все стороны. Не любят они этого.
– А если в живот, то нож дальше сам потянется и вспорет доверху, – посоветовал грубый голос рядом со мной. – Волчье брюхо проскользит по острию и распадется на половинки.
Сказавший это неслышно приблизился и замер над Томой. Я словно учуял движение. Глаза открылись полностью: медленно водя головой, темный силуэт разглядывал девушку. Пришлось показать, что не сплю: я чуть приподнялся и посмотрел в упор. Силуэт растворился в ночном мраке. Костер давно догорел, а местная погода не требовала постоянного отопления, оттого в подземелье почти ничего не было видно.
– Если их мало и нападают с лаем, – последовало продолжение для некоего Невдани, – значит, они в своих силах не уверены.
– Борщич, а если нет ни ножа, ни меча?
– Голыми руками волка завалить сложно. Но можно. Но только человеку опытному.
– Откуда взяться опыту, коли не драться?
– Соображаешь. Слушай сюда. Если получится, бей ногой в брюхо или в пах, там мышцы плохо держат удар. Если повезет, будут разрывы.
– «Если повезет», – с грустью повторив, кто-то шумно вздохнул.
– Слабое место у них – позвоночник, – донеслось с другого края. – Волки не приспособлены к падениям на спину.
– Борщич, Миряй, не морочьте мальцу голову. – Это снова голос того, кто к нам подходил.
Опасный голос. Я невольно сдвинулся к Томе. Какая-никакая, а защита: если что, смогу хоть что-то. Ну, надеюсь, что смогу. Потому что прав невидимый оппонент Борщича и прочих: откуда взяться опыту, коли не драться?
– Волка бей прямым в нос, в переносицу или в затылок. Или пальцами в глаза. Или заткни ему ноздри. Главное – не бойся. Они это чуют.
Новая тень направилась к нам от прохода. По мере приближения она становилась все больше и больше, вот уже переросла размеры среднего человека…
Малик?!
Нет, фигура оказалась еще больше, просто великанской. Может, оттого, что смотрим снизу?
– Царевна Тома! – Знакомый голос костоправа сопроводили ищущие телодвижения, старавшиеся ни на кого не наступить. – Я сделал мазь. Натрись, полегчает. И заживет быстрее. Это не от зашиба, а от того, что мучает.
Его руки оставили у нас под носом выдолбленную деревяшку с чем-то невообразимо вонючим.
– Рискнешь? – шепнул я, едва «доктор» удалился.
– Все, что угодно! Хоть черта лысого, лишь бы боль прекратилась.
В отношении черта лысого хотелось пошутить про новую ипостась нашего отсутствующего спасителя. Я смолчал. Томе не до юмора.
– Они все чуют, – продолжал неизвестный знаток волков. – Даже мысли твои чуют. Вот и представь, как ломаешь ему лапы, крушишь ребра, душишь коленом, рвешь на части – зверь визжит, хочет вырваться… а кровища хлещет рекой, кости трещат… Волки прочтут твои мысли. Или увидят в глазах. Это будет твой шанс.
Тома долго возилась, стягивая штаны из-под доспешной юбки, затем зачерпнула ладонью из деревяшки и стала мазать. Все это самостоятельно, лежа лицом вниз. Но не навязываться же с помощью в столь щекотливом деле. Я лишь смотрел по сторонам, чтобы никто не приближался.
– И кричи, – продолжал учить неизвестный, – кричи что угодно, но кричи страшно. Беги навстречу с ужасным воплем. Даже если волк не уступит и прыгнет – увернись. Вдогонку врежь ему в пах или дай пинка под хвост. А лучше – вдарь по башке. Один раз промахнувшись, волк подумает, кидаться ли второй, и признает в тебе настоящего соперника. Если в тот момент ему нечего и некого защищать, он начнет защищать свою жизнь, то есть выйдет из боя.
– Бли-и-ин… – с неописуемым чувством досады вышептала Тома.
– Что случилось? Жжет? Болит?
Она чуть не плакала.
– Липнет к штанам. Не могу надеть.
– Пусть подсохнет, – посоветовал я. – Здесь темно, никто не увидит, даже я почти ничего не вижу.
Пришлось срочно прикусить язык. Тома криво усмехнулась:
– Скромняга ты наш. Боюсь, теперь придется увидеть. Я нескоро очухаюсь, а терпеть невозможно.
– Так болит?
– Дурак. – Она зарылась лицом в ладони.
Вот ведь чудо-юдо-рыба-кит. Я же сам едва терплю. Почему даже мысль не пришла, что Тома тоже человек?
Голос рядом упорно продолжал:
– Кто тут советовал руку в пасть совать?
– А что? – донеслось с другого боку. – Затолкнешь в глотку, он и не боец.
– Сам суй. Мелкий волчара руку поцарапает или порвет чуток, а крупный разгрызет, там такие клычищи – копье перекусят. Лучше ослепи, набрось одежду на морду. И – лупи, лупи, лупи его по уязвимым местам.
– По каким именно? – тонко вопросил тот, что Невданя.
– Говорили же. В нос, по переносице, по затылку, в темечко за ушами. Если сможешь попасть – в солнечное сплетение. Еще ребра, копчик и суставы лап у них очень болезненны. Ломай лапу, прыгай со всей дури коленом в грудь или на ребра. Опрокинь. Лежачий волк – не противник. Если удастся запрокинуть голову волка назад – бей в основание черепа, ломай ему хребет.
Упершись лбом, Тома одним движением влезла в штаны. Латная юбка вернулась на место, соприкосновение с больными местами вызвало тихий вой.
У меня горели уши. Хорошо, что не видно.
– Ну… – протянул я, кроя свою недогадливость последними словами, – если как-то могу помочь…
– Можешь. Извини, я попросила бы кого-то другого, но некого.
Я бережно перевернул Тому на бок и подхватил на руки.
– Эй, царевны, вы куда? – осведомился грубый голос соседа.
– На Кудыкину гору, – огрызнулся я.
– Нельзя!
– А ходить им под себя что ли? – ответили с другой стороны. – Отстань, Борзой, лучше сопроводи, чтобы не потерялись.
Не лучшая компания, а что делать. Тома обхватила меня за шею, я понес ее в направлении, которое указал приблизившийся силуэт. Иногда навязанный нам спутник поддерживал и подправлял меня, причем хватал за такие места, что я проклял, что назначен царевной. Девушки, как вы живете в общении с такими типами?!
Впереди забрезжило.
– Стой! – скомандовал дозорный на выходе. – Куда?
– По нужде, – честно ответил я.
Силуэт позади растворился, едва увидел стража.
– Вот здесь и садитесь, – указал дозорный за ближайший куст, на всякий случай натягивая тетиву со стрелой.
Припомнились слова их ушедшего куда-то вождя: «Примем как родных». Хороши родственнички. Впрочем, чего это я напрягся, они же защищают нас от волков.
Обойдя куст, я застыл столбом.
– Надо, Чапа, – шепнула Тома.
Она смотрела жалобными глазами. Не просто жалобными, а такими…
Сначала пришлось положить ее на землю и помочь стянуть штаны, затем снова взять на руки спиной к груди, руками под колени, и с ней вместе осторожно присесть.
– Если б мы были маленькими, – искря от чудовищного напряжения, проговорила Тома, – я бы сказала: только не смейся. Но мы уже большие, правда?
– Большие, –
