Мадлен видела, как маленькие истощенные дети провожают ее взглядом темных печальных глаз, когда она проходила мимо. Дети лежали на руках родителей, слишком усталые и слишком больные, чтобы двигаться.
— Это ужасно. Это место такое грязное. И запах… Неужели все войны такие? — спросила Мадлен.
— Этим еще повезло. Здесь миллионы беженцев, некоторых везут на баржах со всего архипелага, некоторые идут пешком, целыми днями… На каждого беженца, которого вы видите здесь, приходится десяток таких, перед кем закрыли ворота. А еще сотни тысяч людей никуда не успели бежать, когда Великий Враг начал свое наступление, — сказала Селемина.
— О, пожалуйста, прекратите! — взмолилась Мадлен, не желая слушать остальное.
Некоторое время они шли в молчании.
Перейдя пешеходный мост, они оказались в торговом районе. Четырехэтажные здания с ярко раскрашенными оградами и пирамидальными крышами были отгорожены от остального мира. Здесь жили только привилегированные горожане. Беженцы толклись у их порогов, копались в мусорных корзинах в поисках объедков.
Много раз по пути Мадлен видела, как мимо проскальзывают упряжные колесницы мелких аристократов и буржуа. Их пассажиры часто были вдрызг пьяны, иногда они орали ругательства на беженцев, не успевавших достаточно быстро убраться с пути их лошадей. Однажды телохранитель, ехавший на подножке, даже схватил лазган и начал стрелять в воздух, чтобы разогнать людей.
Когда они подошли к верхним уровням Мантиллы, атмосфера начала меняться. В элитных кварталах, где жили богатые торговцы и чиновники, беженцев было гораздо меньше. У ворот особняков и поместий стояли гориллоподобные частные охранники. Женщины с накрашенными лицами, вероятно, знатного происхождения, судя по их высоким прическам и непристойно открытым корсетам, скакали и веселились прямо на улице. Компанию им составляли растрепанные аристократы, их дыхание воняло алкогольным перегаром, они хохотали, как умалишенные. Все они были усыпаны бисером и увядшими лепестками цветов.
Мадлен почувствовала глубокое отвращение.
Толстобрюхий аристократ схватил ее сзади, с хихиканьем уткнувшись потным лицом в ее шею.
— Пожалуйста, что за манеры?! — возмутилась Мадлен, пытаясь освободиться.
Мерзавец не отставал. С пьяным смехом он обнял Мадлен скользкими от пота руками.
Селемина вырубила его ударом ладони под основание черепа. Она двигалась так быстро, что Мадлен едва успела заметить ее движение. Хрюкнув, аристократ осел на землю, схватившись за шею.
Две женщины быстро скрылись, исчезнув в сладострастной толпе.
Чайная была построена в виде роскошного вольера.
Это был широкий павильон, его ограда и перила из кованой стали были окрашены в цвет морской волны. Трехногие столики и стулья теснились под навесом вдоль тротуара. В центре чайной, в огромной клетке, изготовленной в виде дворца, содержались сотни певчих птиц, переливавшихся оттенками изумрудного, сапфирового и малинового цветов.
Здесь элита Мантиллы могла обсуждать свои ежедневные дела, касавшиеся торговли, политики и общественной жизни, без досадных помех вроде войны или беженцев. За этим следила дюжина частных охранников, вооруженных дробовиками.
Здесь Мадлен должна была встретиться со своим посредником. Она сразу же узнала его. Разумеется, он не называл своего имени, посредники работали в условиях строгой секретности; черный рынок контрабандных артефактов был эксклюзивной сетью для элиты, и клиенты относились к этому очень серьезно. Но Мадлен пользовалась его услугами достаточно часто, чтобы узнать его в лицо.
Посредник производил впечатление грубоватого и добродушного человека. Однако по этому случаю он надел до нелепого пышный парик, длинный, завитой и украшенный лентами. Маленький жилет едва не рвался на его широких плечах, а бычью шею украшал кружевной галстук. Все это вместе с накрашенными бровями и напудренным лицом производило впечатление самого любопытного и в то же время отталкивающего человека, с которым когда-либо была знакома Мадлен.
— Клиент всегда прав, — сказала Мадлен, присев за его столик.
— О, клиент никогда не ошибается, — ответил посредник условленной фразой.
— Это моя подруга, леди Фелис Селемина. Она — клиент, заинтересованный в покупке.
Посредник протянул свою тяжелую лапу в кружевной перчатке.
— Рад видеть вас, леди Селемина. Зовите меня Маленький Кадис.
— О, конечно, Маленький Кадис, какое очаровательное имя, — прощебетала Селемина, старательно изображая интерес. Мадлен видела едва сдерживаемое отвращение. Но инквизитор сохраняла самообладание.
Маленький Кадис сразу же заказал по чашечке травяного настоя, как требовал этикет, прежде чем обсуждать дела.
— По вашему требованию я посвятил немало времени и энергии поиску продавца. До сих пор вы не назвали никого конкретно, в связи с чем мне пришлось сделать некоторые выводы по тону вашего голоса, — хихикнув, сказал Кадис.
— Я говорила о Хайэме Голиасе, коллекционере, который продает артефакт времен Эры Отступничества.
— Судя по вашему уверенному тону, можно сделать вывод, что этот артефакт — довольно важная вещь, если вы так спешите найти его. Если бы это было нечто не столь важное, например, дорогие часы или ювелирные изделия ксеносов, ваш голос был бы менее напряженным.
«Он сумасшедший?», телепатически спросила Селемина.
Мадлен медленно кивнула, прикусив губу.
— Но в вашем голосе звучала некая тревога, и, кажется, это была тревога за ваше благополучие. Понимаю и искренне сочувствую. Мы живем в опасном мире и в опасное время. Мне было бы трудно сказать, кто из людей на этой планете подвергается большей опасности, чем мы, возможно, только маленькие дети.
«Это, должно быть, какая-то уловка, чтобы сбить с толку», мысленно сказала Селемина.
— Если это так, у него хорошо получается, — едва слышно прошептала Мадлен. — Когда вы сможете организовать нам встречу с господином Голиасом? — спросила она, написав на бумажной салфетке число, обозначающее приличную сумму для оплаты услуг посредника.
Кадис придвинул салфетку к себе и взглянул на цифру. Кажется, сумма его удовлетворила.
— Ради завершенности нашего дела, я бы сказал — представьте грандиозный праздник в поместье Голиаса, туда соберутся представители высшего общества. Празднование освобождения! Там вы найдете господина Голиаса!
«Десять секунд. У него десять секунд прежде чем я дотянусь и вырублю его», Селемина подчеркнула мыслефразу обжигающим оттенком агрессии.
Мадлен рассмеялась.
— Простите, я что-то не то сказал? — спросил Кадис, явно встревоженный.
— Нет, вовсе нет. Когда будет это празднование?
— Каждую ночь, разумеется! Они идут. Нельзя терять время, — произнес он театральным голосом.
— Конечно, — спокойным голосом сказала Мадлен.
— Но именно сегодня господин Голиас хочет вас видеть. Вас обеих. Он очень желает познакомиться с вами.
Вытащив из нагрудного кармана листок пергамента, Кадис элегантно подвинул его к ним по столу.
— Приглашения в поместье Голиаса. Желаю вам всяческих успехов в ваших торговых делах.
После этого Мадлен и Селемина встали из-за стола, сделали реверанс и покинули безумца.
Глава 17
Росс вышел на наблюдательную площадку командного пункта. За ним следовала группа штабных офицеров, так близко, что они буквально наступали ему на пятки.
Командный бункер был построен у основания крепостных стен Мантиллы, и окружен кольцом траншей, как паутина, изрезавших землю вокруг. Уродливое сборное строение, укрепленное досками и мешками с песком, оно напоминало пузатую урну, наполненную мешками с песком и маскировочными сетями. Но все же его наблюдательный пункт предоставлял достаточно хороший обзор поля боя.
Местность была холмистой и лишенной растительности. Те немногие растения, которые могли прорасти в этой песчаной почве, были смешаны с землей огнем артиллерии. Город окружали имперские траншеи, укрепленные проволочными заграждениями общей протяженностью 12 километров, танковыми ловушками и орудийными окопами. Напротив, почти пересекаясь с ними, располагались траншеи войск Великого Врага. С тактической точки зрения, противник был в более выгодном положении, удерживая более высокие холмы. Имперские войска оказались в неудачном положении, так как артиллерия Броненосцев могла обстреливать их позиции с этих холмов почти прямой наводкой.
— Это ужасно, — сказал Росс. — Абсолютно неприемлемо.
— Какое право вы имеете говорить так? — прорычал один из офицеров.
Человеком, который сказал это, был генерал-майор Сихан Кабалес, командующий войсками, защищавшими Мантиллу. Он враждебно относился к Россу с того самого момента, как инквизитор высадился в городе. Кабалес был высоким джентльменом в возрасте за семьдесят, впечатляющей внешности, с широкими плечами, растягивавшими его кавалерийский мундир.
