возмутился ученик, — я же от незнания реалий тут таких дров наломаю.
— Вот на переламывании этих дров и будешь учиться. Как вступишь в какое дерьмо — убьют. Возродишься — поплачешься, попробуешь другую линию поведения. А так — извини. Всё сам, всё сам. И последнее. Так сказать, секретное напутствие на дорожку. Ди, ты в состоянии сдать этот экзамен даже с первой попытки, если хорошо постараешься. Вспоминай и оперативно находи применение всему, чему научился. Так что дерзай, Ди Балашихинский.
Карета остановилась.
— Всё, — по-барски величаво констатировала Суккуба, откидываясь на спинку сиденья, — приехали.
— Куда? — зашугано поинтересовался не на шутку разволновавшийся Дима, отодвигая край тяжёлой занавески и выглядывая наружу и тут же в восхищении восклицая, — О, да это же Собор Парижской Богоматери!
— Нотр-Дам-де-Пари, — уточнила Джей, — в данный момент епископ Люсона находится где-то здесь. Ни пуха тебе, ни пера, ученичок.
— Ну вот и иди, сама знаешь куда, — пробурчал горе абитуриент, покидая средневековый транспорт и с опаской оглядываясь по сторонам.
Он вздрогнул, когда обернулся к карете, а той словно и не было. Исчезла. Ни цокота копыт, ни шума отъезжающей повозки. Просто исчезла и всё! Дима остался один посреди улицы в состоянии опешившего туриста, неожиданно потерявшего из вида своего гида, а за одно и всю свою туристическую группу.
Торопливо отойдя к краю мостовой и прижавшись к ограде, он ещё минут пять рассматривал окружение и прохожих, снующих туда-сюда давая себе время успокоить внутренний мандраж и привыкнуть к этой не совсем привычной для себя обстановке пространства и времени.
По его ощущению, в досточтимом городе Париже царило раннее утро. Точнее определить не получалось. В столице Франции стояла пасмурная погода, хоть и без дождя.
Толчеи не наблюдалось. Прохожие хоть и имелись, но все как один, рабоче-крестьянского вида, тащащие куда-то корзины, тюки и мешки на горбу.
Наконец, насмотревшись и успокоив сердцебиение путём многоразового прочтения мантры «я — ведущий», он сделал единственное заключение из всего увиденного:
— Санэпиднадзора на вас нет.
Грязь, смрад и не ухоженность чувствовалась абсолютно во всём. А воняло так же, как в его мире на мусорном полигоне, мимо которого Дима иногда проезжал, закрывая наглухо окна в машине. Все здания казались серыми и обшарпанными, будто такого понятия, как косметический ремонт в это время не существовало в принципе. А может быть, оно так и было.
Новоиспечённый Ди Балашихинский поглубже упрятал руки и свиток в широкие рукава обшарпанного одеяния, сделавшись нахохлившейся квочкой на насесте, сгорбился и, стараясь не привлекать внимание мимо пробегающих носильщиков, двинулся к мрачному собору, где в отличие от мостовой, вообще людей не наблюдалось.
Но не успел он дойти до массивной металлической калитки, как от собора по дорожке в его направлении двинулись три фигуры. Дима даже не заметил, откуда они появились. Явно вышли из здания. Но этот момент молодой человек прозевал, озираясь по сторонам и поневоле приходя в ужас от разрухи местного ЖКХ.
Впереди вышагивал высокий худощавый господин с пышной женской причёской, облаками с двух сторон спадающей на плечи, с чётко выделяющимся пробором строго посередине. Судя по колыханию волос господина при движении, в отличие от всего окружения, они были тщательно вымыты и до статической наэлектризованности начёсаны. Шикарную шляпу с перьями мужчина нёс в руке, видимо, желая проветрить голову в утренней зловонности или попросту не желая мять причёску.
Одет франт был в роскошные панталоны цвета спелой сливы и в большей степени, спрятанные ботфортами выше колена цвета детской неожиданности. Такой же сливовой тужурке, тоже практически полностью скрывающейся под странной по пояс накидкой-распашонкой невнятного красновато-розового оттенка, накрывающей плечи с руками, но выставляющей напоказ тужурку с бантами и рюшками по центру. В общем, петух гамбургский в парижском исполнении.
А вот следом за ним вышагивали два самых настоящих мушкетёра, словно только что сошедших с экрана кинематографа, обсасывающего историю о четырёх друзьях. Только ни один из них на экранизированных героев даже близко не походил.
Тот, что шёл слева, был широк и низок, а тот, что справа — тощ и высок. В общем, Тарапунька со Штепселем. Оба в широкополых шляпах с пером, в красных плащах с крестами, широкими перевязями и при шпагах. Им приходилось постоянно придерживать своё оружие, потому что длинные клинки то и дело норовили зацепить брусчатку.
Пока Дима с любопытством разглядывал троицу, троица разглядывала его. Разноцветный господин с неким недоумением на узком лице, которое не расширяли даже раскидистые усы, задранные вверх. А красные мушкетёры с красными рожами, со злобой и ненавистью. Молодой человек даже успел подумать, с чего бы это. Он вроде ещё ничего не успел им сделать: ни обматерить, ни плюнуть в перегретые морды.
То что господин как раз и являлся его нанимателем, новоиспечённый Балашихинский даже не сомневался. Другого в этом виртуальном Суккубском мире и быть не могло. Поэтому тут же подобрался, изрядно волнуясь. Ещё бы. Сам Ришелье шествовал к нему для знакомства и будущего покровительства.
Хотя большее волнение вызывали два цепных пса, явно его телохранители, которые, не имея поводков, казалось, готовы были через ограду перемахнуть и истыкать представителя будущей цивилизации, как швейная машинка заевший в лапках кусок тряпки.
Подходя к калитке, охранник-коротышка рванул вперёд VIP-персоны, и Дима даже успел испугаться, сделав шаг назад. Он был уверен, что низкорослик, из последних сил удерживающий себя от вынимания шпаги, кинулся на его немедленную ликвидацию. Но тот, лишь не прекращая корчить незваному гостю зверскую рожу, топорща и шевеля усами, распахнул калитку, давая возможность щёголю пройти через неё, не утруждаясь.
Епископ подошёл к непонятному для него гостю вплотную и скривил намакияженное лицо, как бы интеллигентно интересуясь: ты кто такой, придурок? Из каких, Богом забытых трущоб припёрся в наш епископский район?
В ответ Дима замер, как истукан, уставившись в длинный горбатый нос Ришелье, тупо соображая, откуда взялись в этом времени биты, одной из которых этой исторической личности подрихтовали носопырку. По средине шнобеля красовалась не просто горбинка, а сто процентная вмятина от вышеупомянутого спортивного снаряда.
А дальше события замелькали калейдоскопом. Ну, то что мушкетёры в два шага обступили Диму — было предсказуемо. Хотя до сих пор непонятно, с какого перепуга они на него взъелись. Расфуфыренный петух, вдоволь насмотревшись на незваного гостя и, видимо, сделав для себя какие-то нелестные для Димы выводы, небрежно протянул изнеженную руку, сплошь унизанную перстнями, не забывая при этом кислить морду лица.
Ди Балашихинский, находясь в растерянности, не придумал ничего лучше, как промямлить: «Здравствуйте Ваше Преосвященство» и пожать поданную ему
