пока мне засовывали в вену иглу, Захар был рядом. То держал меня за руку, то просто наблюдал со стороны, не отпуская мой взгляд. Нам нужен был этот контакт. Он словно объяснял, что мы чувствуем, как нам друг друга не хватало, как мы сходили с ума все это время. Не могли насмотреться друг на друга. А как только снова остались одни в палате, он присел рядом и обнял меня. Да, это непередаваемое и ни с чем не сравнимое тепло родного человека. Как долго мне этого не хватало. Как долго я этого ждала.
— Теперь мы улетим отсюда. Далеко улетим, и ты обо всем забудешь.
Глава 44
Юлька снова уснула, а я сидел у ее кровати и тихо наблюдал за любимой. Тяжело было отходить от нее, все время боялся, что с ней может что-то случится. А я не мог себе этого позволить, не мог. Теперь я глаз с нее не спущу.
Дважды. Дважды я терял жену. Больше не смогу.
Моя любимая хрупкая, но в то же время сильная девочка. Сколько всего она перенесла за свою короткую жизнь. Двадцать семь лет, и десять из них ада. Я не смогу такое простить Виктору. Я живьем его закопаю, гниду. Сдохнет, как самое последнее мерзкое существо.
Снова осмотрел лицо, руки Юльки. Вся в синяках, побитая. Душа на части разрывается от этой картины.
Пидор слишком много себе позволял, и страдать будет куда более изощреннее. Я его уничтожу и глазом не моргну. Настолько похер мне на него, что ни грамма жалости не вызывает. Сучоныш.
Два дня Юлька оклематься не может. Постоянно спит, изредка просыпаясь и не веря, что она действительно в безопасности. И я понимал ее, слишком большой стресс испытала девочка.
Спасибо Татьяне. Если бы не она, я бы еще долго искал жену.
Эта медсестра прибежала ко мне взмыленная, взъерошенная, ее еще охрана не хотела пропускать, но девка оказалась настойчивой. Добилась встречи со мной. Если бы мужики на охране знали, что она от Юльки, сразу бы пропустили. Но больно странно Таня выглядела. А как увидела меня, так чуть не навзрыд начала рассказывать с чем пожаловала. Оказывается, Юля три года в психушке лежит, один из которых Таня за ней наблюдает. Только вот фамилию настоящую не знала, потому помочь не могла раньше. Случайно услышала от Виктора, когда тот кому-то по телефону рассказывал о нас, и сразу же рванула ко мне. а после рассказа помощи попросила, защиты. Знала, что Гриньковский гнида, и сразу же ее убьет. Теперь отсиживается в нашем доме.
Юлька во сне что-то сказала, а я улыбнулся. Какая же она красивая, даже не смотря на синяки. Моя любимая девочка. Теперь я точно ее никуда не отпущу, даже рожать будет со мной вместе. А она обязательно еще родит нам малыша.
Сейчас только подлечат ее врачи, и я привезу Викторию и Гордея. Пока они не знают не о чем. Не хотел бы я чтобы мать видела своего ребенка побитой. Виктория и так в инвалидном кресле сидит из-за стресса. А Гордей, ему тоже не стоит видеть маму такой, слишком сложно это все. Может сказаться на его и так пошатанной психике.
В кармане завибрировал телефон.
Сообщение.
«Захар, Гордей скучает за тобой. Совсем грустный сидит.»
Черт. Я и так себя винил в том, что ребенок на долгие годы лишился родителей, а теперь снова я не дома.
«Может, пора уже привезти его к маме? Я понимаю, что Юлька не в лучшем виде, но ребенку и так досталось.»
Марианна прислала повторное сообщение, а я посмотрел на жену
«Юлька проснется, я уточню. Не хочу, чтобы она по этому поводу переживала.»
«Конечно.»п
Прочитал ответ, и убрал телефон обратно в карман.
Сейчас Гринич находится в заброшенном ангаре на другом конце города.
Вчера, пока Юлька спала я наведался к нему в гости. Немного лицо разбил, о чем свидетельствовали сбитые костяшки пальцев. Похер. Это я так, слегка размялся. Дальше ему будет веселее. Он ответит за каждый год жизни моей жены. Пидорасов я не прощаю. Жаль только, дяди нет в живых, ему бы я тоже аттракцион невиданной щедрости организовал бы. Мразь, предавшая нашу семью. Покусился на самое дорогое. Плохо, что ушел так быстро. Не попрощавшись…
Еще эти письма.
Оказывается, у Юльки есть старшая сестра. Именно она поведала о том, что когда-то у папы была квартира во Львове, которую позже он продал и деньги разделил между детьми. Только вот та Оля, осталась жить во Львовской области, купив себе там небольшой домик. А Юлькину часть папа положил в банк на депозит. С тех пор там и накапливалась сумма. Почему отец не рассказал об этом дочери, я не знаю. Более того, я пока не стал об этом рассказывать Виктории. Мало ли какая это тайна. Вдруг и женщина не знала о существовании этой Ольги.
О какой суме шла речь я тоже не знал, и не собирался лезть туда без разрешения жены.
На счет второго письма, тут куда все проще вышло. Оно было из банка. Приглашение, которое пролежало в ящике не один год.
Черт! Проклятые деньги! Все из-за них!
Вот какого хрена отец Юльки не сообщил о них? Всего этого можно было просто избежать!
Млять! И девочка моя не страдала бы так, не познала бы всей этой боли.
— Кхм… Захар.
— Да, малышка, я здесь.
— Захар, очень хочу пить.
Я быстро налил воды в стакан, и помог Юльке приподняться в кровати. Она с жадностью отпила половину воды, и с усталостью улеглась обратно на подушки.
— Ты как себя чувствуешь?
— Как побитая.
— Любимая моя девочка, — склонился и оставил легкий поцелуй на ее губах.
— Ужасно хочу домой. К сыну, к маме, ко всем.
— Домой пока нельзя. Тебе нужно немного подлечиться. Но если хочешь, я привезу сюда родных. Просто не хотел, чтобы они видели тебя в таком состоянии.
— Я просто ужасно соскучилась по сыну. Прошу, привези его.
Я кивнул, и поцеловал каждый пальчик на ее руках.
Душу снова разрывало от боли, глядя на все синяки и ссадины.
За каждый удар Виктор понесет наказание.
Он умоется своей собственной кровью, падаль!
— Люблю тебя, девочка, так сильно люблю.
— И я тебя люблю, Захар. Еще сильнее, чем прежде.
Когда Юлька уснула, я оставил охрану дежурить у палаты.
Раз жена попросила привезти родных, я не мог отказать. Хотя и не особо хотел, чтобы они видели ее в
