Рука, изрядно помятая, потоптанная, с содранной кожей, с сочащейся из ранок мутноватой жидкостью – по кабине разнесся отчетливый запах сероводорода – медленно шевелила пальцами, словно пытаясь понять их наличие и число.
Кирилл размахнулся и стукнул ее папкой с рефератом. Потом еще и еще. Как муху! как поганую! Навозную! Мерзкую! Вонючую! Муху! – с каждым ударом он выплевывал эти слова в воздух, словно пытаясь напугать руку.
Что-то из этого возымело действие – во всяком случае, та еще немного подергалась, а потом уползла обратно, за двери.
* * *
То ли механизм, сдерживающий дверь, был слишком тугим, то ли у существа снаружи была лишь одна рука – но сейчас кабину снова ощупывала-осматривала-обнюхивала та же самая, уже изрядно помятая конечность. При этом она то и дело отщипывала куски резиновой обивки дверей – видимо, чтобы увеличить проем. Щель действительно расширялась – пусть и на сантиметр-полтора, но достаточно для того, чтобы через нее просунулось уже предплечье, мускулистое и крепкое.
Кирилл смотрел на все это и методично сворачивал выдранные из реферата листы в плотный кулек. Когда-то давным-давно – ему казалось, что все происходило с ним давным-давно в какой-то иной жизни – он читал о подобном и теперь был момент проверить это на практике. Точнее, нет, не проверить. Использовать.
Он не ощущал лицо, ноги существовали у него лишь где-то на уровне колен – во всяком случае, именно там дергалась какая-то жилка – все остальное охватило мертвенное, свинцовое оцепенение ужаса. Работал лишь мозг – четко, прямолинейно, не вдаваясь в подробности и не отвлекаясь на рефлексии. Кирилл вертел кулек и меланхолично прикидывал, что же это такое – там, за дверями.
Совершенно однозначно, что это не человек. Было бы у него меньше, чем пять пальцев, можно было бы списать на какого-нибудь окончательно рехнувшегося от белочки алкаша. Но вот шесть…
Где-то год назад на собрании жильцов поднимался вопрос по поводу мусора под лестницей – там, где первый этаж плавно переходил в подвал. Кто-то начал стаскивать туда тумбочки, старые стулья, листы фанеры, какие-то тряпки, железки – в общем, чему самое место было на помойке. Сначала наиболее ответственные жильцы выкидывали этот хлам туда, куда ему и должно было быть – но уже через пару дней подлестница снова забивалась каким-то мусором. В конце концов терпение лопнуло и у наиболее ответственных, и они махнули рукой.
Так неужели то был не просто хлам? Неужели что-то вило там, у них, под лестницей, свое гнездо? И теперь оно вышло оттуда?
Кирилл мрачно сплюнул сквозь зубы и проверил острие кулька. Шансов совсем мало, но хоть какие-то.
Он резко швырнул оставшиеся листы в противоположный угол. Рука дернулась, растопырилась и напряглась.
Кирилл бесшумно метнулся к ней.
- Сука! – голос сорвался на фальцет. И одновременно с этим воплем узкий кулек вонзился в ладонь, проткнув ее насквозь.
Сероводородом запахло еще сильнее. Кирилл торжествующе завопил – байки из Интернета по поводу того, что можно убить листом бумаги, оказались правдивыми. Рука задергалась и рванула обратно, наружу, но кулек был слишком плотным и растопыркой застрял в дверях.
- Ха! – уже нечленораздельно орал Кирилл, охваченный каким-то первобытным восторгом удачливого охотника. – Ха, сука, ха!
Он развернулся и кулаками выбил дробь по панели с кнопками.
Рука дергалась, извивалась, пыталась протиснуться назад – но качественная бумага стойко держала удар, да и судя по тому, как потряхивало руку, Кирилл умудрился попасть по каким-то важным сухожилиям, или что там у нее было. Но все это происходило в полнейшей, гробовой тишине. Кирилл уже понял, что звуков дома ему не услышать – но он не ожидал, что даже сейчас существо будет немо. Или же оно пребывало в ином, чем люди, звуковом диапазоне.
Рука еще пару раз мелко дернулась, а потом резко протолкнулась вперед – заставив Кирилла шарахнуться в дальний угол.
И тут кабина лифта дрогнула и медленно поехала наверх.
Не успев сообразить, зачем, Кирилл подскочил и вцепился в руку. Ее кожа была холодной и склизкой. Кирилла передернуло от отвращения – но он сильнее сжал руку, так, что его ногти прорвали бледную кожу. Сероводород еще сильнее ударил в нос – хотя казалось, что запах и так находится на пределе своих возможностей.
Рука дергалась, извивалась и пыталась вырваться – но Кирилл держал ее.
Она налилась тяжестью – лифт теперь тащил за собой наверх и то существо, что было с другой стороны руки – но Кирилл держал.
Ему вскоре пришлось сесть на пол и упереться ногами – существо было слишком тяжелым, но он не сдавался.
Лифт скрежетал, визжал – ему тоже было тяжело, и Кирилл бормотал просьбы не сдаваться, вверх, вверх, сука, вверх!
Вдруг что-то хрустнуло, лопнуло снаружи – и Кирилла в очередной раз отбросило назад.
- Сука! – торжествующе выдохнул он и упал на пол рядом с подергивающейся рукой.
* * *
Вонючая жижа уже перестала сочиться из оторванной культи и собралась подсыхающей желейной лужей. Кирилл сидел в углу, аккуратно пересворачивая бережно очищенный от мерзости кулек.
Лифт все еще ехал.
Наверх.
Наверх.
Уже восемь часов – наверх.
«Вверх и наружу» – фраза из книжки, что когда-то читал он племяннику, пришла ему в голову. – «Вверх и наружу».
По всем подсчетам, уже должен был закончиться не только дом, но и нижние слои атмосферы.
Вверх и наружу.
* * *
Одним из ключей он отделил от кости плоть – или как это называлось у этого существа? Кость лишь отдаленно напоминала человеческую – пористая, с какими-то выступами. Кирилл содрал ею кусок резиновых окантовок дверей и, орудуя, как рычагом, попытался разжать их. Те подались лишь отчасти – поэтому Кирилл оставил кость как распорку. Сантиметров пять – а если налегать на кость, то и все десять. Достаточно для того, чтобы видеть то, что происходит снаружи.
Видеть, закрывать глаза от ужаса – и смотреть снова. Смотреть снова в надежде увидеть такие родные серо-зеленые стены.
Хотя нет, справедливости ради нужно сказать, что серо-зеленые стены изредка попадались и здесь. Только они были уже иными. Где-то оплетенные плющем, завешанные лианами или покрытые инеем. Где-то на них висели освежеванные туши, где-то сочилась гноистая жидкость – лифт ехал по старой привычке, достаточно медленно, чтобы Кирилл мог рассмотреть эти миры. Нередко их обитатели замечали его – и кидались на двери, рыча, визжа или храня гробовое молчание. Существ, подобных этим, Кирилл не видел никогда – только если на картинах Босха можно было увидеть слабое подобие этих… просто ЭТИХ.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
