думать, не слышать, не чувствовать…
– Пришли слухи из Икнилда. – Я сама удивилась тому, как спокойно звучал мой голос. – Пираты перехватили корабль, сожгли и утопили. Выжил один матрос, он и рассказал об этом.
Алан порывисто поднялся, шагнул к окну, повернувшись спиной ко мне.
– Насколько… можно верить… этим слухам?
– Не знаю. – Я медленно села. Голова больше не кружилась, в глазах прояснилось и, вроде бы, звуки тоже перестали доходить словно сквозь вату. Это хорошо. В ближайшую неделю мне понадобится ясный разум и все силы.
– Мне рассказать Еве, или ты сама? – надтреснуто произнес Алан. Ссутулился, закрыв лицо руками.
Я прикусила губу. Акиль не успел стать мне другом, но Алан, получается, получил весть о гибели двух друзей. А Ева…
И никакие утешения не помогут.
Я обняла Алана со спины, ткнулась лбом между лопаток.
– Может быть, это какая-то ошибка. Кто-то что-то перепутал.
Это было жестоко, наверное. Какая может быть ошибка? Другой корабль? Кто-то назвался хранителями, чтобы сбросить посильнее цену за найм судна? Или так ненавидит хранителей, что хочет выдать желаемое за действительное? Тот матрос сошел с ума?
Как бы мне хотелось самой в это поверить!
– Может быть, – все тем же надтреснутым голосом произнес Алан.– Дай мне пару минут.
Я молча шагнула за дверь, успев услышать глухое рыдание. Прислонилась лбом к стене. В груди саднило, жгло. Слезы, наверное, погасили бы это жжение, только они никак не желали пролиться. Может быть, потому что я никак не могла поверить по-настоящему, что Рика больше нет. Казалось, я сейчас проснусь и он снова будет рядом. Только проснуться не получалось.
– Извини, что выгнал тебя из собственной комнаты, – сказал Алан, выходя. Веки его покраснели, голос дрожал.– Пойдем к Еве.
Не хочу. Не просто же так раньше велели казнить гонца, принесшего дурные вести. Нет, конечно, Ева ничего мне не сделает. Но Алана подкосила весть о гибели друзей, а сейчас мне придется рассказать Еве о смерти и любимого, и друга. Пусть Алан, он ее друг, в то время как мы едва знакомы. И язык у него подвешен лучше, найдет правильные слова, такие, что причинят меньше боли.
Как будто можно найти такие, что не причинят боли! И мне все равно нужно поговорить с Евой. Сейчас она – старшая среди Хранителей, и у нее нужно просить разрешения съездить в столицу. Не разрешит – уеду так, и плевать, какая кара предусмотрена за дезертирство. Но лучше договориться. Хотя бы чтоб Николас за меня не волновался.
Ева была у себя в комнате. Едва взглянув на меня, нахмурилась. Я замешкалась в дверях, казалось стоит переступить порог, и не останется даже тени надежды, что произошла ошибка, и Рик жив. Словно с каждым повторением слова становились все более материальными.
– Дурные вести?
Я кивнула. Горло на миг перехватило спазмом. Алан подпихнул меня, в спину и пришлось все-таки пройти внутрь и сесть. Очень хотелось спрятать глаза, чтобы не видеть, как исказится от боли лицо Евы. Но я заставила себя поднять взгляд.
– Сенешаль лорда Рэндольфа утверждает, что его человек встретил в Инкилде матроса с корабля, на котором уплыл… уплыли Ричард и Акиль.
– И?
– Тот матрос утверждает, что больше никто не выжил. Корабль сожгли.
– Пираты? – с жутковатым спокойствием переспросила Ева и я поняла, как совсем недавно выглядела в глазах Алана.
Я кивнула.
– Ты сама говорила с этим моряком?
Я помотала головой.
– Тогда я не поверю, пока не удостоверюсь сама, – припечатала Ева.
Алан за моей спиной шумно вздохнул, словно такая реакция была для него неожиданной.
А ведь Ева храбрее меня. Я тоже не хочу верить, но боюсь надеяться. Боюсь, что просто не вынесу, если надежда окажется ложной. Но раз Ева надеется, значит, она меня поймет.
– Об этом я и хотела тебя просить. Отпусти меня в столицу и дай нескольких солдат в сопровождение, если можно.
– Зачем? – все так же спокойно пожала она плечами. – Через две недели – хорошо, положим три, учитывая всякие непредвиденные обстоятельства – все станет ясно. Они либо вернутся, либо нет.
Неужели Ева в самом деле сможет спокойно ждать две недели? Есть, спать, заниматься повседневными делами, не зная, жив ли тот, кого она любит? Или она уверена, что жив, и все это – какая-то чудовищная ошибка? Мне бы ее уверенность! Только я совсем недавно убедилась, что Рик не бессмертен.
– Мне нужно в столицу, чтобы встретиться с королевой.
Когда-то ее величество предлагала обращаться к ней за помощью. Тогда я подумала, что скорее сдохну. Но, вот она я, живая, а больше просить о помощи некого…
Ева покачала головой.
– Ты не получишь аудиенции. Эмма даже не узнает, что ты просила о ней. Никто не станет разговаривать с Розой Эйдо. Разве что если у тебя есть знакомые, которые займутся твоим делом за тебя.
Я заставила себя разомкнуть сжавшиеся челюсти. Забыла. Успела забыть что я – никто.
– А зачем тебе встречаться с Эммой? – поинтересовался Алан.
– Чтобы отомстить.
А я ведь действительно была уверена, что отказалась от мыслей о мести. Не хотела, чтобы и дальше лилась кровь. Но то, что я узнала за эту ночь, то, что случилось за утро, заставило меня переменить мнение. Да, эта кровавая волна должна остановиться. Поглотив того, кто ее запустил.
– Отомстить с тем же результатом, что и в прошлый раз? – горько усмехнулся Алан. Я выругалась, и он торопливо добавил: – Нет, я не имел в виду, что ты сойдешься с…
Кажется, я зарычала. Алан вскинул руки, успокаивая.
– Я лишь боюсь, что в этот раз убийца, кто бы он ни был, тебя не пощадит.
– Мне плевать.
– Ты что-то знаешь? – поинтересовалась Ева.
Я в двух словах пересказала, как лорд Грей обещал вернуть мне удел. И как Рик отказался взять его под стражу без доказательств.
Ева скривилась.
– Королева не может просто казнить лорда Грея, как не мог и Ричард. Нужны доказательства.
Доказательства у меня есть, но много ли в них толку, если королева даже не узнает, что я просила об аудиенции?
– Можно обойтись и без ее величества. На Совете уделов любой в праве потребовать справедливости и вызвать обидчика на божий суд.
Алан покачал головой.
– Идея хороша, но ты Ричарду не родственница и не… прости, не жена.
– Да и сделает лорд Грей тебя за полминуты, – вмешалась Ева. – Несмотря на реакцию хранителя. Это поколение наших родителей. Они родились с мечом в руках и не выпускали его всю жизнь.
Она права. Мужчина в самом расцвете
