Она снова взяла тарелку и опустила ее в посудомоечную машину.
– У меня очень простое расписание. Сначала у меня утренние занятия в церковном подвале, а в половине пятого массаж. Пойду к Грете Пэрриш.
– Хорошо. Спасибо. Не забуду.
Эйбра заполнила посудомоечную машину и начала стряхивать крошки со столов и стойки.
– Ты ко мне не прикасался ни разу с тех пор, как поднялся по ступенькам моего дома. Почему? Потому что разозлился на меня?
– Наверное, отчасти из-за этого, но главным образом из-за того, что я не знаю, какую реакцию вызовут у тебя мои прикосновения.
Их глаза встретились, и они несколько мгновений смотрели друг на друга.
– Откуда я могу знать, какую реакцию они у меня вызовут, если ты ко мне не прикасаешься?
Эли слегка коснулся руки Эйбры, затем повернул ее к себе и обнял.
Она отбросила тряпку на стол и ответила на его объятие.
– Прости. Я пыталась утаить от тебя то, что произошло, хотела сама справиться с этим. Но… О боже, Эли, он же проник ко мне в дом. Копался в моих вещах. Трогал их. Деррик тоже рылся в моих вещах, Касался их, разбивал, ломал, рвал, ожидая моего возвращения домой.
– Он не причинит тебе никакого вреда. – Эли прижался губами к ее виску. Я не позволю этому подонку сделать тебе больно.
– Я должна сама преодолеть это. Должна.
– У тебя получится. Все будет хорошо.
Преодолеет. Но не одна. Не без его помощи.
Когда на следующее утро она ушла, Эли всячески убеждал себя, что у него нет причин для беспокойства. И не только потому, что церковь, в которую она отправилась, располагалась на расстоянии меньше двух миль от его дома, но и потому, что ему в голову не приходило ни одной причины, по которой кто-то захотел бы причинить ей зло.
К полудню Эйбра обязательно вернется, и как только он увидит, что она в полной безопасности у него дома, то снова сможет приняться за работу. Эли понял, что в данный момент слишком взволнован, чтобы думать о сюжете своего романа, и спустился в подвал, где потратил почти целый час на осмотр стеллажа.
На то, чтобы открыть панель со стороны подвала, ушло еще больше времени, и, справившись с этим, он решил смазать дверные петли, на которые она была подвешена.
Поскрипывание добавляло загадочности, но если ему нужно будет появиться здесь неожиданно, то необходима тишина. Вооружившись фонариком и коробкой с электрическими лампочками, Эли медленно стал двигаться по проходу. Спустя какое-то время он добрался до третьего этажа.
Там он придвинул к панели стул и, убедившись, что может легко открыть и закрыть ее, вернулся обратно.
Он поставил стеллаж на место, проверил, может ли он свободно обойти его. Затем вернул на полки их содержимое.
Маскировка сгодится на тот случай, если понадобится всем этим воспользоваться.
Ловушка или что-то вроде того. Теперь ему нужны лишь крючок и приманка.
Находясь в тайных проходах, Эли поднял тучи пыли и сажи, поэтому, закончив с панелью и стеллажом, он помылся, переоделся, затем проверил работу видеокамер и «видеонянь», предназначенных для наблюдения родителей за детьми через Интернет.
Он наливал свой первый стакан «Маунтин дью» за день, когда в дом вошла Эйбра с сумками, полными покупок.
– Привет! – Она поставила пакеты на пол и сунула руку в один из них. – Посмотри, Барби, что я тебе принесла! – Она повернулась к собаке и показала ей большую кость из магазина для домашних животных. – Это для хорошей собачки. Ты ведь была хорошей собачкой?
Барби постучала хвостом по полу.
– Думаю, что да. А ты был хорошим мальчиком? – спросила она Эли, снимая упаковку с подарка для Барби.
– Мне тоже принять стойку?
– Я купила все, что нужно для моей лазаньи, которая – скромно признаюсь – считается легендарной, и для тирамису.
– Ты умеешь готовить тирамису?!
– Вот это как раз и требуется выяснить. Я решила, что сегодняшний день должен пройти у меня хорошо, и отчасти причина моей уверенности проистекает из нашего принципа равновесия. Или, точнее, сознания того, что мы начали работу по поиску такого равновесия.
Она приблизилась к Эли и заключила его в объятия.
– Я неожиданно поняла, что ты не очень обидчивый и совсем не злопамятный человек.
– О, я очень обидчивый и крайне злопамятный, – возразил он, – но не с теми, к кому хорошо отношусь.
– Обида и злопамятность – это негативная энергия, обращенная внутрь, поэтому я рада, что ты, в отличие от некоторых людей, не склонен лелеять свои отрицательные эмоции. Кстати, о негативной энергии. Я тут зашла к себе домой и, знаешь, поняла, что у моего дома улучшилась аура. Не совсем восстановилась, конечно, но существенно улучшилась.
– Благодаря ароматическим палочкам?
Эйбра шутливо ткнула пальцем ему в живот.
– Мне и с ароматическими палочками удается сделать очень многое.
– Я рад и искренне надеюсь, что ты не собираешься закупить несколько упаковок разных средств ароматерапии, чтобы развеять негативную энергию в Блафф-Хаусе.
– Такой вариант нисколько не повредит, но мы поговорим на эту тему позже.
Как можно позже, подумал Эли.
– Ты сейчас будешь работать? Я сменю постельное белье, соберу все для стирки и не буду тебе мешать до самого обеда.
– Замечательно. Но вначале я хотел бы тебе кое-что показать.
– Да, конечно. И что же?
– Пойдем наверх. – Эли пальцем указал на потолок и взял ее за руку. – Ты кое-что упустила.
– Упустила?
Слова Эли задели ее, и она ускорила шаг, последовав за ним.
– Кое-что очень важное, – добавил он. – Наверху.
– На третьем этаже? Там я убираю только раз в месяц. Только протираю и прохожусь по комнатам пылесосом. Если ты хочешь его снова сделать обитаемым, то тебе следовало бы…
– Дело не в этом. Не совсем в этом. Я действительно подумываю о том, чтобы переместить свой кабинет туда, в южное крыло.
– Эли, потрясающая идея!
– Да, она мне самому очень нравится. Там прекрасное освещение, из окон открывается восхитительный вид. И очень тихо. К сожалению, я не рисую и не леплю, а то из старой комнаты для прислуги можно было бы сделать великолепную мастерскую.
– Кстати, мне в голову пришла примерно такая же мысль. Из одной из спален с окнами, выходящими на берег, можно было сделать чудесную маленькую библиотеку для твоих справочников и словарей, что-то вроде библиотеки-гостиной. Ты мог бы там делать перерыв и немного отдыхать, не прекращая работу полностью.
Эли такие далекоидущие планы не строил, но…
– Вполне возможно…
– Я помогу тебе ее обставить, если ты все-таки решишься. А эти потрясающие потолки?! Они дают простор для фантазии. Я всегда считала, что дом должен быть обитаемым полностью. Эстер говорила мне, что много лет назад она задействовала помещения третьего этажа под мастерскую, но потом поняла, что ей лучше работается в гостиной, а еще лучше – на улице. В любом случае ей в ее годы тяжело подниматься наверх, преодолевая два лестничных пролета.
