На какие деньги существовала библиотека? Ее средства складывались из членских взносов, пожертвований, подписной платы, сборов за публичные чтения, концерты, спектакли и т. п., «даваемых в пользу библиотеки с разрешения надлежащего начальства и с соблюдением действующих по сему предмету узаконений и правительственных распоряжений».
За 1910 год библиотека заработала 796 рублей. Больше всего денег принесли спектакли и концерты – 222 рубля. Солидные суммы пожертвовали в пользу библиотеки Новоладожский комитет попечительства о народной трезвости (175 рублей), земская управа (100 рублей), Новоладожский винный склад (50 рублей) и Новоладожское отделение Епархиального училищного совета (33 рубля). Подписная плата за 1910 год составила 138 рублей, еще 38 рублей – членские взносы, а 26 рублей – штрафы с читателей.
Расходы библиотеки за тот же 1910 год составили чуть больше 690 рублей. Поскольку помещение для библиотеки выделялось Новоладожской городской думой бесплатно, то она платила только за отопление, работу сторожа и прислуги. Еще 63 рубля ушло на страхование библиотеки. Самой большой статьей расходов стали покупка книг (174 рубля) и журналов (152 рубля), а также переплетные работы (144 рубля). Около полусотни рублей составили канцелярские и хозяйственные расходы.
В фондах Российской национальной библиотеки сохранились уникальные документы – отчеты Новоладожской общественной библиотеки за 1909, 1911 и 1913 годы. Они позволяют не только понять, как работала и существовала библиотека, но и составить представление о том, какими духовными интересами и запросами жила в ту пору уездная интеллигентная публика.
К концу первого года деятельности библиотеки она насчитывала 111 подписчиков. Год от году это количество постоянно росло. В 1910 году подписчиков стало уже 237 человек. Из них больше всего – учащихся, больше полусотни читателей составляли чиновники, конторщики и писари, затем следовали купцы, торговцы и приказчики (22 человека), ремесленники и рабочие (тоже 22 человека). В 1913 году подписчиков насчитывалось уже почти триста.
На 1 января 1910 года в библиотеке имелось 4500 книг, среди них преобладали издания русской беллетристики – 1641 книга. Затем шла научная литература (1029 книг), 879 журналов, 800 переводных книг, 138 местных изданий и 28 книг на французском и немецком языках. На 1 января 1914 года количество книг перевалило за пять тысяч.
Библиотека выписывала 30 (!) названий периодических изданий – 29 журналов и одну газету («Русские ведомости»), что позволяло жителям Новой Ладоги быть в курсе всех событий современной российской и европейской жизни. В библиотеку поступали журналы, пользовавшиеся заслуженным авторитетом в среде русского читающего общества: «Вестник Европы», «Русское богатство», «Русская мысль», «Исторический вестник», «Современный мир». Для семейного чтения предназначались выписываемые библиотекой популярные журналы «Нива» и «Природа и люди», для детей и юношества – журналы «Солнышко» и «Юная Россия».
Кроме того, значительное количество журналов, получаемых Новоладожской библиотекой, касались вопросов воспитания и образования: «Педагогический листок», «Семья и школа», «Русская школа», «Образование». Как явствует из отчета библиотеки, в 1910 году в четверку журналов-лидеров, наиболее часто востребуемых читателями, вошли «Современный мир» (384 раза за год), «Исторический вестник» (190 раз), «Русское богатство» (165 раз) и «Вестник Европы» (106 раз).
Что же касается книг, то среди кумиров уездной читающей публики можно увидеть как классиков русской литературы, так и совершенно позабытых ныне писателей, чьи имена знают сегодня, пожалуй, только специалисты-литературоведы. В 1910 году чаще всего спрашивали Льва Толстого – 184 раза. На втором месте шла известная в ту пору писательница Анастасия Вербицкая, автор книг по вопросам женской эмансипации, проповедница «свободной любви». Особенно популярны перед революцией были ее поздние романы «Ключи счастья» и «Иго любви».
Вслед за Вербицкой часто спрашивали книги Александра Амфитеатрова, Леонида Андреева, Евгения Салиаса и Михаила Арцыбашева и уже только потом интересовались Антоном Чеховым, Максимом Горьким и другими подлинными мастерами.
Имя Леонида Андреева хорошо известно: в советское время он не «выпал» из классиков русской литературы, несмотря на его активное участие в белогвардейском движении и серьезную антисоветскую деятельность в годы Гражданской войны.
Александру Амфитеатрову – автору романов об интеллигенции, о «женском вопросе» и проституции повезло меньше, чем Леониду Андрееву: в глазах советских литературоведов он являлся прежде всего пропагандистом-белогвардейцем. В его «контрреволюционный» облик совершенно не вписывалась многолетняя борьба с царским режимом: еще в относительно тихом и безмятежном 1902 году Амфитеатрова выслали в Минусинск за сатирический фельетон «Господа Обмановы», посвященный императорской семье. В 1905 году он эмигрировал в Париж, где издавал оппозиционный журнал «Красное знамя». Вернувшись в Россию, в 1916 году стал редактировать газету «Русская воля».
Арцыбашев после революции также оказался в перечне активных противников новой власти. Советские литературоведы обвиняли его не только в «антисоветчине», но и в «проповеди аморализма, сексуальной распущенности, отвращении к общественным идеалам». Это касалось прежде всего его знаменитого романа «Санин».
Имя Амфитеатрова, как и Арцыбашева, вернулось в Россию во времена «перестройки» как часть литературы русского зарубежья. А вот писатель Евгений Салиас (настоящее имя – Салиас де Турнемир) и сегодня практически никому не известен. А ведь век назад многие зачитывались его историческими романами и повестями – такими, как «Пугачевцы», «Петербургское действо», «Свадебный бунт», «Барышни-крестьянки», «Владимирские Мономахи». Теперь эти книги ведомы только историкам литературы…
Спустя три года, в 1913 году, в Новой Ладоге Амфитеатров «обогнал» всех остальных русских писателей: именно его произведения чаще других спрашивали читатели Новоладожской общественной библиотеки. Лев Толстой оказался только на третьем месте, после Вербицкой.
Из иностранных авторов в 1910 году более иных читали немецкого драматурга Цахариаса Вернера – автора мистических драм, повествовавшего о величии стихийных сил и неотвратимости судьбы. Особенно часто, как ни странно, произведения Вернера спрашивали дамы. Через три года, в 1913 году, пристрастия новоладожан к иностранной литературе практически не изменились: на первом месте все так же стоял Вернер. Пользовались популярностью французский писатель Октав Мирбо и германский литератор Фридрих Шпильгаген. И уже только потом следовали Виктор Гюго, Эмиль Золя, Ги де Мопассан и Конан-Дойл… (Любопытно было бы провести подобное исследование в библиотеке Новой Ладоги сегодня. Мне кажется, что лидерами читательского спроса оказались бы Донцова, Маринина, Устинова, а Чехов, Толстой, Бунин и другие классики могут быть среди невостребованных. Прошу новоладожцев не обижаться на меня, конечно же, подобный результат гипотетического исследования можно ожидать для библиотеки любого города нынешней России.)
Народная библиотека в Сиверской
Имя поэта Аполлона Николаевича Майкова сегодня уже не столь известно, как в прежние времена. А ведь когда-то он стоял в одном ряду с такими классиками русской литературы, как Пушкин, Гоголь и Достоевский. Однако современники почитали Майкова не только за гениальный поэтический талант, но и за многолетнюю работу на благо просвещения русской провинции. Одним из детищ известного поэта была народная библиотека-читальня в поселке Сиверская почти в ста верстах от Петербурга.
Эта история началась в начале восьмидесятых годов XIX века, когда внимание петербуржцев привлекала местность, носящая название Сиверской. Красота природы и чистый воздух поманили сюда многих горожан, желавших отдохнуть от городской жизни. Скоро повсюду уже застучали топоры, слава о новой прекрасной местности быстро росла, и с каждым годом дачное население стало все больше увеличиваться.
Поскольку ближайший храм располагался в 12 верстах, то у сиверских дачников появилась идея построить собственную церковь. Особенно ее поддерживал кружок священников, постоянно живших в Сиверской. Мало-помалу заинтересованные лица стали собираться и толковать, как бы устроить церковь. Впереди вставало множество преград: где взять землю, деньги, как получить разрешение на постройку, кто будет содержать ее и т.д. Бесконечные раздумья и колебания прервал, наконец, местный дачевладелец петербургский доктор В.Т. Никитин, он решил пожертвовать свои землю и лес для церкви. «Построим, – сказал он, – сперва простой деревянный сруб, повесим там простенькие иконы, и наши дачные батюшки будут по воскресеньям и праздничным дням служить там. Увидят православные убожество церкви, и тогда каждый пожертвует по мере своих сил».
