class="p1"> — Ну, в любом случае, готова поспорить, что требуется много времени на подготовку замены умелому аврору, — сказала я.
Именно поэтому арбалеты заменили луки, и мушкеты сменили арбалеты. Они не были оружием, которое по-настоящему превосходило предыдущее, по крайней мере, сначала, но их было легче использовать. Умелому лучнику требовались годы на тренировки, но стрелков из мушкета можно было заменить быстро.
Волшебники были ближе к умелым лучникам. Требовались годы, чтобы стать компетентным в магии, и как только такой волшебник погибал, то было трудно просто поставить кого-то вместо него. У авроров был ещё более специализированный набор навыков.
— Велась ли подготовка авроров в течение последних нескольких лет? — спросила я. — Или их меньше, чем обычно?
— Министерство сокращало их, — сказал Хагрид. — Войны нет, и всё было тихо, так что они не видели нужды в них.
— Вероятно, его люди подталкивали к этому годами, — сказала я. — Они провели годы, ослабляя Министерство изнутри, как термиты, пожирающие дом. Снаружи не видно гнили, пока не станет слишком поздно.
Я начала немного больше уважать Тома Риддла.
Он был убит, и всё же его слуги оказались так убеждены в его возвращении, что они продолжали выполнять его план. Или, может быть, они не верили, что он вернётся, но ослабленное Министерство соответствовало их собственным целям. В любом случае, его позиции стали лучше, когда он вернулся.
— Для маленькой девочки, ты, кажись, много знаешь о войнах, — сказал Хагрид.
— Очевидно, что вы никогда не были маленькой девочкой, — ответила я ухмыляясь. — Это своего рода война, идущая ежедневно.
Я осторожно опустила свой горячий шоколад на стол. Думала, что трюк с каменными кексами в том, чтобы вымочить их в жидкости, пока они не размякнут достаточно, чтобы их смог съесть кто-то, кто не являлся хотя бы отчасти нечеловеком. Я вымачивала свой кекс почти полчаса, и он всё равно оставался несъедобен.
— Вы когда-нибудь видели Омут Памяти? — спросила я.
— У Директора, кажись, есть.
— Выглядит очень удобной штукой, — сказала я. — Быть в состоянии просматривать воспоминания. Можно ухватить то, что пропустил.
— На мне это работает не так уж хорошо, — сказал Хагрид. — У меня сильная сопротивляемость магии.
— Ну, это тоже выглядит полезным, — сказала я. — Что означает, что вам, вероятно, следует быть настороже.
— Что? Почему?
— В прошлую войну множество людей притворялись, что они под заклинаниями контроля разума. Готова поспорить, на этот раз так оно на самом деле и будет… разве что у Министерства есть простой способ засекать таких людей.
Хагрид покачал головой:
— Если б эт’ было легко, люди не смогли бы приводить этот довод в оправдание.
— Полагаю, что пропавшие, — это люди, которые могли сопротивляться заклинанию?
Он медленно кивнул.
— Так что, вас трудно контролировать? — спросила я.
Он нахмурился.
— Оглушающие отскакивают от меня. Никто никогда раньше не испытывал на мне Империо.
Из того, что он помнил. Проблема с Властелинами была в том, что если они могли заставить забыть о том, что вас захватили, то вы никогда на самом деле не сможете сказать, являются ли ваши мысли вашими собственными. Протоколы Властелин-Скрытник были лучшим, что смог придумать Протекторат в ответ на эту угрозу.
Меня тренировали сопротивляться чужому контролю, но не имелось никаких гарантий, что я смогу противостоять магическому захвату разума. У этих же людей, насколько я знала, вообще не было никакой подготовки.
Всё было достаточно плохо в моём мире; в более населённых городах один из восьми тысяч являлся парачеловеком, и из них, лишь небольшая часть была Властелинами. Это означало, что в любом выбранном городе было всего лишь несколько Властелинов, и многие из них были подобны мне, люди, способные контролировать что-то, не являющееся людьми.
Но в этом мире любой взрослый волшебник, выбравший изучение верных заклинаний, потенциально являлся Властелином. Это было незаконно, но такое редко останавливало кого-то, кто был настроен решительно.
Человек во главе группы идейных последователей, которых не волновал закон, мог достичь много, если был осторожен. Это была опасная стратегия; они должны были быть уверены, что каждая атака достигает цели, и что ни один из врагов не сбежал.
Им требовалось удерживать авроров от осознания того, что на них нападают, пока не станет слишком поздно, и они, вероятно, делали это, продвигая своих людей на влиятельные посты или контролируя разумы людей, находившихся во власти.
Если бы они уже сделали всё, что требовалось, то нужда в секретности отпала бы, но на текущий момент они, скорее всего, только занимали позиции.
Это была долговременная стратегия, показывавшая гораздо лучшее планирование, чем я ожидала. Всё, что я слышала, подслушивая разговоры между слизеринцами в Хогвартсе, указывало на то, что Министерство и газеты были двумя основными источниками власти в волшебном мире.
У них не было армии, потому что она им не требовалась. У каждого волшебника имелось собственное оружие, и в экстренных случаях женщин можно было призывать так же легко, как и мужчин.
Но если слухи были верны, Волдеморт проклял позицию профессора Защиты, что годами вредило подготовке волшебников. По словам близнецов Уизли, множество взрослых волшебников не могли даже овладеть базовым заклинанием Щита. Вероятно, из-за того, что у них годами были некомпетентые учителя.
В конце концов, у взрослых не было проблем с другими видами магии, вроде тех, которым обучали Флитвик и МакГонагалл. Они были слабы только в Защите.
Если это было частью его плана, то следовало высоко оценить хитрость. Он, в сущности, на протяжении десяти лет, а то и более, нейтрализовывал членов волшебного общества. Скорее всего, дети чистокровных, из числа его последователей, получали дополнительное, компетентное обучение летом.
— Если вас трудно контролировать, то тогда вы, в конечном итоге, можете оказаться мишенью, — сказала я. — Может и не прямо сейчас, но когда-нибудь неизбежно. Также они могут попробовать использовать Министерство для этой задачи.
Хагрид насупился:
— Это уже случалось со мной, когда я был мальчиком.
— Так будьте осторожны, — сказала я. — Мне бы хотелось ещё хотя бы разок увидеть единорогов, прежде чем я погибну.
— Получи разрешение
