Она легонько подвигала руками-ногами, прислушиваясь к ощущениям в теле. Сильной боли не было, разве что в левом бедре присутствовал некоторый дискомфорт: крайне похожий на банальный ушиб. Ещё побаливала голова, но боль была несильной, словно затухающей.
- У вас всё в порядке, - заверил доктор, сразу раскусивший суть телодвижений Риты. – Говоря начистоту – крупно вам повезло. Исключительно. Машина восстановлению не подлежит, а на вас – царапины по пальцам одной руки пересчитать можно. Ну, если не считать удар головой. Но опять же – ничего серьёзного.
- Что там случилось, на Московском? Всё было так быстро…
Доктор задумчиво потёр переносицу, словно размышляя – стоит ли сейчас посвящать Марго в эти подробности. Отвёл взгляд в сторону.
- Колесо у большегруза заклинило, он на встречку и… Меня, понятно – там не было: по новостям смотрел. Двенадцать трупов, не считая тех – кто с травмами.
- Двенадцать? Что-то чересчур… - сказала Маргарита, чувствуя как от сердца и дальше – расползается паршивый, кромсающий душу холодок. Скорее всего, она знала
…зеркало заднего вида, панелевоз – заваливающийся на «газель» с работягами…
ответ: требовалось только подтверждение.
- Если что-то в голове отложилось, то должны помнить – панелевоз там ехал… - хмуро сообщил эскулап. – А по соседней полосе развозка народ со смены везла. «КАМАЗ» занесло, плиты на «газель» попадали. Семеро только оттуда…
Рита не сомневалась – не будь она тем – кем являлась в этой жизни, то не узнала бы и этих крох информации. С обычными пациентами, как правило – лишнего не болтают, если можно так назвать то, о чём вёлся разговор.
- Вам плохо? – врач наклонился к резко побледневшей Марго: в позе женщины теперь было что-то от стойки гончей, готовой к любому повороту событий. – Скажите что-нибудь!
- Я нормально… - внятно проговорила Рита неважно слушающимися губами. Холодок превратился в мороз, и на заиндевевшем стекле памяти кто-то раз за разом выводил слова – чем-то горячим, оставляющим красные потёки…
… Кровь вижу… Подумай, не спеши. Не спеши. Смерть вижу, кровь…
Перед глазами возникла стрелка спидометра, ползущая к отметке «120». Держи Маргарита привычные девяносто, обгона развозки просто не было бы! Да, трагедия была неминуема, большегруз выбросило бы на встречную полосу – в любом случае. Возможно, Рита сейчас лежала бы не в комфортабельной палате, а на столе морга: но…
Но ей не пришлось бы испытывать невыносимо-жгучего чувства вины. Люди в «газели», погибшие от того, что маково-красный «Ауди» шарахнулся прочь от смерти перед самым бампером панелевоза – были на её совести.
Во всяком случае, она так считала. И не пыталась смазать в себе это ощущение другой точкой зрения случившегося, снимающей с души часть (а то и отмывающей добела) вины. «А что? – я должна была таранить тягач, жертвуя собой?», «Будь на моём месте другой – он поступил бы точно так же», «Всё уже случилось, какой смысл рыдать – если ничего не исправить», «Меня ведь тоже могло раскатать в лепёшку!».
Марго знала – как бы там ни было – именно она обогнала «развозку». Именно она – подрезала панелевоз. Обстоятельства значения не имеют. Семь трупов. Семь человек, которые не вернутся домой, к своим близким.
Всё, что она теперь может сделать – помочь семьям погибших. Неважно – в открытую, анонимно: но – помочь. Если они нуждаются в этой помощи и примут её. Тем более, что у Маргариты Георгиевны Гравицкой, владелицы налаженного и рентабельного бизнеса в сфере развлечений – такая возможность есть.
Но сейчас у неё осталось ещё одно, сугубо личное дело. Требующее обязательного завершения.
- Сколько я здесь нахожусь? – голос Марго окреп, и врач удивлённо моргнул: не ожидая, что пациентка так быстро вернётся в нормальное состояние. – Сколько?!
- Почти два дня. В кому впали, но к счастью – ненадолго…
- Я ухожу. Прямо сейчас. – Рита села, протянула женщине руку, к которой тянулась трубочка капельницы: избавляйте. Медсестра не тронулась с места, определённо ожидая распоряжения доктора. Тот озабоченно нахмурился.
- Но, вам бы ещё…
- Я – ухожу. Какие-то бумаги, счета, что там требуется подписать – готовьте в темпе. Срочность оплачивается. И вызовите мне такси.
Эскулап капельку помедлил, будто собираясь возразить, и – согласно опустил веки.
- Вера, Маргарита Георгиевна уходит. Помогите ей собраться.
Женщина беспрекословно шагнула к Марго…
* * *
Полдюжины встроенных, сильных настенных светильников схарчили подвальную темноту, и лежащий на боку мужчина лет тридцати – поднял голову. Сощурился, привыкая к свету после нескольких десятков часов темноты, уставился на Риту, стоящую в нескольких шагах от него. Марго встретила взгляд неожиданно красивых, чуть раскосых, чарующе-голубых глаз.
«Живой…».
Она наконец-то смогла избавиться от дичайшего душевного напряжения последних двух часов, которые ушли на соблюдение необходимых формальностей в клинике, и – дорогу домой.
Человек резко тряхнул головой, невнятно – но яростно замычал сквозь торчащий во рту кляп. Маргарита продолжала смотреть на лежащего, не выказывая никаких эмоций. Они обязательно будут позже, не может статься, чтобы их – не было…
Мычание повторилось: злее, дольше. Рита подошла к лежащему, не обращая внимание на запах дерьма, принялась освобождать мужчину от кляпа. Марго знала, что человек не сможет причинить ей вреда. Ножные и ручные, сделанные по спецзаказу – кандалы, ключи от которых были только у неё: исключали возможность освобождения. От скованных за спиной рук – к вмурованной в стену скобе тянулась короткая, массивная цепь, позволяющая только лежать или сидеть.
Рита должна была увидеть мужчину ещё в тот день, когда на трассе «М10» оборвался жизненный путь двенадцати человек. В подвал его доставили спящим, ему полагалось проснуться чуть позже возвращения Маргариты, состоявшегося на двое суток позднее.
Эти сорок с лишним часов он провёл в темноте, голодный, без воды, не имея возможности полноценно двигаться, справляя нужду под себя. Неизвестно, насколько мужчина пребывал в неведении касательно того – куда он попал, и что с ним будет: но Риту это волновало меньше всего.
Марго справилась с застёжкой кляпа, освободила рот пленника, отошла метра на полтора. Ограниченность в движениях не исключала вероятности какого-нибудь поганого сюрприза: лучше не рисковать.
- Ты кто?! – мужчина жадно рвал её глазами. Он не попросил пить или ещё чего-нибудь, словно какая-то внутренняя одержимость начисто вытеснила все будничные желания. Рита не сомневалась – освободись он от кандалов, и станет рвать уже по настоящему – руками, зубами… Долго, безостановочно, пока не пресытится страданиями жертвы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
