— Эти люди тоже мои! — прокричал Камабан, указывая на изгоев. — Они мои друзья, и теперь они снова станут членами племени, — он поднял руки и вызывающе оглядел на потрясённых ужасом воинов Рэтэррина. — Кто-нибудь бросает мне вызов? — вновь спросил он.
Ни один не двинулся, так как все боялись его и его колдовства. Они молча разошлись по своим хижинам, а погребальный костёр Сэрмэннина догорал в течение всей ночи.
— Ты превратил бы их животы в кипящую мочу? — этой же ночью спросил Сабан своего брата.
— Я узнал он Санны одну истину, — устало ответил Камабан, — что колдовство заключается в наших страхах, а наши страхи в наших головах, а реальны только боги. Но я теперь вождь на земле своего отца, а ты, Сабан, построишь мне храм.
* * *
Люди Друинны отправились домой на следующее утро. Их вождь объявил, что Камабан сумасшедший, а он не хочет быть частью его безумия. Поэтому его воины взяли свои копья и потянулись один за другим через пастбища.
Копьеносцы Рэтэррина сетовали, что их лучшая возможность одолеть Каталло исчезла вместе с отступничеством Друинны, и Раллин, говорили они, в ближайшее время нападёт на Рэтэррин. Камабан может быть и колдун, ворчали они, но не военачальник. У Каталло есть свои собственные колдуны, чья магия, несомненно, превзойдёт заклинания Камабана. И люди Рэтэррина не предвидели ничего, кроме позора и поражения.
— Ничего удивительного, — сказал Камабан, когда Сабан предупредил его о мрачном настроении в племени. Это было на следующее утро после возвращения Камабана, и новый вождь созвал жрецов и уважаемых людей племени, чтобы держать совет. Они сидели, скрестив ноги в храме Эррина и Мэй, неподалёку от дымящихся остатков пиршественного зала, откуда поднимались одиннадцать обугленных бревён.
— Копьеносцы суеверны, — растолковал Камабан. — К тому же, их разум расположен у них между ног, именно поэтому они должны быть постоянно заняты делом. Сколько сыновей у Ленгара?
— Семеро, — ответил главный жрец Нил.
— Тогда пусть копьеносцы сначала убьют их, — решил Камабан.
Льюэдд запротестовал.
— Они же дети, — сказал он, — и мы пришли сюда не для того, чтобы залить эту землю кровью.
Камабан нахмурился.
— Мы пришли сюда, чтобы исполнить волю Слаола, а он не хочет, чтобы дети Ленгара оставались в живых. Если ты находишь змеиное гнездо, ты убиваешь взрослых змей, а змеёнышей оставляешь в живых? — он пожал плечами. — Мне это нравится не более чем тебе, мой друг, но Слаол сказал мне это во сне.
Льюэдд бросил взгляд на Хэрэгга, ожидая поддержки гиганта, но Хэрэгг сказал, что возможно смерть мальчиков нужна, чтобы новый вождь был в безопасности.
— С богами не поспоришь, — сказал он.
— Всё можно сделать вместе с богами, — огрызнулся Нил. Нил был ярым сторонником Ленгара, но в течение этой ночи он переключил свою преданность на Камабана. — Слаол и со мной говорил во сне прошлой ночью, — объявил он, — и решение Камабана очень мудрое.
— Я очень рад, — холодно сказал Камабан, затем посмотрел на Гундура, воины которого считались лучшими воинами в Рэтэррине. — Проследи за смертью мальчиков, — приказал Камабан, и мгновения спустя раздались пронзительные крики матерей, когда стали уволакивать сыновей Ленгара. Их оттащили в ров внутри заградительного вала, там убили, а тела отдали свиньям.
— Таково желание Слаола, — с энтузиазмом сказал Нил Камабану.
— А также желание Слаола, что Хэрэгг здесь будет новым главным жрецом.
Нил резко дёрнулся, как будто его ударили, и открыл рот, чтобы возразить, но слова не шли из него. Он изумлённо смотрел то на Камабана, то на Хэрэгга, выглядевшего таким же потрясённым. Хэрэгг первым пришёл в себя.
— Я перестал быть жрецом много лет назад, — кротко сказал он.
— Но я главный жрец! — визгливо возразил Нил.
— Ты пустое место, — спокойно сказал Камабан. — Ты меньше, чем пустое место. Ты слизь под камнем, и ты отправишься в леса, в противном случае я закопаю тебя живьём в выгребной яме, — он вытянул костлявый палец в сторону южного входа, показывая, что изгоняет Нила. — Уходи! — сказал он. Нил не осмелился ничего сказать. Он просто подчинился.
— Он был слабым человеком, — сказал Камабан, когда Нил ушёл, — а у меня будет сильный жрец.
— Я не жрец, — настаивал Хэрэгг. — Я даже не из твоего племени.
— Ты из племени Слаола, — сказал Камабан, — и ты будешь нашим главным жрецом.
Хэрэгг глубоко вздохнул и задумчиво посмотрел за вершину заградительного вала, и подумал он о дальних краях, морских скалах, диких лесах, неизвестных племенах, и о всех неисхоженных тропах земли.
— Я не жрец, — снова возразил он.
— Чего ты хочешь? — спросил его Камабан.
— Землю, где люди делают только добро, — Хэрэгг хмурился, обдумывая эти слова, — где они живут так, как велели нам жить боги. Земля без войны, без жестокости.
— Ты говоришь как жрец, — сказал Камабан.
— Люди слабые, — сказал Хэрэгг, — а требования богов очень строгие.
— Так сделай нас сильнее! — настаивал Камабан. — Как мы привлечём богов на землю, если мы слабые? Оставайся, Хэрэгг, помоги нам построить храм, помоги нам стать достойнее! Ты будешь моим жрецом, а Орэнна моей жрицей.
— Орэнна! — воскликнул Сабан.
Камабан перевёл размышляющие глаза на Сабана.
— Ты думаешь, что Слаол сохранил Орэнне жизнь, чтобы она рожала тебе детей? Ты хочешь, чтобы она была свиноматкой? Овцой с раздувшимся выменем? Разве для этого мы навели грозу над Сэрмэннином? — он покачал головой. — Недостаточно просто держать людей занятыми делом, — продолжил он, — мы должны и воодушевить их, а кто лучше для этого, чем Орэнна? У неё бывают видения, и она любима Слаолом.
— Слаол чего-то хочет от неё, — согласился Хэрэгг. — А для чего ещё он сохранил её?
— И он сохранил тебя, — убедительно сказал Камабан, — в ночь, когда погиб твой сын. Ты думаешь, что в этом не было никакой цели? Так будь же духовным отцом моему племени. Стань моим жрецом.
Хэрэгг помолчал, его безжалостное лицо было непроницаемо, но потом он неохотно кивнул.
— Если это воля Слаола, — сказал он.
— Воля Слаола, — подтвердил Камабан.
Хэрэгг вздохнул.
— В таком случае я буду здесь главным жрецом.
— Отлично! — улыбнулся Камабан, хотя улыбка нисколько не сгладила зловещего выражения его худого лица. Он смыл большую часть золы со своих волос, обмотал их длинными прядями вокруг головы и сколол их длинными костяными шпильками, но на его лице по-прежнему оставались глубокие чёрные полосы татуировок. — Хэрэгг будет главным жрецом, Орэнна будет жрицей, Гундур поведёт наших копьеносцев, а Сабан будет строить храм. Что будешь делать ты, Льюэдд?
