— Глупцы, — откликнулся Тибальт презрительно. — Фейри вечны.
— Гиан канна почти все вымерли, — сказал Алекс. Я не нашлась, что на это ответить.
— Волшебные существа будут всегда, но фейри как мир и культура могут погибнуть, добавил, покачав головой, Эллиот. Мы и так уже потеряли наших правителей и бо´льшую часть земель. Как есть сейчас, нам не выжить.
— Мы живем уже очень давно, — произнесла я. — Может, нам уже достаточно.
— Достаточно не бывает никогда, — возразил Эллиот.
Я догадалась, что он думает о Юи. Спор этот мог длиться часами, но столько времени у нас не было. Нужно было добраться до Коннора и Квентина, а свернутые прежде коридоры, как назло, словно бы разматывались и все удлинялись. Мы давно должны были дойти до своей цели. Я старалась отгонять от себя эту тревожную мысль, но у меня не получалось.
— И как компьютерная компания собиралась спасти фейри? — спросила я негромко, чтобы сберечь дыхание. Я что-то упускала в их причудливой логике, но не знала что.
— Мы хотели забрать народ фейри внутрь, избавить от любой опасности, которая может повредить или изменить его, — ответил Алекс, взглядом умоляя меня понять. — Мы хотели всех спасти.
— Внутрь чего? — прорычал Тибальт.
— Внутрь машин, — сказал Эллиот и неожиданно улыбнулся. — Эйприл оказалась ключом. Она идеальный гибрид магии и техники. Что бы с ней ни сделали, она вернется невредимой. Мы записали ее на диск. Мы можем тысячу раз вернуть ее к жизни, и она каждый раз останется прежней, будет действовать. Взглянув на нее, Джен поняла, что то же самое возможно сделать снова.
— Вы все больные, — с отвращением произнес Тибальт. Я мысленно с ним согласилась. — Вы собирались превратить нас в машины?
Бессмертие — не то же самое, что стазис. Невероятно, но обитатели Укрощенной Молнии, люди с настолько передовым мышлением, что сумели овладеть новыми технологиями смертных, оказались не способны различить эти понятия.
— Не совсем так. С этим были кое-какие проблемы. — Эллиот остановился и нахмурился. — Где это мы?
Мы находились в просторной комнате, заставленной картотечными шкафами. Во всех четырех стенах и в потолке были окна, из каждого открывался разный вид. Я впервые видела это место: прежде между офисом Джен и комнатой отдыха ничего подобного определенно не было.
— Ее здесь быть не должно, — сказал Алекс. — Это западная солнечная терраса, но этот коридор к ней не ведет. И никогда не вел.
Эллиот, судя по лицу, оправился от шока и смирился с происходящим.
— Джен мертва, а Эйприл — ее наследница, — произнес он. — Эйприл принимает на себя ее пост. Холм меняется под ее вкусы.
— Она делает это сознательно? — спросила я.
— Вряд ли, — ответил Эллиот. — Холм реагирует на ее тревогу. Они пока только синхронизируются.
— Чудненько, — уныло отозвалась я и взглянула в стеклянный потолок. Если холм реагирует на Эйприл, мне больше не удастся его уговорить. У него теперь новая хозяйка, и чужака-полукровку, не приносившего графству вассальной клятвы, он слушать не станет. Но где-то там, среди изменяющегося пространства, мои друзья, и они в опасности.
— И что теперь? — задала я вопрос.
Эллиот покачал головой.
— Не знаю.
— Кажется… — нерешительно начал Алекс. — Кажется… я знаю.
— Так говори, — рыкнул Тибальт.
— Выйдем через окно.
А и в самом деле.
Глава 30
— Ты уверен, что получится?
Размер единственного из окон, выходящего на первый этаж, позволял нам пролезть по одному, но я боялась, не превратится ли оно прямо в середине процесса этаж этак в третий. Считайте меня параноиком, но я часто оказываюсь права.
— Мы находимся в кармашке, — объяснил Алекс, залезая на подоконник. — Внутри холма мы можем завязывать пространство в узлы, но внешнюю форму строений без нарушения законов физики изменить нельзя.
— У вас в двухэтажном здании восьмимильные коридоры, — возразила я. — Законы физики уже и так нарушены — что, если они нам этого не простят?
— Он прав, — произнес Эллиот. — Что бы мы ни делали внутри, снаружи формы и размеры предметов остаются неизменными. Окна выходят на разную местность, но выходят обязательно, причем именно туда, куда они показывают.
— То есть, даже если это окно комнаты на втором этаже, оно расположено все равно на первом?
— Да.
— Бред какой-то. — Я встряхнула головой. — Что ж, я вам поверю… других вариантов все равно нет. Но тут возникает следующая проблема — снаружи ночь.
— Действительно, — откликнулся Эллиот.
Я взглянула на Алекса.
— И что произойдет, если ты?..
— Заодно и выясним, — грустно ответил тот и выскользнул из окна.
До земли было шесть футов. Послышался глухой удар, потом наступила тишина. Мы с Эллиотом посмотрели друг на друга округлившимися глазами и бросились к окну.
Тибальт, зевнув, остался где был.
— Надеюсь, в этот раз он умрет насовсем, — равнодушно сообщил он.
— Тибальт! — одернула его я. Он окинул меня взглядом, как бы спрашивая, в чем проблема, и принялся изучать ногти.
На траве лицом вниз лежала Терри. Оперевшись о подоконник здоровой рукой, я спрыгнула и взяла ее за запястье, проверяя пульс. Он был слабый, но все-таки был.
— Она жива, — отрапортовала я, задрав голову.
Эллиот смотрел на меня, высунувшись из окна.
— Что произошло?
Я подхватила Терри под мышки и прислонила безвольное тело к себе.
— Алекс жив, а Терри — нет. Похоже, ему отныне придется ложиться спать пораньше.
— Может, ее обратно занести… — проговорил Эллиот, неуклюже вылезая из окна.
— Шок может убить ее тело повторно, — не согласилась я. — Тибальт, спускайся и помоги с ней.
— Вот как, снова «кис-кис», — произнес тот беззлобно и спрыгнул вниз без видимого усилия. Подхватив Терри за ноги, он спросил: — Куда ее денем? Поблизости случайно нет дереводробилки?
— Тибальт, не груби.
— Почему? — спросил он с искренним интересом.
— У меня нет на это времени. Идем. — С помощью Тибальта мне удалось затащить Терри в росший вдоль здания кустарник. Когда она была спрятана от чужих глаз, я оглянулась на Эллиота. — Почему здесь ночь? Солнце же совсем недавно взошло?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
