и красиво, – она слегка порозовела, смеясь. – Им бы на пилон. В какой-нибудь «райской птице» зависли вниз головой и кружились. Быстро бы выяснили, у кого вестибулярный аппарат сильнее.
– Пилонов в России тогда не было, во всяком случае, в том возрасте мы о них не подозревали. Тогда космонавтами мечтали быть. Почему в центр полетов должны были взять только одного из нас мне непонятно. В общем, мы все втроем взгромоздились в корзину колеса обозрения и покатили. На третьем круге уже скучали, на пятом откровенно зевали, на седьмом на город опустились сумерки, и мы свернулись калачиком на сиденьях, – Лекс едва сдерживал смех.
– На десятом? – лукаво вскинула брови Повилика.
– Десятого мы не помним. Возможно, его и не было. Потому что мы заснули, а смотритель аттракциона нас забыл.
– Серьезно?
– Ага. Видимо не разглядел за ограждениями, а что мы сели на аттракцион запамятовал. Работа у него скучная, пузырек с самогоном бездонный.
– О, боже! – Повилика всплеснула руками. – Как же вам, должно быть, было страшно! Мне ужасно жаль тех мальчишек!
– Не то слово. Мы на помощь-то звать боялись! В милицию отведут, еще и от родителей влетит. Мы замерзли, тряслись, словно кутята! Тело все затекло, на высоте лишний раз пошевелиться страшно. Ладно, не хватило мозгов по спицам и этим лучам железным, что от центра к краям расходятся, спуститься. Наверняка бы расшиблись.
– С ума сойти! – Повилика смотрела на Лекса во все глаза. – Ну вы и балбесы!
– Охранник обалдел утром, когда нас спустил. Решил, что мы ночью туда залезли по этим кругам. Орал, с палкой за нами гонялся. Грозил в милицию сдать. Хорошо, нас трое, мы в разные стороны разбежались, как тараканы, он не поймал. До следующего лета носа в парк не казали.
– Ну и кто из вас был признан настоящим космонавтом?
– Ночь в хлипкой люльке на высоте примерно трех девятиэтажек подвела к мысли, что никто из нас не пригоден к полетам в космос. К тому же первопроходцы уже летали, и даже по луне ходили, а значит, делать там больше нечего, мероприятие так себе, скучное и неинтересное.
– Очень разумные выводы, – Повилика допила вино. – Я бы тоже не пошла в космонавты. Кстати, я, наверное, единственный человек в мире, который никогда не катался на колесе обозрения.
– Серьезно? Ни разу? Даже в детстве?
– Не-а, – честно призналась девушка. – Даже не знаю почему.
– Пошли! – Лекс позвал официанта рассчитаться. – Это нужно срочно исправить. В новом парке самое высокое колесо обозрения в России, не помню, сколько метров, но мы сейчас его покорим.
Он готовился к сопротивлению. Ни одна девушка не упустит возможности пококетничать, но Повилика только прикусила губу и с любопытством и предвкушением смотрела на Лекса. Повилика с головой кидалась в любую авантюру.
Через пятнадцать минут такси подвезло их к высоким воротам, по которым скакали гипсовые мартышки, извивались питоны и рычали львы. Вывеска гласила «Большой парк аттракционов „Джуманджи“».
– Кажется, в Джуманджи что-то пошло не так? – хихикнула Повилика.
– Кончилось все нормально, – пообещал Лекс.
С последнего раза, как Лекс катался на колесе обозрения, многое поменялось. И сам аппарат радовал новизной, блеском, отсутствием скрипа и ржавчины. Люльки предлагались на выбор: закрытые, застекленные или открытые с яркими надежными бортиками из акрилата. В качестве смотрителя вежливые, энергичные добры молодцы в форменных красных футболках, которые и в кабинку под белы рученьки препроводят, и легких горячительных напитков предложат.
Лекс приобрел бутылку хорошего просеко, укомплектованную двумя стеклянными фужерами. Цена ничуть не смущала, восхищал сервис.
– Мне, наверное, достаточно, мне же в клуб еще, – Повилика грациозно приземлилась в креслице и легонько повертелась в нем, обозревая окрестности.
Лекс не стал настаивать. Они медленно поплыли вверх.
Мужчина болтал без умолку, показывая то одну достопримечательность, которую он помнил из детства, то другую.
– Вот это вообще древнее здание… – он повернулся к девушке и замер на полуслове.
С ней творилось что-то неладное. Загорелая, золотая кожа Повилики побледнела до синевы, губы дрожали, на лбу выступила испарина. Она крепко, до белизны, сцепила пальцы.
– Господи, что с тобой? Тебе плохо? – Лекс перепугался не на шутку. – Тошнит? Болит что-то?
– Лекс, мне стыдно признать, – она заикалась и смотрела на пол кабинки, поднимая взгляд на мужчину лишь на мгновение. – Я боюсь.
– И ничего не болит?
– Нет.
– Не бойся, моя золотая. Все будет хорошо, – он соскользнул на пол перед ней, обнял за колени. – Современный надежный механизм. Для проверки здесь провозили слоников. Один такой в джинсовых шортах при тебе вылез из нашей кабинки живой и невредимый.
Повилика смеялась, запрокидывая голову назад, по щекам текли слезы.
Лекс не мог вспомнить, что делать с паническими атаками и ужасно корил себя за придуманное развлечение.
– Дыши глубоко и медленно, – он гладил ее по ледяным рукам, покрытым испариной.
– Давай выпьем, – выдохнула она, почти справившись с дрожью в голосе.
– Обязательно, – Лекс мгновенно открыл бутылку и, словно заправский официант, налил бокал до краев.
Он протянул его Повилике. Она спешила. Быстро запрокинула стакан, залпом отхлебнула. Газированное вино ударило в нос, и она чихнула, подавилась, закашлялась. Лекс уже достал из сумки пачку бумажных платочков.
– Я теряю навыки, засмеялась она, – прижимая салфетку к носу. – А ведь могла шампанское даже из бутылки выпить. Мы как-то с Ольгой гуляли по городу от клуба к клубу, по две бутылки слопали из горла. Еще спорили, у кого первого из носа брызнет.
– Ну, тут надо больше навыков, чем для полета в космос.
Повилика выдохнула, он протянул ей вновь наполненный бокал, налил себе. Они чокнулись. Руки у девушки больше не тряслись, но во взгляде по-прежнему читался страх, и по сторонам она старалась не смотреть. Лекс и не настаивал. Да и Повилика интересовала его гораздо больше, нежели вид на город с высоты птичьего полета. Он так и просидел перед ней на коленках, гладя ее по руке, подливая просеко и отвлекая разговорами от положения кабинки.
– Следующий раз морально подготовлюсь и, вероятно, смогу рассмотреть что-то сверху, – виновато улыбнулась она, когда до земли оставалось меньше четверти круга. – Вот уж не подозревала, что у меня есть страх высоты. Мне казалось, я от него избавилась. На воздушном шаре меня тоже накрывала паника, но после этого я все высотки в округе облазила, даже по парапету на крыше гуляла. Решила, что от страхов свободна.
– Ты летала на воздушном шаре? – Лекс вернулся в свое кресло.
– Да, в Турции, – Повилика почему-то смутилась. – В Каппадокии. Тоже толком не помню ничего. Тряслась от страха, вцепившись в край корзины.
– Парапет крыши
