— Ты принимаешь здесь гостей, наместник? — спросила она, оглядывая большой зал.
Больше полугода назад в той же комнате Ваделар принимал посланника.
— Да, гостей, — кивнул он. — Просителей и делегации — в канцелярии, вернее, в комнате рядом.
Она села, не спрашивая разрешения.
— Дай мне вина, ваше высокоблагородие, — попросила она. — Я с самого утра скачу как безумная. Я голодна, и в горле пересохло.
— Желаете что-нибудь поесть?
— Нет, на это нет времени.
Наместник не стал звать прислугу, а сам принес и наполнил две оловянные кружки — очень по-армектански.
— Чем я обязан этим визитом, ваше благородие? — официально, но не выказывая неприязни, спросил он.
Она некоторое время внимательно его рассматривала. Он явно мало спал или переутомился за работой: лицо посерело, под глазами заметны мешки. Борода, обычно очень коротко подстриженная, отросла. Он выглядел на сорок с лишним лет.
— О чем бы я ни попросила, я сразу же это получаю, — без долгих вступлений сказала Тереза. — Боюсь, что скоро я начну получать, даже не прося… Будешь гадать, чего мне хочется, ваше высокоблагородие? Я люблю теплое молоко на ночь.
— Снова что-то нехорошо? — скорее констатировал, чем спросил он.
— Да нет, все хорошо. Вот только оказание военному коменданту округа всей возможной помощи — все же не задача первого наместника трибунала. Ты должен несколько ограничивать мои потребности, господин. Если бы Кирлан хотел доверить военным абсолютную власть, он делал бы их королями.
Ваделар вздохнул.
— Ваше благородие, — сказал он, — я занят и устал. Если хочешь сделать мою жизнь еще хуже — вернись к себе и составь официальное письмо с жалобой, что я не ссорюсь с тобой из-за пустяков. До сих пор ты не потребовала ничего такого, что показалось бы мне неразумным. Самым важным вопросом, который я решил по твоему предложению, было получение от наместницы в Лонде согласия на право судить в Акалии громбелардских преступников. Она пошла на это с радостью.
— Но и ты тоже, ваше высокоблагородие, — заметила Тереза. — А работы это тебе прибавило — ого-го… На одного жителя пограничья приходится четверо осужденных тобой громбелардцев.
— Я считаю это справедливым, — отрезал он. — Лонд слишком далеко, чтобы отправлять туда каждого пойманного твоими солдатами негодяя. Ловить их и тут же отпускать тоже глупо. Я должен был с тобой не согласиться?
Она покачала головой и заговорила о другом:
— Более полугода назад в Буковую пущу отправился клин гвардейцев. Чем, собственно, закончилась эта история? Ты что-нибудь об этом знаешь, господин? Уже пару месяцев у меня полно работы с обучением сотен новых солдат, я почти забыла о том деле.
— А сегодня вспомнила, ваше благородие?
— Да, поскольку из пущи вернулся мой разведчик. Отдаюсь в твои руки, наместник. — Она вытянула скрещенные в запястьях руки, словно предлагая их связать. — Я посылаю своих разведчиков не только в Громбелард, на что у меня есть разрешение, но и в Дартан. Скоро начну шпионить за императором в Кирлане.
Он не стал доставать ни веревку из-за пазухи, ни дыбу из-под стола.
— Что с тем отрядом гвардейцев? — повторила она свой вопрос. — Можешь мне сказать, наместник?
С чувством злорадного удовлетворения, какое, наверное, испытывает прыгающий с моста самоубийца, — удовлетворения, что все же добился своего, — вопреки приказу Ваделар рассказал коменданту Акалии обо всем, что случилось в Добром Знаке. О полномочиях Агатры он не упомянул, поскольку о них не подозревал. Но подробности двух покушений и результаты следствия были ему хорошо знакомы. Естественно, он также знал, как долго пробыли в Сей Айе гвардейцы. Тереза слушала, хмуря брови. Она долила себе вина, хотела долить и наместнику, но тот накрыл кружку ладонью. Он все еще с дрожью вспоминал свое пробуждение три дня назад.
— Тот схваченный преступник, — спросила она, — известно, по чьему поручению он действовал?
— Официально неизвестно.
— А неофициально?
— Неофициально, комендант, трибунал в Сенелетте, наверное, что-то знает. Мне передали довольно обширный доклад по этому делу, но о личности того человека в нем не говорится ни слова. Никаких предположений.
— Что это может означать? Они знают, кто он, но не хотят об этом говорить?
— Может быть.
— А что дальше? О смерти того молодого магната я кое-что слышала, об этом много говорили в Дартане. Но о покушении на княгиню Сей Айе я узнаю только сейчас.
— Меньше чем через неделю после похорон сына его благородие К. Б. И. Эневен поехал в Буковую пущу. Он пробыл там довольно долго, а когда вернулся… сперва ничего не делал. Похоже, что он лишь посылал большое количество писем и принимал большое количество гостей. В Роллайне и вообще в Дартане Дома К. Б. И. действительно немало значат, даже не считая главной линии, закончившейся на князе Левине. Эневен судился со сводными братьями и после возвращения из Сей Айе сделал все, чтобы этот процесс проиграть. Он не признал решения суда, но вместо того чтобы подать апелляцию, развязал войну, совсем как много веков назад.
— Это я уже знаю.
— Братья никогда друг друга не любили. Овдовевший отец двоих старших в весьма почтенном возрасте женился на беременной девице, признав своим ребенка, которого она носила. Этот ребенок — Эневен. Со дня смерти отца старшие братья пытаются доказать, что их мачеха наверняка была беременна не от семидесятипятилетнего мужчины из рода К. Б. И., и находят немало понимания у судей из Роллайны.
Наместник умолчал обо всем остальном, поскольку Тереза состроила такую физиономию, будто у нее болели зубы. Дартанские суды не были благосклонны к Эневену прежде всего потому, что его мать, уже как вдова Дома К. Б. И., рожала детей каждому, кто обладал соответствующим состоянием. Она была замужем еще трижды, каждый раз выбирая супругов весьма преклонных лет, и была известна не столько под именем К. Б. И. Аяна, сколько как Вечная Вдова. Она продавала родовые инициалы, всю свою беспокойную, хотя и короткую жизнь по крошкам собирая состояние для старшего сына… Дартанцы, правда, допускали наследование родовых инициалов по женской линии, однако на это смотрели косо, оправдывая лишь угрозой угасания рода. Но мать Эневена не принадлежала по рождению к Дому К. Б. И., и ей нравилось многократно выходить замуж — женихи готовы были на все, лишь бы она допустила их к самым знаменитым родовым инициалам, пусть и добытым благодаря первому замужеству. Все это соответствовало имперским и дартанским законам — но не обычаям… Любой бродяга мог теперь размахивать в Дартане именами предков князя Левина и его ближайших родственников. Эневен признавал всех без исключения сводных братьев и сестер, его старшие братья — никого. Когда-то подобное становилось поводом для внутриродовых войн. Теперь же сражения сменились многочисленными процессами. Но состоялось и несколько поединков на турнирной арене, во время которых его благородие Эневен основательно помял доспехи не любивших его братьев. Ходили слухи, что следующая встреча может закончиться чем-то похуже… Ваделару известны были эти подробности и немало сплетен, однако он не стал о них рассказывать недовольной тысячнице.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
