Мед Поэзии дарил телу Хозяина Гамелинов восхитительное тепло отваги. Герфегест слышал каждое движение врагов, он чувствовал их страх и их ненависть. Неожиданно для самого себя Герфегест припал на одно колено рядом с трупом зарубленного варанца и, окунув палец в его горячую кровь, нанес на левую щеку четыре косых черты. Он посвятил себя танцу стали и отныне был слит с ним в одно неразрывное целое.
Хармана, появившись рядом с Герфегестом, метнула два «крылатых ножа», и двое варанцев, выронив мечи с позолоченными рукоятями, перестали представлять опасность для ее опрометчивого возлюбленного.
Герфегест, Хармана, Артагевд и Киммерин решили твердо держаться в бою друг друга. Каждый из них по отдельности, кроме, пожалуй, Артагевда, не Столь искушенного в рукопашной, стоил десятка бойцов, но вместе их сила умножалась десятикратно.
Варанцев в сухопутном бою отличают образцовое искусство перестроений, стойкость и дисциплина. Особенно если они чувствуют за спиной спасительные палубы своих кораблей.
Отступив к гавани, варанцы перестроились в плотный боевой порядок, и теперь Лорчам, чьим преимуществом до сей поры была внезапность, предстояло вести правильное сухопутное сражение, до которого они были не такие уж и большие охотники.
Но Перрин, Артагевд и Герфегест знали и предвидели это. С ночи корабли Лорчей, которые сейчас были использованы варанцами как причалы, приготовили надлежащим образом. Все, что может гореть, было заботливо припрятано в глухих закутах трюмов. Добровольцы из Лорчей, затаив дькание, ждали своего часа, подвесившись пауками под палубами своих кораблей. С ними были факелы и «быстрые искры» – скромный дар изобретательности Торвента.
Косясь на плотную стену варанских щитов, Герфегест подошел к Перрину и пробормотал заплетающимся языком:
– По-моему, теперь точно пора.
– Теперь-то уж точно, – согласно кивнул Перрин и передал приказ по строю.
Варанцы с недоумением глядели на неподвижных Лорчей, которые не спешили нападать. Варанцы радовались передышке. Мата оке Гадаста, член Совета Шести, возглавлявший передовой отряд, поднял руку, готовясь устремить своих воинов против Лорчей.
И в этот момент строй Лорчей сотрясся тысяче-гласым заунывным речитативом:
– Пламя, восстань над водой! Пламя, следуй за мной!
И под леденящий душу хохот, исторгаемый хмельными глотками Лорчей, за спиной оцепеневших ва-ранцев начала подыматься стена огня. Все корабли Лорчей запылали разом, подожженные добровольцами, внявшими голосу своих сородичей. Флот Перрина был обречен, но вместе с ним были обречены и варан-ские корабли – на них сейчас не было в достатке гребцов, чтобы уйти в море, прочь от Огромного пожара, который стремительно разрастался над гаванью. Не было, ибо во всем варанском флоте гребцы-невольники использовались только на «Молоте Хумме-ра». На галерах гребцами были сами воины. И они сейчас рисковали быть отрезанными от своих кораблей стеной огня.
Варанцы поняли это. Сила духа, стойкость и дисциплина покинули их быстрее, чем крысы – корабль, обреченный на гибель. Часть варанцев, не дожидаясь приказов Маты оке Гадасты и сотников, бросилась назад, чтобы прорваться сквозь пламя на палубах кораблей Лорчей к своим галерам. Плотный строй начал колебаться, и в него, довершая разрушение боевых порядков и удваивая панику, врубились разгоряченные Медом Поэзии Лорчи. Битва окончилась. Началось истребление.
13
Шет оке Лагин, звезднорожденный, единый в Двух Душах, презирал врагов и ненавидел своих. Судьбы пяти тысяч варанских воинов и гордого Маты оке Гадасты волновали его не больше, чем вопрос о смысле жизни. Если бы Шет в другое время и в другом месте услышал, что Хозяева Гамелинов вершат убийство собственного флота во имя того, чтобы вырезать передовой отряд его армии, он бы лишь недоуменно пожал плечами. Но сейчас было его время, и Дагаат был его местом. Шет понимал, что ему еще предстоит нелегкая битва за саму крепость. Тысячи других ва-ранцев сейчас наблюдают за гибелью своих соотечественников с галер, бросивших якоря у входа в гавань. Страх войдет в их сердца, если они заметят, что на каждого Лорча пришлось четверо убитых варанцев. И тогда пробиться к Озеру Перевоплощений будет очень и очень непросто.
Шет оке Лагин не мог послать на помощь своим подкрепление, потому что вся гавань была объята пламенем. Прежде чем корабли превратятся в теплые уголья, его люди будут истреблены все до единого. Единственным, кто мог им сейчас помочь, был он сам – Шет оке Лагин, звезднорожденный. Ах, как трогательно! Сиятельный князь лично приходит на выручку своим воинам! Хороший сюжет для памятного барельефа. Для новых зодчих нового мира.
Когда Шет оке Лагин обратился к Ганфале, на его губах блуждала рассеянная улыбка.
– Останетесь здесь за главного, почтенный. Я должен вытащить своих из передряги.
Иногда это доставляло ему удовольствие: «своих…», «из передряги…» Вот она – простота, которая была при первых трех Династиях!
14
На южной кромке плато песок уже не был певучим. Он стал густым, бордово-черным, вязким. Тяжелые топоры и палицы Лорчей крушили щиты, панцири, шлемы варанцев.
Герфегест, изведавший пленительное упоение многих битв, никогда еще не видел такого ожесточения и не испытывал ничего подобного сам. Хармана была похожа на деву-кровопийцу с древних барельефов Северной Лезы. Меч Стагевда в ее руке был запятнан плотью врагов по самое яблоко на рукояти, а сама она, охваченная всеобщим танцем убийства, стала совершенным воплощением Пути Стали. Киммерин казалась ее младшей сестрой – такая же неистовая, такая же «прекрасная. Даже Артагевд преобразился, исполненный извращенной духовности кровопролития.
Мата оке Гадаста первым из варанцев понял, что его отряд обречен. И теперь Мата оке Гадаста искал лишь одного – смерти от руки равного себе. Он не хотел, чтобы его сразил разрисованный с головы до пят рядовой Лорч – такая гибель позорит честь человека из Совета Мести, и никогда уже его потомки не смогут уповать на близость к Князю. Стремление к достойной гибели придавало Мате сил, и он был по-прежнему цел, а его меч уже изведал крови трех Лорчей.
Артагевд давно приметил знатного простоволосого варанца, сражавшегося без щита и шлема. На его голове был только массивный золотой обруч, а в руках – полный двуручный меч отличной ковки, который давал ему безусловное преимущество перед короткими клинками Лорчей. Мата оке Гадаста – а это был именно он – получил несколько легких копейных ранений, но продолжал сражаться с упорством обреченного. Артагевд всегда мечтал о победе над таким. После знакомства с Герфегестом Артагевда все меньше и меньше прельщали почести военного советника. Ему хотелось проявить себя опытным и закаленным бойцом. Особенно в глазах Киммерин.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
