(Не) Сокровище капитана
Пролог
Прошуршала щеколда, открылась дверь.
— Миледи, следуйте за мной.
Томас, доверенный слуга отца. Его не подкупить, от него не убежать, и разжалобить тоже не удастся. Я покорно вышла из комнаты, где просидела взаперти весь последний месяц.
Мама бросилась ко мне. Пришла! Все-таки пришла проводить. Слезы потекли у меня по щекам.
— Все хорошо, доченька, — прошептала она, обнимая. — Все будет хорошо.
— Ничего уже не будет хорошо!
— Стены монастыря защитят тебя от страстей.
— И от жизни…
И от Джека. Новый свет — это навсегда. Это значит, я больше никогда не увижу ни любимого, ни дом, ни маму, ни даже батюшку. Кричать в сердцах «Видеть вас не желаю!» — одно, а на самом деле…
— Подумай об этом как о возможности, — она погладила меня по спине.
— О, да, потрясающие возможности, — не удержалась я. — Молиться, поститься, слушать сплетни товарок по несчастью. Возможность не носить корсет, но даже это меня не утешает.
— Возможности не рисковать жизнью, рожая детей. Возможности начать все сначала в новом мире. Возможности читать и думать. — Мама улыбнулась, вытирая мне слезы. — Может быть, станешь аббатиссой и мы здесь будем гордиться твоими деяниями…
— Что я слышу, леди Элейн!
Я вздрогнула, оборачиваясь на отцовский голос. Лицо батюшки покраснело от гнева.
— Пока я стараюсь избавить нашу дочь от пагубных страстей, вы взращиваете в ней честолюбие? А я-то гадал, почему все усилия пропадают втуне!
Мама не ответила. Я вообще не помню, чтобы она хоть раз попыталась поспорить с мужем.
И все-таки он пришел. Я не видела отца с того дня как меня вернули домой. Когда он велел запереть меня в комнате. Я бросилась отцу в ноги.
— Батюшка, умоляю, не отсылайте меня! Я буду послушной! Я никогда больше…
— Встань, — брезгливо прервал он меня. — Надо было думать до того, как согрешить. Теперь нам всем остается только молить Господа, чтобы в монастыре ты смогла отрешиться от мирского и спасти свою душу.
— Пожалуйста… — я попыталась еще раз. Не могла не попытаться. Что я буду делать одна в Новом свете? В тот момент я в самом деле намеревалась исполнить все свои обещания. Постараться не думать о Джеке, как бы ни хотелось мне получить от него весточку. Я не хочу, не могу уезжать!
— Встань, — повторил он. Оторвал мои руки от камзола. — Я буду молиться за тебя, Белла. Больше я ничего не смогу для тебя сделать, и пусть господь будет к тебе милостив.
Я поднялась.
— Покажи карманы, — велел отец.
— Там ничего нет, батюшка.
Отец бесцеремонно распахнул полы моего платья, полез в карманы сам. Когда он вытаскивал оттуда сложенный в несколько раз лист бумаги, на лице его было злорадное торжество.
— Ты все-таки смогла скрыть его любовные письма!
Он развернул бумагу. Помолчал. Прокашлялся. Матушка подавила улыбку, я старательно смотрела в пол. Не зря я переписывала молитвы самым убористым почерком, на который только была способна.
— Гм, — отец прочистил горло. — Рад что ты, наконец, взялась за ум. Погоди-ка.
Он торопливо вышел и, вернувшись, вручил мне молитвенник.
— Вот. На память о доме.
— Благодарю, батюшка.
Я присела в реверансе. Тихонько выдохнула. С отца сталось бы обыскать меня полностью, а этого никак нельзя было допустить.
— Ступай.
Вот и все. Я снова расплакалась — едва ли мой дом можно было назвать счастливым местом, но, по крайней мере, здесь все было известно и понятно. Впереди же простиралась неизвестность.
— Пойдемте, миледи, — Томас положил ладонь мне на плечо. — Корабль ждать не будет.
Я брела за ним, полуслепая от слез, а в голове билось только одно слово.
«Никогда». Я больше никогда сюда не вернусь.
Глава 1
За стеной шарахнуло так, что я присела, заткнув уши. Что-то затрещало, кто-то закричал. Я сунулась к окну, но все, что смогла увидеть по ту сторону — доски борта чужого корабля.
Я снова заметалась по каюте. Три шага в одну сторону, разворот, три в другую.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Стало тихо. Что там происходит? Кто победил?
— Внизу пассажирка. — Голос капитана Райта был едва слышен с верхней палубы. — Забирайте товар, оставьте ее. Я обещал ее родственникам доставить даму в монастырь в целости и сохранности.
— В монастырь? — раздался незнакомый бархатный баритон. — Дама? И как, хороша она?
Я замерла, стиснув руки перед грудью. Неужели мне удастся спастись?
— Пожилая вдова, решившая удалиться от мира.
Да чтоб тебя! Как же не вовремя ему вздумалось меня спасать!
— И что, разве в Наровле мало монастырей? Непременно нужно плыть на другой конец света? — поинтересовался тот же баритон.
— Дамские причуды неисповедимей путей господних.
Ах, ты!.. Мне, между прочим, и дома было неплохо! И вовсе не дамский каприз погнал меня через море. Где, между прочим, качка, кормят кое-как и скука смертная!
В дверь постучали. Кажется, ногами — так, что затряслись дубовые доски и задребезжал замок.
— Открывай, как тебя там! Или дверь вынесу!
По ту сторону кто-то вскрикнул, донесся придушенный голос капитана.
— Оставьте ее! Много ли прока со старухи?
Сам ты старуха!
Я распахнула дверь, вылетев из каюты, и оказалась нос к носу с крепким мужчиной, одетым в когда-то богатую, но теперь засаленную одежду. Я и пикнуть не успела, как он ухватил меня за локоть и протащил вверх по лестнице — то есть трапу — на палубу.
Когда я выбралась из полутьмы каюты, куда свет еле пробивался из-за чужого корабля, заслонившего иллюминатор, солнце ослепило, и теперь я видела лишь очертания фигур, но не лица. Морской воздух после духоты каюты кружил голову не хуже вина. К запаху моря примешивался — совсем немного, видимо сдуло ветром — запах пороха и еще какой-то незнакомый, отдающий железом.
— Сам ты старуха! — выпалила я, сощурившись против солнца.
Ответом мне стал дружный мужской хохот и сдавленная ругань капитана.
— Немолодая вдова, значит, — промурлыкал обладатель баритона.
Проморгавшись, я, наконец, смогла его разглядеть. Высокий, широкоплечий, длинные темные волосы рассыпались по плечам. Свои, не парик: не завиты и не присыпаны пудрой. Одет как джентльмен: в черный камзол плотного шелка, разве что неожиданно строгий, всех украшений — серебряный позумент вдоль края борта. Под ним черный же жилет, на истинную стоимость наряда намекали лишь серебряный шнур застежки да такие же пуговицы.
Мужчина подошел ближе, приподнял мне подбородок, вглядываясь в лицо серыми глазами.
— Как тебя зовут, сокровище мое?
Жаль, веера нет, стукнуть его по руке. Я дернулась, отстраняясь от бесцеремонного прикосновения.
— Мы не представлены, и я не могу с вами разговаривать.
— Ах, простите. — Его смешок словно бархатом прошелся по коже. Мужчина обернулся. — Господин капитан, представьте меня леди.
— Я не обязан знать всех головорезов Скайдорских морей — процедил капитан.
Он был без шпаги, с прорехой на рукаве, бледный и всклокоченный, но все же не выглядел жалким.
Стоявший по правую руку от него мужчина со шрамом через пол-лица грубо пихнул его в бок.
— Имей уважение к капитану!
Наш капитан скривился, но ничего не ответил. Мужчина в черном ухмыльнулся.
— Мое имя — Блад. Генри Блад.
Услышав имя пирата, Райт переменился в лице. Я сглотнула вставший в голе ком. Человек, покушавшийся на жизнь королевы, лишенный за это титула и земель и приговоренный к казни. Сбежавший их тюрьмы, из которой, как считалось, нельзя сбежать. Объявивший войну всему флоту королевства Наровль. Человек, за голову которого была назначена награда золотом по весу.
Я думала, он куда старше, суровый воитель с печатью рока на челе. А он выглядит ровесником моего старшего брата! Даже младше, наверное. Когда вот так ухмыляется — больше двадцати пяти и не дашь.
