„Все так“, — кивнул орлиный профиль.
„А из револьвера, найденного под трупом не установленного лица в палисаднике, как раз под окном спальни — семь выстрелов?“
„Верно“.
„Из трех револьверов, найденных на лестнице, было сделано: из одного — два выстрела, из другого — также два выстрела, из третьего — один выстрел?“ — продолжал Лейвек.
„Так, так“, — снова закивал следователь.
„Благодарю вас, больше к вам вопросов пока не имеется“. — Адвокат коротко глянул в записи и произнес:
„А теперь попрошу на свидетельское место господина Аларина Финаппа, акцизного чиновника“.
Место свидетельства занял небольшой человечек в дорогом костюме, имевший длинные прямые волосы с небольшой проплешиной на макушке.
„Вы участвовали в манифестации у дома моего подзащитного и в проникновении в его дом?“
„Да“.
„Скажите, до того, как раздались первые выстрелы, никто не пытался проникнуть в дом?“
„Ручаться не могу, я за этим не следил. Не заметил, во всяком случае“, — развел руками свидетель.
„Вы вошли в дом одним из первых?“
„Пожалуй, так. Передо мной бежало всего двое человек“.
„Кто же открыл вам дверь?“
„Никто… Дверь была распахнута…“
„А когда вы стали подниматься по лестнице в дом, что вы увидели?“
„Вот этого“, — свидетель повернулся и ткнул пальцем в Обера, сидевшего на скамье подсудимых. — „Голый, весь в крови, в руках револьверы, глаза бешенные…“
„И что произошло дальше?“
„Он стрелять начал“.
„Только он?“
„Ну, с нашей стороны тоже кто-то стрелял…“
„А дальше?“
„А дальше все назад побежали. Кому же охота под пули-то лезть!“
„И никто не пытался пройти с лестницы дальше в апартаменты?“ — Лейвек строго посмотрел на свидетеля.
„Какое там!“
„То есть те, кто успел пройти дальше всего, остановились у самой лестницы?“
„Точно так“, — плешь наклонилась, — „не далее двух-трех шагов“.
„А что стало с ранеными и убитыми, упавшими на лестнице?“ — поинтересовался адвокат.
„Хвала Ул-Касе, их не бросили там, а вынесли из дома“ — сочувственно произнес свидетель.
„Всех?“
„Всех“.
„Благодарю вас, вы свободны“.
Следующим Лейвек Элбор вызвал эксперта-оружейника.
„Не обратили ли вы внимание“, — начал он допрос, — „на особенность номера у одного из револьверов?“
„Обратил. У револьвера за номером 080 24 явно видны следы исправления номера“.
„И какие же цифры исправлены?“
„Следы исправления заметны на второй и третьей цифрах“.
„А какие там были цифры первоначально, вы не можете сказать?“
„Трудно ответить точно. Такие, которые можно переделать в 8 и в 0. Ну, восьмерку можно изобразить из нуля или из шестерки, или из девятки. Ноль можно переделать из девятки, шестерки, восьмерки, тройки…“
„Защита допрос свидетелей обвинения закончила“, — возвестил адвокат.
В своем выступлении Лейвек Элбор не оставил без внимания ни одной оплошности обвинения и следствия.
„…Итак, как же попали во внутренние покои, расположенные на втором этаже дома моего подзащитного, двое убитых и один раненый? Как там оказались три револьвера, не принадлежащих моему подзащитному?“ — адвокат сделал паузу и поглядел в сторону судей.
''Версия обвинения объясняет это таким образом, что мой подзащитный намеренно перетащил тела и оружие внутрь своих покоев. В тоже время мы имеем показания свидетелей обвинения, которые утверждают, что никто из толпы манифестантов, проникших в дом моего подзащитного, не проследовал от лестницы далее, чем на два-три шага. Мы имеем свидетельство, что всех, — подчеркиваю: всех, — раненых и убитых манифестанты, удирая, вынесли с собой из дома. Мы имеем показания, что толпа проникла в дом через уже открытую дверь. Мы имеем протокол осмотра места преступления, где зафиксированы явные следы взлома входной двери. Толпа дверь не взламывала. Никто не взламывал дверь и у нее на глазах. Это было сделано загодя. Кем?»
«Не стоит ли признать, что показания моего подзащитного соответствуют действительности и эти люди проникли туда значительно раньше манифестантов?»
«Кстати, кто они?» — Лейвек сделал указующий жест в сторону полицейского следователя. — «Ни один из убитых не установлен следствием, а подобранный во внутренних покоях раненый таинственным образом исчез из поля зрения полиции. Тайна!» — Адвокат картинно всплеснул руками. В зале послышались смешки.
«Следствие почему-то так и не озаботилось выяснить, кому принадлежат изъятые револьверы. Я не следователь, не хитроумный сыщик. Я просто зашел в торговый отдел фирмы Зеккерта и получил справку, копию которой я передаю высокому суду. Позвольте зачитать краткую выдержку из нее:
„Револьверы с серийными номерами от 068 21 до 069 00 были поставлены по заказу Управления полиции Порт-Квелато“.»
Последние слова адвоката были покрыты невообразимым шумом. Судья отчаянно зазвонил в колокольчик:
«Я требую тишины! Иначе я прикажу очистить зал!»
Лейвек Элбор выждал несколько минут, пока не установилась тишина, и продолжил:
«По моему требованию прокурор города сделал запрос в столичное Управление полиции с целью выяснить, не были ли эти револьверы утеряны господами из полицейского управления. Я получил копию ответа, которую также прошу приобщить к делу, согласно которой был утерян всего один револьвер, а именно револьвер за номером 068 24. Не кажется ли вам странным, что у этого револьвера три цифры в номере совпадают с цифрами номера того револьвера, из числа найденных на месте преступления, на котором заводской номер был подправлен?» — и адвокат поднял глаза на прокурора.
«Не выдерживает никакой критики версия обвинения, что госпожа Инесейль Грайс была случайно убита в перестрелке, а лишь затем перенесена мужем в спальню, где и была обнаружена полицейским дознавателем. Рядом с госпожой Грайс найден труп неустановленного мужчины, убитого выстрелом в упор именно из того револьвера, который госпожа Грайс сжимала в руке. Это — не случайный выстрел в перестрелке! Равно, как и те выстрелы, которыми была убита госпожа Грайс. Это были не шальные пули с лестницы. Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы, выстрелы, которыми была убита госпожа Грайс, были произведены с расстояния не более двух метров!»
В зале снова послышался глухой шум. Адвокат перевел дыхание и снова достал какие-то бумаги из материалов дела:
«И как обвинение объяснит следующие факты? Вот передо мной протокол медицинского освидетельствования тела госпожи Инесейль Грайс, урожденной Маррот:
„На правом плече многочисленные ссадины и кровоподтеки. На левой скуле — обширный кровоподтек. На губах — заметные следы крови, однако на самих губах и во рту нет таких повреждений, которые могли бы вызвать подобное кровотечение. На левом плече — синяки, предположительно — следы пальцев рук. На внешней поверхности верхней трети левого бедра и на левой ягодице — многочисленные ссадины…“ — Думаю, картина ясная?»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
