В общем, обо всех, кто пересекает их пути.
Если они знают, с кем имеют дело, они смогут избежать любого злого умысла и даже разрушить конфликт до того, как он возникнет.
Этот талант естественно передается моему сыну. Он прекрасно осведомлен обо всем, что его окружает, и делает все возможное, чтобы реализовать этот принцип в своей повседневной жизни.
Анника, возможно, и была защищена, но она также может получить любую информацию, которую поставит перед собой цель, благодаря своим навыкам общения с людьми. Именно так ей удалось выжить в нашем мире все это время.
Я доверяю навыкам выживания своих детей, даже когда меня нет рядом. Мне все еще хочется, чтобы они зависели от меня в плане защиты, но я знаю, что настанет день, когда они выберут свой собственный путь в жизни.
Несмотря на это доверие, я чувствую, что что-то пошло не так за то время, пока я ехал сюда из Штатов.
Я переглядываюсь со своим старшим охранником Колей, и он кивает, вероятно, испытывая то же чувство, что и я.
— Сэр.
Я останавливаюсь у входа в особняк, в котором живет мой сын. У дверей нас встречает молодой человек, вероятно, на несколько лет моложе Джереми. У него мускулистое телосложение, светлые русые волосы, маленькие голубые глаза и угловатые черты лица.
Это не один из охранников, которых я отправил с Джереми, когда он впервые приехал на этот мрачный остров, где стоит такая же раздражающая погода, как в Англии, и такие же безвкусные манеры.
В расспросах нет необходимости, потому что я точно знаю, кто он. Мы с Колей следили за ним с тех пор, как Джереми сообщил мне о его существовании.
— Илья Левицкий,— произношу я его имя с укором в своем спокойном голосе.
Его тело застывает, вероятно, понимая, что все слухи, которые он слышал обо мне, — правда.
— Сэр, да, сэр.
Коля обходит его, как огромный кот, который собирается сожрать детеныша, и спрашивает с грубым русским акцентом:
— Возраст.
— Двадцать один, сэр.
— Род занятий родителей.
— Они оба умерли.
— Место рождения.
— Санкт-Петербург.
— Как ты попал на этот остров?
— Стипендия.
— Почему присоединился к Змеям?
— Я не хотел возвращаться к прежней жизни в России и подумал, что если присоединюсь к нью-йоркской Братве, то обеспечу свое будущее.
— Причины, по которым ты дезертировал и выбрал Джереми.
— Он спас мне жизнь, когда не нужно было. Он также научил меня, что я могу взять свою судьбу в свои руки, и если потерплю неудачу, то так тому и быть. Я всегда могу попробовать снова.
— Военный опыт.
— Один год.
— Слишком мало. — Коля цокает. — С таким же успехом можно считать, что ничего нет.
— Я не против снова поступить после колледжа.
— Спецназ? — спросил Коля, приподняв бровь.
— Если этого хочет начальник.
— Даже если это не то, чего он хочет, ты пойдешь. — Я делаю шаг вперед. — Ты должен быть первой линией обороны для моего сына, и если я не могу доверять тебе в его защите, то могу и буду устранять тебя.
Он сглатывает, но не разрывает зрительный контакт.
— Да, сэр.
— Ты кажешься хорошим парнем, Илья, но я буду следить за тобой до самой смерти. — Я хватаю его за загривок и смотрю прямо в глаза. — Если я почувствую хоть намек на предательство, некомпетентность или даже ошибку в суждениях, мы с Колей увидим тебя снова при менее приятных обстоятельствах. И помяни мое слово, смерть будет такой, какой ты только пожелаешь. Будь верен, и ты получишь компенсацию. Все остальное будет наказано.
— Я предан, но не вам, сэр. Я предан Джереми. — Он не пропускает ни одного удара, когда произносит эти слова.
— Как ты смеешь? — Коля тянется к нему, но я поднимаю руку, останавливая его на его пути.
После секундного пристального взгляда на парня, я небрежно отпускаю его.
Он не делает ни шагу назад, не вздрагивает и даже не выпускает вздох облегчения.
Я все еще не совсем доверяю этому парню, но он мне нравится. Возможно, он сможет расширить туннельное зрение Джереми.
— Где он? — я прохожу внутрь с Ильей и Колей сзади.
— В комнате управления. Давайте я вас туда отведу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Нет необходимости. Ты можешь остаться здесь с Колей. — Я улыбаюсь, когда мой охранник бросает на меня взгляд «неужели?». — Пареньку нужно усвоить некоторые суровые факты. Думай о нем как о Яне.
— Не могу. По крайней мере, Ян служил в спецназе.
— Не будь снобом, Коля. — Я улыбаюсь про себя и направляюсь в комнату управления на втором этаже.
Я несколько раз навещал Джереми за годы его учёбы здесь, в основном потому, что моя жена скучает по нему и не хочет беспокоить его, чтобы он часто приезжал домой. По этой причине я выучил все тонкости этого особняка наизусть. На самом деле, я знал все об этом месте еще до того, как Джереми ступил сюда.
В конце концов, я не мог отправить его сюда, не убедившись, что здесь все хорошо охраняется.
Я толкаю дверь в комнату и останавливаюсь на пороге.
Джереми сидит перед бесчисленными мониторами, один, поставив локти на стол, опершись подбородком на руку, и смотрит зацикленный кадр.
На экране девушка убегает с участка, снимая парик и обнажая волосы, прежде чем исчезнуть из поля зрения камеры.
Кадр повторяется снова и снова, словно заезженная пластинка.
Я подхожу к Джереми и бросаю взгляд на то, что лежит перед ним. Полупустая бутылка водки, его телефон, перевернутый на столе, и... комикс? Он даже не читал их в детстве.
Дети равняются на супергероев; он равнялся на меня.
И на клоунов. Он любил этих ублюдков по неизвестным причинам, и поскольку у Лии была небольшая фобия на них, я часто брал его с собой, чтобы посмотреть на эти вещи.
Даже с этой точки зрения он очень похож на меня. Моя жена часто ненавидела это, особенно когда он родился. Ей было грустно, что он ни капельки не похож на нее, но в конце концов она смирилась с этим.
Я хватаюсь за спинку его стула.
— Это та девушка, которая помогла этому ублюдку Крейтону похитить твою сестру?
Мой сын наконец-то замечает, что я здесь, его слегка потухшие глаза сфокусированы на мне, его реакция задерживается, вероятно, из-за того, что он пьян или находится в таком состоянии.
— Папа? Что ты здесь делаешь?
— Серьезно? Я совершил восьмичасовой перелет на этот богом забытый остров, и это первое, что ты спросил?
— Я... не это имел в виду. Я удивлен, вот и все. Почему ты не сказал мне, что приедешь?
— Деловая встреча в последнюю минуту.
— Ты уверен, что это не для того, чтобы превратить жизнь Крейтона в ад за то, что он посмел встречаться с Аннушкой?
— Есть еще и это. Я люблю многозадачность. — Я улыбаюсь, затем сужаю глаза на него.— Ты должен был помогать мне в этой миссии.
— Прости, папа. Я не в настроении заставлять ее ненавидеть меня.
— Тогда для чего ты в настроении? — я показываю на девушку на экране. — Месть?
Его глаза, точная копия моих, к огорчению моей жены, переходят на повторяющееся видео. Он молча смотрит на него, делает глоток из бутылки водки, затем говорит:
— Она думала, что Крейтон хотел поговорить только с Анникой и совершенно не знала о заговоре с похищением.
— Это так?
Он кивает.
— Полагаю, тебе не понадобилось выпытывать у нее местоположение с помощью пыток, как я сначала думал?
Он качает головой.
— Она предложила это, потому что чувствовала себя виноватой за то, что вы с мамой, должно быть, чувствовали. Она также помогла Крейтону, потому что чувствовала вину за то, как она и все остальные отрезали Аннику. — Беззлобная улыбка окрашивает его губы. — Она многое делает из чувства вины.
— Сесилия Найт. Единственный ребенок. Ее родители — Ксандер и Кимберли Найт. Бизнесмен и социальный работник высшего звена, соответственно. У нее есть дедушка — бывший министр и бывший премьер-министр. Другой — дипломат в отставке. Ее дядя по материнской линии пошел по стопам своего отца-дипломата и стал активистом. Благодаря своим родителям она близка со всеми вышеперечисленными людьми и принадлежит к шикарному, богатому британскому окружению. Это означает, что они близки со многими влиятельными фигурами, включая, но не исключая родителей Крейтона, а именно его ублюдка отца.
