угодить тебе. Не надо спешить. Я не хотела тебя разозлить…
Эмилия буквально виснет на моей шее, и я ощущаю отвращение к самому себе. Немного спокойствия мне бы тоже не помешало. Я устал от эмоций на грани, мне необходимо остаться в одиночестве, привести мысли в порядок.
– Ты успокоилась? – Спрашиваю я через минуту.
Мои ладони неподвижно лежат на ее спине.
– Да. – Продолжает всхлипывать Эмилия.
От нее исходит аромат сладковатого парфюма. Когда-то этот запах был для меня привычным и почти родным, теперь он навевает лишь неприятные воспоминания о том, каким я был в отношениях с этой девушкой – эгоистичным, грубым и неверным.
– Я не могу уйти, пока ты не успокоишься.
– Куда ты собрался? – Ее распухшие от слез глаза впиваются в мое лицо.
– Не знаю. Прокачусь куда-нибудь, подумаю обо всем.
– Нет. – Ее пальцы сцепляются на моих плечах. – Нет, ты выпил. Тебе нельзя за руль. Я никуда тебя не отпущу!
Я тяжело вздыхаю, отводя взгляд. Трудно не выйти из себя, когда в человеке напротив тебя раздражает буквально все – от ужимок до тембра голоса. Эмилия – словно олицетворение всего черного и грязного, что было в моем прошлом. Она – это старый Я, от которого мне хочется сбежать и не вспоминать.
Но та часть меня, которая пробудилась во мне благодаря Мариане – тот свет, который она извлекла из глубин моей темной души, уже не может грубо оттолкнуть Эмилию. Эта часть меня требует проявить благородство и милосердие – даже если я не знал прежде, что это такое.
– Поплавай в бассейне. – С трудом выдавливаю я из себя. – Посиди в саду, подыши свежим воздухом. Ну, я не знаю, развлеки себя чем-нибудь, Эм, это не так сложно. Мне, правда, очень нужно уйти, иначе я сойду тут с ума.
Я аккуратно снимаю с себя ее руки.
– Пожалуйста, не бросай меня. – Тонким голоском просит она, поджимая губы. – Не бросишь?
Это так не похоже на ту Эмилию, что всегда могла дать отпор любому – даже мне.
– Не брошу. – Обещаю я.
– Ты вернешься? Точно? – Она встает на цыпочки, подается ко мне всем телом.
– Вернусь. – Отвечаю я, отступая назад, чтобы избежать объятий.
– Я все делаю не так. – Всхлипывает Эмилия.
На рваном выдохе ее грудь, обтянутая топом, колышется. И я удивляюсь тому, что мое тело никак на это не реагирует. Ее безусловная привлекательность больше не действует на меня.
Проще всего сейчас было бы утешиться в ее объятьях, снять стресс в попытке не думать о сводной сестре – я раньше так и делал. Но теперь это не сработает. Я словно пустой, неживой внутри. Потерял ко всему интерес.
Кроме Марианы. Все мысли, так или иначе, крутятся вокруг нее.
Мне нужно видеть ее. Слышать ее. Даже после того, как поставлена точка в наших отношениях. Плевал я на точки!
Вспоминаю, как она впорхнула к Витьку в машину и бросила прощальный взгляд на меня через окно. У меня внутри мощно полыхнуло. Я ощутил, как горят все внутренности – ревность черным едким дымом заполнила их до краев.
Мне нужно быть рядом.
Причинить ей боль.
Защитить ее.
Мне не хочется, чтобы Серебров прикасался к ней еще раз. Чтобы он прикасался к ней вообще когда-либо. Не хочется, чтобы он знал, какая она. Чтобы видел ее такой, какой она была для меня – нежной, ранимой, открытой, податливой. Чтобы пускал по ней слюни и лапал ее своими руками. Чтобы целовал ее, как целуют ту самую, которая смогла тронуть сердце.
Мне не хочется мириться с этим. Я не способен пережить такое. Я никого к ней не подпущу!
– Просто отдохни, я скоро приду. – Говорю Эмилии, не глядя в ее лицо.
И спешу смыться из дома, пока она не бросилась меня догонять. Хватаю ключи и направляюсь к гаражу. Кровь стучит у меня в ушах, а перед глазами стоят картины будущей жизни: вот на что обречена Эмилия, если останется рядом со мной – я буду ежедневно и постыдно сбегать от нее, не в силах притворяться идеальным родителем и партнером. А она будет ждать и прощать – ради чего? Неужели, это ее устраивает? Неужели, она любит меня больше себя? Или просто не привыкла отступать и проигрывать?
Моя ненависть к себе заставляет меня давить на газ сильнее и сильнее. Автомобиль ревет, вырываясь за ворота и устремляясь вдоль улиц города. Я выжимаю из двигателя максимум, забывая притормаживать на поворотах. Пешеходы испуганно разбегаются в стороны, водители встречных машин сигналят, и лишь мутная пелена перед глазами мешает поддерживать запредельную скорость. Что-то обжигает веки и щеки. Что-то горячее.
Я провожу рукой по лицу и уставляюсь на пальцы – чтоб мне сдохнуть, это слезы. Настоящие слезы.
* * *
Не знаю, зачем я слежу за ней. Наверное, хочу вмешаться, если придурок Серебров захочет посадить ее к себе в тачку. Мне плевать, что там между ними происходит, или что там у нее с любым из мужчин этой планеты. Мариана поедет со мной. По-другому я не могу и не хочу. Мне жизненно необходимо, чтобы она была рядом.
До этого я бесцельно кружил по городу пару часов, пока не замигала лампочка контроля расхода топлива. Остановившись на заправке, я попытался закурить – чисто машинально, думал, это поможет успокоиться. Но тут же подбежал охранник с требованием затушить сигарету, и у нас завязалась словесная перепалка. Клянусь, если не сотрудницы заправки, выбежавшие ему на подмогу, все бы закончилось дракой.
Приходится брать себя в руки, и это самое трудное, ведь я буквально физически ощущаю, как теряю контроль над разумом в последние дни. Напряжение нарастает, и мой организм сбоит из-за внутренней паники – он не понимает, как реагировать на обстоятельства, как примириться с потерей Марианы, как принять тот факт, что все разлетелось в пух и прах, разведя нас по разным сторонам.
И я отказываюсь это понимать и принимать. Не смогу так жить.
Не хочу.
Я не знаю, как оказываюсь возле универа после того, как мне все-таки удается заправиться на другой заправочной станции. Обнаруживаю себя сидящим в засаде, за парком, что опоясывает Большой с северной стороны. Отсюда хорошо видно всех входящих в здание и выходящих из него, а также тех, кто отдыхает на скамейках во внутреннем дворике и открытой части парка. Мотор внедорожника мерно рычит, и мои пальцы отбивают беспокойный ритм по рулю.
После окончания третьей пары занятий студенты веселой толпой покидают здание университета. Некоторые перелетают сразу
