Во время подготовки к празднованию 300-летия Петербурга возникло предложение построить на Поклонной горе, на участке пересечения проспектов Энгельса и Мориса Тореза, часовню во имя иконы Федоровской Божией Матери – небесной покровительницы и защитницы русских государей Дома Романовых. Целесообразность сооружения часовни обосновывалась необходимостью «отдания памяти всем русским людям за веру, царя и Отечество пострадавшим, и памяти всем жителям 900-дневной блокады города Ленинграда». С инициативой строительства часовни выступил региональный общественный фонд «Офицерское собрание». Проект поддержали петербургская патриархия, Комитет по подготовке и проведению празднования 300-летия Петербурга, Территориальное управление Выборгского района, однако осуществить его не удалось.
НОВО-ПАРГОЛОВСКАЯ НЕМЕЦКАЯ КОЛОНИЯ
Если названия таких городских предместий, как Лесной, Гражданка, Удельная, Ручьи, сохранились в нынешней петербургской топонимике, перейдя на возникшие на их месте новые районы, то Ново-Парголовской колонии в этом отношении совершенно не повезло. Она пропала бесследно, оказавшись не только стертой с лица земли, но и лишенной какого бы то ни было напоминания о себе. О ее существовании знают сегодня лишь немногие старожилы да краеведы – знатоки северных окрестностей.
Располагалась Ново-Парголовская колония на 13 версте от Петербурга, напротив Озерков. Еще точнее – по восточной стороне Выборгского шоссе, от Поклонной горы до Дороги на Бугры, проходившей примерно по трассе нынешней улицы Хо Ши Мина. Ныне на ее месте расположены жилые дома (в том числе элитные комплексы с претенциозным названием «Город солнца»), гигантские супермаркеты «О’Кей», «Лента» и «Космополис».
Ново-Парголовская колония являлась одним из многочисленных немецких поселений в окрестностях Петербурга. Основали ее в 1868 году на землях графов Шуваловых переселенцы из старейшей близ Петербурга Ново-Саратовской немецкой колонии. К концу XIX века она занимала важнейшее место в системе северных пригородов столицы – как один из основных поставщиков продовольствия для населения этих предместий.
Как отмечал репортер «Петербургского листка» в июне 1898 года, Ново-Парголовская немецкая колония «давно уже зарекомендовала себя с наилучшей стороны, как в отношении рационального ведения хозяйства, так и в отношении чистоты и порядка. Трезвые колонисты из песчаных угодий сумели сделать плодоносные нивы и луга, далеко оставив за собой своих соседей, – парголовских крестьян.
Дачники с удовольствием поселяются в тихой, мирной колонии и, нужно сознаться, никогда не эксплуатируются дачевладельцами. Правда, здесь царит невообразимая скука, но она в достаточной мере искупается прелестями сельской жизни. Впрочем, желая своим съемщикам доставить удовольствие, колонисты, как мы слышали, устраивают огромную площадку для игры в лаун-теннис, поло и крокет».
«Немцы – Финки, Рихтеры, Кили – занимались сельским хозяйством, – вспоминал парголовский старожил Сергей Глазов. – Говорили жители колонии по-немецки. Учились в своей немецкой школе. Было в колонии два духовых оркестра, которые играли на свадьбах и похоронах. Женились и выходили замуж только за немцев из других колоний. Народ это был работящий, трезвый, сознательный».
Соседние русские жители совершенно беззлобно называли немецких колонистов «чухнами», как и живших рядом финнов. Колония славилась картофелем, молочными продуктами и овощами. В 1905 году в ней числилось 46 коров, 90 свиней и 175 кур. Занимались также колонисты садоводством, разводили клубнику. Кроме того, источниками их доходов служили: гужевой промысел – немцы содержали лошадей, на которых вывозили на свои поля нечистоты из городских выгребных ям; кузнечные работы; сдача внаем квартир разнорабочим и домиков под дачи горожанам.
Известно, что соседнее Парголово в летнее время считалось, как писали современники, «излюбленной летней колонией» петербургских немцев – сюда очень любили приезжать на отдых столичные немцы. По всей видимости, соседство Ново-Парголовской колонии играло в этом немалую роль.
«В Парголово и его окрестностях очень много немцев, – писал журналист В.О. Михневич в своих очерках „Петербургское лето“ (1887). – О своем национальном преобладании здесь они дают знать уже на невских пароходах и в железнодорожных поездах, через каждый час туда и обратно транспортирующих дачников финляндского тракта. Всюду во множестве попадаются сытые, цветущие физиономии тевтонского покроя, воинственно-задорные усы а la Бисмарк и растопыренные усы а la Барбарусса; непрерывно, со всех сторон, слышится громкая, как у себя дома, немецкая речь и покрывает собою все другие местные языки. Мы, русские, не умеем разговаривать, угрюмые финны молчат с таким видом, как будто еще до сих пор не выучились говорить; зато немцы чрезвычайно общительны между собой и болтливы…»
В начале XX века немецкие колонии Петербургской губернии составляли шесть общин, или приходов, столичной консистории Евангелическо-лютеранской церкви России – Ново-Саратовский, Петергофский, Ямбургский, Стрельнинский, Царскосельско-Павловский и Лиговский. Ново-Парголовская немецкая колония относилась к самому большому и самому старому, Ново-Саратовскому приходу, насчитывавшему 56 % прихожан всех шести приходов.
В колонии существовала своя церковь – в 1877 году немцы построили для себя деревянный молитвенный дом. В 1891 году его дополнили и расширили колокольней по проекту архитектора К.В. Фортунатова. В 1903 году молитвенный дом стал церковью Марии Магдалины, которую на свои средства отделал купец Жиллис. В ней насчитывалось 150 сидячих мест. Рядом с церковью на старых картах отмечено колонистское кладбище (ныне это место можно условно определить в районе пересечения проспекта Луначарского и Выборгского шоссе). Существовала также в колонии своя школа – ее здание сохранилось до сих пор. Оно находится на противоположной стороне Выборгского шоссе – на Варваринской улице, дом № 23.
Здание на Варваринской улице в Озерках, в нем помещалась немецкая школа ново-парголовских колонистов. 2006 год. Фото автора
Со временем немецкая колония стала многонациональной по своему характеру: немцев перед Великой Отечественной войной здесь оставалось уже не больше трети, хотя они продолжали вести довольно замкнутый образ жизни. Немало было в колонии и русских. С 1901 года одним из жителей колонии стал плотник из Костромской губернии Никита Андреевич Гусев (1870–1937), арендовавший участок на Выборгском шоссе, возле Поклонной горы, практически на месте нынешней станции метро «Озерки».
Костромской плотник Н.А Гусев, обосновавшийся в 1901 году в Ново-Парголовской колонии. Фото 1920 года (из личного архива его внучки В.Г. Александровской)
По воспоминаниям его внучки Валентины Геннадьевны Александровской, чье детство прошло в Ново-Парголовской колонии, в 1930-х годах почти все немцы работали в созданном в колонии колхозе имени Карла Либкнехта, а дети колонистов учились с русскими в одной школе. До 1936 года существовало название «улица Немецкой колонии», она проходила в районе нынешней улицы Есенина.
«У нас был роскошный сад: потрясающие сосны, яблони, черемуха, дивная сирень, – вспоминает о своем детстве в Ново-Парголовской колонии Валентина Александровская. – Отец выбирал из питомника изумительные сорта яблок, разводил разные сорта крыжовника, которым особенно славились Озерки и Ново-Парголовская колония, а на картофельном поле специально подбирал агротехнику под сорта картофеля. Мама разводила цветы. Все это было как настоящий земной рай…»
Дом Гусевых в Ново-Парголовской колонии. Фото 1932 года (из личного архива В.Г Александровской)
Тяжелыми испытаниями стали для жителей Ново-Парголовской колонии предвоенное десятилетие, а затем блокадные годы. Во время коллективизации зажиточных хозяев выселили и сослали, оставшиеся вступили в колхоз, получивший имя вождя немецких коммунистов Карла Либкнехта (в советской стране имена Карла Либкнехта и Розы Люксембург, убитых в Германии контрреволюционерами в январе 1919 года, служили одними из ярких символов «мировой революции»).
Немало жителей Ново-Парголовской колонии оказались жертвами сталинских репрессий конца 1930-х годов. А вскоре после начала войны немецких жителей стали принудительно депортировать. Об этом уже рассказывалось выше.
О тяжелой судьбе немцев-колонистов можно судить по представителям рода Финков, издавна живших в Ново-Парголовской колонии. (Информацию о семействе удалось обнаружить в материалах красноярского отделения общества «Мемориал».)
Николай Андреевич Финк (1906–1938) служил начальником пожарной охраны в Ново-Парголовской колонии. Был арестован, 20 мая 1938 года Комиссией НКВД и прокурора СССР приговорен к расстрелу, all июня 1938 года приговор привели в исполнение. В декабре 1957 года реабилитирован Военным трибуналом Ленинградского военного округа. Его жену Татьяну Александровну Финк с тремя детьми 27 марта 1942 года депортировали из Ленинграда в Сибирь. Ей пришлось работать с сыном на комбайновом заводе. Освободились они в начале 1956 года, после чего остались жить в Красноярске.
