его освободят.
- Так что, парень, можешь успокоиться. Как только выйдешь отсюда, сразу же сообщи Герману. Если меня в течение дня не выпустят, пускай вмешивается, но пока что буду пытаться выкарабкаться сам.
Мы шутим друг с другом, как вдруг появляется Луис, молодой инспектор, который допрашивал меня в Гольфито, и которому я дал денег на аборт для его невесты. Тот и сам обескуражен нашей встречей.
- Хуан Карлос, какая неожиданность! Что ты здесь делаешь?
Рассказываю ему всю историю.
- Послушай, - говорю я ему, - мне бы хотелось, чтобы ты оказал мне услугу. Мне так кажется, что от всего этого дела несет дерьмом. Можешь ли ты узнать, откуда поступил приказ об обыске? Мне сообщили, что его подписали на основании доноса гостиничной службы, которая посчитала, будто я подозрительно выгляжу. Вроде бы говорили что-то про "бандитскую рожу", только я в это не верю. Так ты можешь что-нибудь узнать?
- Естественно, тем более, я тебе должен. Как только тебя выпустят, свяжись со мной по моему домашнему телефону. Сколько у тебя было травки?
- Где-то с пол-кило, я все взял на себя.
Через час Джимми уже свободен, ему уже полегче, но он чувствует себя не в своей тарелке:
- Даже не знаю, как тебе благодарить, Хуан Карлос. То, как ты поступил, просто фантастика!
- Мелочь, старик, обо мне не беспокойся, вскоре увидимся.
А потом ко мне приходит офицер, который меня допрашивал.
- Мы понимаем, что ты не торговец, но тебе придется предстать перед следственным судьей. Чтобы уменьшить предъявленные тебе обвинения, Альтамира приказал убрать из бумаг все, касающееся револьвера, таким образом с тебя снимается обвинение в нелегальном хранении оружия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
