[201] Соответственно повысились и котировки на фондовых рынках. Так, рыночная капитализация китайских компаний, представляющих страну с более чем миллиардным населением и гигантским хозяйственным потенциалом, составляла в 1994 году около 44 млрд. долл., тогда как соответствующий показатель для 19-миллионной Малайзии достигал почти 200 млрд. долл. С середины 70-х по середину 90-х годов фондовые индексы выросли в Корее более чем на 1600, а в Таиланде и Малайзии -- более чем на 1700 процентов[202]. В 1995 году капитализация всех развивающихся рынков не превышала 1,2 триллиона долл. [203]; на следующий год этот показатель вырос до 2,2 триллиона долл. В 1996 году, в момент максимальной
[196] - См.: Soros G. The Crisis of Global Capitalism. [Open Society Endangered]. P. 110.
[197] - См.: Shutt H. The Trouble with Capitalism. An Inquiry into the Causes of Global
Failure. L.- N.Y, 1998. P. 123.
[198] - См.: Tan Kong Yam. China and ASEAN. P. 119.
[199] - См. The Economist. 1998. February 7. P. 142.
[200] - См. Islam I., Chov/dhuryA. Asia-Pacific Economies. A Survey. P. 56.
[201] - См. McCulloch R., Petri P.A. Equity Financing of East Asian Development // 3d.) Capital Flows and Financial Crises. Ithaca (N.Y.)-L., 1998. P. 161, 165.
[202] - См..Henderson С. Asia Falling. P. 21.
[203] - Mobius M. Mobius on Emerging Markets. L., 1996. P. 182.
экспансии, капитализация рынков пяти наиболее пораженных впоследствии кризисом стран ЮВА -- Гонконга, Малайзии, Сингапура, Южной Кореи и Таиланда -- составляла 1,15 триллиона долл., или более половины капитализации всех развивающихся рынков. Если в этот период капитализация рынков постиндустриальных стран редко превышала 100 процентов их годового ВНП, то соответствующие показатели для Сингапура, Малайзии и Гонконга составляли 259, 452 и 631 процент[204].
Однако даже средств, поступавших от частных иностранных инвесторов, оказывалось недостаточно для поддержания темпов роста, замедлявшихся по мере достижения новых уровней промышленного развития. В этой ситуации в большинстве азиатских стран правительства предприняли ряд мер, направленных на стимулирование роста, сделав упор на дотации и кредиты. Посредством укрепления финансовых институтов, созданных вокруг крупнейших корпораций (как в Южной Корее) или отдельных правящих кланов (как в Индонезии), а также через прямое предоставление кредитов государственными банками правительства стремились стимулировать хозяйственный рост и повысить объемы экспорта. Последствия для экономики оказались самыми неблагоприятными. С одной стороны, промышленные компании, имея доступ к дешевым кредитам, окончательно перестали ориентироваться на высокую эффективность производства. Нельзя в этой связи не упомянуть США, нынешнего лидера в мировом рейтинге конкурентоспособности: здесь в 90-е годы финансирование дополнительных капиталовложений крупнейших компаний на 82 процента осуществлялось за счет внутренних источников и лишь на 14 процентов -- за счет привлеченных средств; что же касается эмиссии акций, то с 1987 по 1994 год крупные американские компании израсходовали больше средств на выкуп части обращавшихся на рынке собственных ценных бумаг, чем получили от размещения новых выпусков[205]. В Азии дела обстояли иначе. В 1988 году 30 крупнейших корейских chaebol привлекли кредитов на сумму в 65 млрд. долл., что составляло на тот момент 39 процентов ВНП страны[206]; к 1997 году процентные выплаты по этим займам стали настолько велики, что совокупные доходы 30 этих корпораций опустились ниже уровня, необходимого для их покрытия, и оно стало осуществляться из новых ссуд[207]. В Малайзии объемы выданных предприятиям кредитов выросли с 85 процентов ВНП во
[204] - См.: McCulloch R., Petri P.A. Equity Financing of East Asian Development. P. 174.
[205] - См.: Korten D.C. The Post-Corporate World. Life After Capitalism. San Francisco, 1999. P. 54.
[206] - См.: Bello W., Rosenfeld S. Dragons in Distress. P. 71.
[207] - См.: Soros G. The Crisis of Global Capitalism. P. 139.
второй половине 80-х годов до 160 процентов ВНП накануне финансового кризиса[208]. В Индонезии к середине 90-х годов суммарные инвестиции в одобренные правительством программы развития промышленного производства и инфраструктуры достигли 78 млрд. долл., причем значительную часть средств должны были предоставить и без того перегруженные долгами государственные банки[209]. Кризис разразился бы гораздо раньше, если бы банки не получали значительные средства в виде депозитов населения; определенную роль сыграло и то, что существенная часть иностранных портфельных инвестиций направлялась в акции финансовых компаний и банков (так, в 1996 году более 57 процентов всех вложений в акции тайских компаний составляли средства, потраченные на приобретение акций банков и других финансовых институтов[210]). Однако увлечение краткосрочными кредитами (составлявшими в Малайзии в 1996 году 43,3 процента всех инвестиций против 13,2 процента в 1995 году[211]) приобретало эффект пирамиды, которая рано или поздно должна была рухнуть.
Особый драматизм ситуации, сложившейся к середине 90-х годов, заключался в том, что высокие нормы накопления не давали возможности развить внутренний рынок для большинства производимых в странах Юго-Восточной Азии товаров, а их экономики не могли не только развиваться, но даже поддерживать достигнутый уровень без благоприятных условий экспорта и постоянного притока инвестиций извне. Однако возможности мобилизации внутренних ресурсов оказались близки к исчерпанию, а задачи интеграции в высший эшелон индустриальных держав (Южная Корея, например, была в 1996 году принята в ОЭСР) требовали невиданных затрат. Так, в 1995 году Мировой банк определил потребности Вьетнама только в области создания современной производственной инфраструктуры в 20 млрд. долл. [212] (приблизительно в такую же сумму МВФ оценил пакет кредитной помощи России летом 1998 года, не размороженный полностью до сих пор). Аналогичные программы в Индонезии, Таиланде, Малайзии и на Филиппинах потребуют, по тем же оценкам, около 440 млрд. долл. [213], а для Китая эта цифра достигает 500 млрд. долл. [214] Вне
[208] - См. McLeodR.H., Gamaut R. East Asia in Crisis. P. 92.
[209] - CM. Robinson R., Goodman D.S.G. (Eds.) The New Rich in Asia. P. 95.
[210] - См. Phongpaichit P., Baker Ch. Thailand's Boom and Bust. P. 101.
[211] - CM. McLeod R.H., Gamaut R. East Asia in Crisis. P. 89.
[212] - См. Murray G. Vietnam: Dawn of a New Market. P. 110-111.
[213] - См. French P., Crabbe M. One Billion Shoppers. Accessing Asia's Consuming Passions and Fast-Moving Markets -- After the Meltdown. L., 1998. P. 158.
[214] - См. Kemenade, W., van. China, Hong Kong, Taiwan, Inc. N.Y., 1997. P. 4, 6-7, 37.
шняя торговля также перестала быть панацеей; огромные масштабы импорта высокотехнологичной продукции, патентов и сырья привели к тому, что торговый и инвестиционный дефицит Южной Кореи достиг 23 млрд. долл. [215], а внешний долг Тайваня вырос с 4 до 14 процентов ВНП только за период с 1990 по 1994 год[216]. Примеры можно продолжить.
Ориентация на внешние рынки, между тем, была и остается одной из идеологических основ азиатской модели индустриализации. Выше мы отмечали, что в Японии в 70-е и 80-е годы низкие цены на экспортируемые товары сочетались с исключительно высокими ценами на внутреннем рынке, и это означало приверженность протекционистской политике; в Китае и других странах Азии сложилась ситуация, когда внутренние цены на большинство потребительских товаров оказывались гораздо выше мирового уровня (в Китае от 44 до 156 процентов[217]) в первую очередь вследствие откровенного демпинга, применявшегося для завоевания и сохранения позиций на рынках постиндустриальных держав.
К середине 90-х годов во внешней торговле азиатских стран стали очевидными несколько негативных тенденций. Во-первых, отношение объемов экспорта к ВНП достигло значений, свидетельствующих о явно гипертрофированной зависимости этих государств от внешнего рынка. В отличие от развитых стран, где доля поставляемой на экспорт продукции составляет не более 7-8 процентов, в азиатских государствах она достигает намного больших значений -- 21,2 процента в Китае, 21,9 в Индонезии, 24,4 на Филиппинах, 26,8 в Южной Корее, 30,2 в Таиланде, 42,5 на Тайване, 78,8 в Малайзии и фантастического уровня в 117,3 и 132,9 процента соответственно в Гонконге и Сингапуре[218]. Наименее "зависимая" от экспортно-импортных операций Индонезия (суммарное отношение экспорта и импорта к ВНП составляет в данном случае 47 процентов) вдвое превосходит по этому показателю Японию (23 процента) [219]. Возведенный в абсолют, принцип экспортной ориентированности развивающихся экономик привел к тому, что в 80-е годы экономический рост Южной Кореи и Тайваня на 42 и 74 процента соответственно был обусловлен закупками промышленной продукции этих стран со стороны одних только
[215] - См.: Moody К. Workers in a Lean World. Unions in the International Economy. L.-N.Y., 1997. P. 13.
[216] - См.: Rohwer J. Asia Rising. How History's Biggest Middle Class Will Change the World. L, 1996. P. 16.
[217] - См.: Chai J.C.H. China: Transition To a Market Economy. Oxford, 1997. P. 150.
[218] - См.: Goldstein M. The Asian Financial Crisis. P. 27.
[219] - См.: Katz. R. Japan: The System That Soured. P. 251.
США[220]; для Бразилии американский импорт обеспечивал более половины, а для Мексики -- почти 85 процентов положительного сальдо торгового баланса[221]. Более того, в условиях начавшегося в 1997 году финансового кризиса сократились объемы региональной торговли: экспорт продукции в соседние страны только в первой половине 1998 года снизился на 10 процентов в Южной Корее, на 21 процент -- в Малайзии, на 24 -- на Тайване и на 28 процентов -- в Индонезии[222]. Единственным выходом эти государства по-прежнему считали наращивание экспортных поставок своей продукции в развитые страны. Во-вторых, зависимость стран Юго-Восточной Азии от постиндустриального мира приобрела явно диспропорциональный характер. Доля, приходящаяся в экспорте большинства этих стран на США, Западную Европу и Японию, составляет, как правило, от 45 до 60 процентов, в то время как торговый оборот развитых стран лишь в малой мере ориентирован на государства-члены АСЕАН и новые индустриальные страны Азии (их доля в торговом обороте Франции и Италии составляет 4,3 процента, Германии -- 5,5, Великобритании -- 7,7, США -- 16,3, и только показатель Японии значительно выше -- 30,4 процента[223]). Таким образом, потеря азиатских рынков для постиндустриального мира была бы несоизмеримо менее значимой, чем потеря рынков Европы и США для стран Азии. И, наконец, в-третьих, в 1995-1996 годах рост экспортных поставок из Азии стал явно замедляться. Если в 1995 году объем экспорта из Южной Кореи вырос более чем на 30 процентов, из Малайзии -- на 26, из Китая -- на 25, а из Таиланда -- на 23 процента, то соответствующие показатели в 1996 году составили уже 4,2, 4,0, 1,5 и 0,5 (по иным оценкам -- 0,1) процента[224]. В связи с этим текущий дефицит платежного баланса стран Юго-Восточной Азии достиг в 1996 году 36,5 млрд. долл., увеличившись в течение одного года более чем на 10 процентов.
