«Это не война, а пародия», – восклицает майор, сгинувший в окружении, как и 90 тысяч солдат и офицеров 50-й армии…
Нельзя рассматривать Великую Отечественную как «пародию», товарищи ветераны, а также в ней павшие! Нельзя подвергать сомнению отшлифованные многолетней пропагандой мифы о войне! Иначе вы попадете в разряд фашистов, ревизионистов, ну и, естественно, антисемитов!
Но куда деваться от «нестандартных» воспоминаний? Вот ветеран из Витебска рассказывает такую «простую историю» времен начала войны.
Немцы интернировали евреев. Голодом не морили, но держали в строгости. Сердобольные белорусы с воли тайком передали хлеб, что было запрещено. Немцы посуровели. Хлеб передали еще раз. Тогда оккупанты построили плененных иудеев и спросили: «Кто передавал незаконные посылки?» А те же – милые, склонные к причитаниям, многоречивые и сентиментальные люди, которые не хотят никаких конфликтов – взяли, и выдали тех, кто приносил им хлеб. Немцы ради своего «орднунга» двоих сердобольных белорусов и расстреляли.
Подобных историй было немало. Но, несмотря на их характерность, вспоминать их – дело, недостойное интеллигента и вообще порядочного человека.
Есть, наконец, история, в которой, на мой взгляд, сконцентрировался истинный смысл войны. Остановлюсь на ней подробнее.
Моим первым учителем был видный экономист и гебраист Валерий Емельянов. В 1978 году нам, четырем 20-летним студентам «первого призыва» – 1975-го – международного отделения факультета журналистики, он прочитал две лекции по 8 часов (!) каждая. Как оказалось позже – бумаги, в которые он время от времени заглядывал, были рукописью знаменитой его работы «Десионизация». Вскоре после этого было инспирировано убийство жены Валерия Николаевича, он 7 лет провел в «психушках» и был фактически спасен великим хирургом Федором Угловым, попавшим в «книгу Гиннеса» благодаря тому, что и в 100-летнем возрасте продолжал делать операции. Тем не менее, Емельянов, в прошлом – спортсмен-альпинист, вышел на волю инвалидом. Чем его кололи в «психушках» – я не знаю.
«Десионизация» по личному распоряжению Хафеза Асада вышла в Сирии, а потом и во Франции.
Мы были потрясены. Но тогда не знали, какое знаковое жизненное впечатление направило Емельянова на изучение всегда щекотливой (потому что базовой для понимания многих вещей) темы.
Это выяснилось через много лет из предисловия к отечественному изданию. Вот что написал автор: «Я, Валерий Николаевич Емельянов, потомственный москвич, родился в Москве 24 мая 1929 года, а 16 октября 1941 года стал свидетелем массового бегства жидов из осажденной Москвы, т. к. жил в начале Владимирки – дороги на восток. Семь членов рабочего заслона, остановившие под железнодорожным мостом бегущих для досмотра, обнаружили среди рулонов мануфактуры и прочего дефицитного по тем временам добра, наворованного у государства, целые кастрюли, набитые золотыми монетами царской чеканки, кольцами и прочими драгоценностями, чемоданы с пачками денег в банковской упаковке. По приказу Сталина такой вооруженный рабочий заслон мог бы на месте расстрелять подобных лиц по законам военного времени, тем более – осадного положения. Но для рабочих это было настолько необычно и неожиданно, что они сообщили на Лубянку. Оттуда быстро приехали чекисты, тоже из жидов, разоружили всех семерых рабочих, уложили ничком на косогор и расстреляли в затылок, а жидовские беженцы спокойно поехали по шоссе Энтузиастов (Владимирке) дальше со всем награбленным».
Потрясенный увиденным 11-летний мальчик Валерий поклялся себе разобраться, что произошло на его глазах в дни, когда, казалось, вся страна, как один, грудью встала на защиту Советской Родины от немецко-фашистских агрессоров, и целые выпускные классы московских школ добровольно отправлялись на передовую.
Согласитесь, история, достойная кинематографического воплощения. Чем не «Московская сага», только правдивая?
Кстати, несколько лет назад через многие коленца автор этих строк получил от одного телеканала (неоформленный, правда) заказ на сценарий фильма «Московский дворик». Он должен был охватывать историю страны за сто лет. Я взялся за дело. На громадном ватмане расписал хронологию – историю нескольких семей с 1900 по 2000 год, со всеми перипетиями сюжета. В московском дворике начала ХХ века, по сценарию, жили самые разные люди, включая либеральных профессоров и жандармских офицеров.
Я чувствовал конъюнктуру, но решил «сам себя обмануть» и представить себе, что это действительно чисто творческий заказ. Был написан конспект сценария, который включал в себя и зверства «краснофлажников» во время «русской» революции, и стояние за Русскую землю Союза Михаила Архангела, времена Столыпина и времена зверств «еврейской чеки», как тогда говорили. Включал тот конспект и сцены, подобные описанным Емельяновым… Вы легко можете предположить, каков был итог. Гробовое молчание со стороны заказчика и невеселая ухмылка со стороны исполнителя.
Последний имел моральное основание ухмыляться.
Еще в 1993 году нами совместно с Сергеем Жариковым был издан журнал «К топору», в котором был и материал Дитриха Эккарта «Мои разговоры с Гитлером». Не поленились донести, не поленились завести, и даже провести (обыск). Следователь Солнцевской прокуратуры Жидков (я не шучу) угрожал мне в таком стиле, будто за окном стоял «грозный 1918 год, когда молодая Советская Республика в кольце врагов» и т. д. Помнится, он посоветовал даже «больше ничего не писать» подобру-поздорову. (Подобный совет я уже слышал в 1981 году после того, как напечатал «крамольную» статью о Высоцком, после чего редакция одинцовских «Новых рубежей» была разгромлена, а редактор уволен.)
Так вот, мы согласно кивнули и откланялись. Нужно было торопиться в типографию с макетом брошюры под названием «Третий рейх: взгляд из Хазарии». Тогда, в эпоху печатных машинок и отсутствия интернета, нам помогли квалифицированные отзывы старших товарищей, русских «маргиналов» – покойного доктора философских наук Эдуарда Володина и ныне здравствующего доктора исторических наук Станислава Королева.
Не на «правозащитников» же было надеяться! Хотя, надо сказать, в те годы у нас было известное взаимопонимание с мадам Новодворской.
– Судя по вашим взглядам, – обратилась женщина к вашему покорному слуге с присущей ей милой улыбкой, – вы готовы эксгумировать революционеров начиная с декабристов и заново их повесить?
– Да, мадам. А также расстрелять ныне живущих на русском теле паразитов, включая вас!
Но Валерия Ильинична все-таки по-своему благородный враг-боец.
В те годы (думаю, и сейчас положение не изменилось) силу набрало так называемое «антифашистское жулье».
Не поленимся по-русски, и вспомним его по-еврейски скрупулезно.
Передо мной пакет интересных документов, проливающий свет на подоплеку деятельности организации «Московский антифашистский центр» (МАЦ). Структура эта была создана еще в 1989 году. Возглавлял ее некто Е. Прошечкин – некогда депутат Московской городской думы. Он был известен своей неутомимой «законотворческой» и прочей активностью, призванной искать, находить (или придумывать) и громить «русских фашистов». Под этот термин, в интерпретации Прошечкина, попадал каждый русский человек, который так или иначе противится геноциду. Проще говоря, не желает добровольно умирать под топором русофагов, составляющих костяк режима.
Запредельный цинизм этой «охоты на ведьм» заключался в том, что, оказывается, дело это – весьма прибыльное.
В 1994 году префектом Центрального административного округа Москвы А. И. Музыканстким МАЦу было предоставлено помещение площадью 150 кв. м (Петровка, 22). За три года туда никто, кроме Прошечкина и его зама Виктора Дашевского, не входил по причине якобы ремонта. Оказалось, там кипела бурная коммерческая деятельность. Прошечкин работал рука об руку с «американскими партнерами» – банком «Экспорт-Импорт» и некоей фирмой «Оверси Привата Инвестмент», которой руководил знакомый Прошечкина, некий г-н Шейкман. Аренда, ясное дело, льготная.
В МАЦ числился один Прошечкин. Но вот перед нами приказ о командировании на 10 дней в Израиль четверых антифашистов (еще Мозис, Барас, Верников) с 25 октября по 5 ноября 1996 года.
Под «борьбу с экстремизмом» МАЦ активно поглощал американские гранты. На деле и американцам наш антифашист запудрил мозги: тут и «филиалы в Калуге, Екатеринбурге и Уфе», которых не было, и пропавшая компьютерная техника, которая была, и издание единственного, «нулевого» номера слабенькой антифашистской газетенки, и оплата непонятных поездок непонятных людей. А на «остатки» грантов лихой антифашист понакупил… «изделий бытовой химии», вероятно, задавшись целью просто перетравить всех «русских фашистов» (в документе цифра около 8 млн. тогдашних рублей).
Но это пока цветочки. Ягодки пошли после того, как мэрия Москвы в июле 1996 года выделила «на антиэкстремистскую деятельность» миллиард рублей. «Освоили». Из отчета перед председателем Комитета общественных и межрегиональных связей Правительства Москвы Л. И. Шевцовой становится ясно, как. Ушло более 850 млн. руб. На что же?
