детёныши. В противовес им на глаза попадались стремительные дельфины-белухи, группами в пару десятков особей спешащие по своим дельфиньим делам.
На редких островах попадались колонии моржей и тюленей, занимающих всю прибрежную полосу. В центре островов, как правило, жили птицы, выглядевшие сверху как подвижные пёстрые пятна. Однажды рядом с шаром в течение часа кружилась огромная птица, держась на некотором удалении. Она почти не махала большими крыльями, планируя на них кругами.
Прометей, пока она не улетела, волновался, ожидая, что пернатый хищник примет шар за враждебный объект и нападёт на него, разрывая когтями ткань. К счастью, птица не стала этого делать. Видимо, шар улетел далеко от зоны её влияния и перестал представлять интерес.
Поволноваться за исход путешествия заставил ещё один случай. На этот раз погодный. День не предвещал ничего плохого с утра, но к обеду на высоте примерно в полтора километра сменился ветер. Шар понесло на восток. Прометей по своим приметам проверил направления движения ветров на разных высотах и по волнению океана определил, что нужный ветер находится внизу.
Они спустились примерно до высоты трёхсот метров. У поверхности моря ветер был сильным. Корзину раскачивало, канаты скрипели, пламя горелки металось, не попадая в кольцо. И вдруг ветер затих. Буквально за одну минуту.
Иван первым обратил внимание, что горизонт с той стороны, куда они двигались, посерел. В приближающемся фронте, похожем на грозовой, не сверкали молнии.
– Это туман, – решил Прометей. – Ничего страшного.
– Может, поднимемся? – Ивану не хотелось лететь в тумане.
– Смотри на облака, они двигаются на нас быстрее приближающегося тумана. Нас отнесёт назад, а назад нам совсем не надо.
– Как скажешь, ты здесь главный, – Иван на самом деле успокоился.
Туман густел постепенно. Прометей поднял шар, чтобы он двигался почти по верхнему краю его границы. Она же оказалась местом, где потоки воздуха «тёрлись» друг о друга. Верхушка туманного фронта была подвижной. Клубы тумана образовывали вихревые воронки, в которые не хотелось попадать.
– Думаю, они не только здесь бывают. Они есть на любой границе, где встречаются ветра, особенно имеющие разную температуру. Просто здесь их видно.
Ивану показалось, что его умный друг пытается убедить в этом самого себя, чтобы было не так страшно. Некоторые вихри выглядели опасно, и приближаться к ним не было никакого желания. Понимал это и Прометей, но как человек изучающий природу по большей части эмпирическим путём, желал убедиться в этом лично.
Случай скоро ему представился. Шар потянуло в воронку, появляющуюся прямо на глазах. Ветер затягивал его прямо в центр, ускоряя по кругу. Прометей загасил горелку и ждал, чем закончится его сомнительный опыт. Ткань шара затрепало, забило о канаты, выбивая из него горячий воздух. Как результат, подъёмная сила истощилась прямо на глазах, и шар втянуло в серую мглу.
Прометей кинулся к кресалу, чтобы разжечь горелку, но отсыревший камень высекал едва видимые искры. Иван выхватил из рук впавшего в ступор Прометея каменный брусок и вытер его о внутреннюю часть рубахи.
– Открывай, – приказал он другу открыть вентиль.
Прометей, будто он ходил в подмастерьях у опытного мастера, послушался. Открыл вентиль на одну четверть. Иван высек хороший сноп искр и с первой попытки запалил пламя. Дальше Прометей знал, что делать. Он добавил огня, чтобы успеть набрать достаточно тёплого воздуха до встречи с поверхностью океана.
Вскоре наступила полная дезориентация в пространстве. Было такое чувство, будто шар стоит на месте, не двигаясь ни вверх, ни вниз, ни куда-либо ещё. Ивана начало подташнивать из-за того что непривычный к отсутствию ориентиров организм начал испытывать морскую болезнь.
– Прометей, давай уже взлетим повыше, я не могу смотреть на этот туман. Мне всё время кажется, что мы переворачиваемся вверх дном.
– Уймись, Иван, там наверху может быть ещё опаснее. Терпи. Сядь на дно корзины и накройся тряпьём, чтобы не видеть. Я скажу, когда можно будет выбираться.
– Меня от неизвестности будет тошнить ещё сильнее.
– Тогда терпи, пока туман закончится.
– А если он, как на материке, везде?
– До материка ещё далеко. Это какая-то природная аномалия.
– Я не знаю, что такое аномалия, но звучит не очень обнадёживающе. Как капкан на медведя, который забыли, куда поставили.
– Обещаю тебе, всё будет хорошо. Смотри на пламя горелки, поможет.
Иван уставился на жёлтое пламя. Ему и в самом деле полегчало. «Живое» пламя напомнило ему домашний уют и покой, позволив отвлечься от серой мглы за стеной корзины.
Неизвестно, каким чутьём Прометей определял высоту шара над уровнем моря. Время от времени он выключал и включал горелку, балансируя между океаном и верхней границей тумана. Прошло часов десять или больше, как показалось Ивану. Он успел выспаться за это время, проголодаться и уснуть ещё раз.
Прометей будто не замечал течения времени, постоянно что-то проверял, записывал, рассчитывал. Для Ивана полёт на шаре казался развлечением, но для его друга он был любимым делом, способом познания мира, нирваной, заставляющей позабыть обо всём остальном.
Компас указал Прометею на изменение направления полёта шара. Пришлось разжечь горелку и подняться выше, к огромному облегчению Ивана. Туман светлел, и вот шар с путешественниками поднялся над огромным океаном, позолоченным низким солнцем. Его поверхность еле заметно волновалась под потоками ветров.
– Это похоже на вид с горы, – Иван имел в виду посёлок, обнаруженный ими на плато.
Зрелище действительно напоминало знакомый вид, по причине чего хотелось верить, что берег суши находится совсем близко. Прометей сверился по шаблонам и компасу, отмерил на карте, срисованной с карты в музее подводной лодки, расстояние от последней контрольной точки.
– Если я не ошибаюсь, то у нас ещё два дня до материка, – произнёс он.
– Хотелось бы, чтобы ты ошибся.
– Два дня ничего не решат.
– Я понимаю, но на два дня раньше, звучит лучше, чем двумя днями позже. У меня уже начал развиваться страх, что земли не существует. Только океан или туман.
– Я читал, что у моряков, плававших во времена деревянных парусных кораблей, тоже бывали приступы психического расстройства из-за долгого пребывания в море.
– Я не псих, но уже на
