одобрял убийства. В данном случае необходимо восстановить справедливость — в том числе применить надлежащее суровое наказание. По меньшей мере злодей не должен никоим образом извлечь выгоду из своего преступления!
— Вы имеете в виду мазь? — осторожно спросил Кугель.
— Разумеется! — отрезал Войнод. — Справедливость должна торжествовать!
— Вы просто безжалостны! — огорченно воскликнул Кугель. — Придется подчиниться вашим требованиям — у меня нет другого выхода.
Кудесник протянул руку:
— Давайте мазь! Так как вы, очевидно, охвачены стыдом и сожалением по поводу своего преступления, я о нем больше ничего никому не скажу.
Задумчиво поджав губы, Кугель произнес:
— Так и быть. Я уже смазал свой клинок. Поэтому готов обменять остаток мази на ваш эротический амулет и противодействующий ему талисман, вкупе с не столь существенными магическими средствами.
— Что я слышу? — разгневался Войнод. — Ваша наглость превосходит всякие представления! Мои волшебные инструменты бесценны!
Кугель пожал плечами:
— Мазь отшельника с плотины тоже нельзя назвать товаром общего потребления.
После продолжительного спора Кугель расстался с мазью, обменяв ее на тюбик, испускавший струю синего концентрата на расстояние в пятьдесят шагов, и рукописный свиток, содержавший перечень восемнадцати фаз лаганетического цикла, — этим ему пришлось удовольствоваться.
Вскоре после этого на западном берегу Скамандера появились окраинные руины Эрзе-Дамата — остатки разрушенных древних вилл среди поросших быльем садов.
Работая шестами, паломники подвели плот ближе к берегу. Вдали уже торчало навершие Черного обелиска — завидев его, пилигримы разразились радостными возгласами. Совместными усилиями им удалось направить плот по диагонали поперек реки и пришвартоваться к одному из покосившихся, прогнивших городских причалов.
Паломники выбрались на берег и собрались вокруг Гарстанга, обратившегося ко всем присутствующим:
— С глубочайшим удовлетворением слагаю с себя обременительные обязанности руководителя нашего отряда! Воззрите же! Перед вами священный город, где Гильфиг провозгласил гнеустическую догму, где он испепелил Казуэ и ниспроверг ведьму Энксис! Вполне возможно, что его благословенные подошвы попирали ту самую почву, на которой мы теперь стоим!
Гарстанг драматическим жестом опустил руку к земле, в то время как паломники, глядя вниз, смущенно переминались с ноги на ногу.
— Как бы то ни было, — продолжал Гарстанг, — мы прибыли, и каждый из нас должен чувствовать облегчение. Мы проделали нелегкий, опасный путь. Пятьдесят девять человек вышли из долины Фольгуса. В полях Сагмы вурдалаки утащили Бамиша и Рандола. На мосту через Аск к нам присоединился Кугель. Сплавляясь по Скамандеру, мы потеряли Лодермульха. Теперь нас — пятьдесят семь товарищей, сплоченных бедами и приключениями, — мне причиняет огорчение необходимость распустить наш отряд, но я не сомневаюсь, что все мы навсегда запомним этот славный поход!
Через два дня начинается ритуал очищения. Мы прибыли вовремя. Те, кто еще не проиграл все свои деньги, — с этими словами Гарстанг бросил осуждающий взгляд на Кугеля, — могут остановиться в удобных гостиницах. Обнищавшим придется найти какую-нибудь другую крышу над головой. Наше путешествие подошло к концу: здесь мы расстаемся — каждый пойдет своим путем, хотя, конечно, через два дня мы снова встретимся у Черного обелиска. До тех пор — прощайте!
Паломники разошлись — одни направились по берегу Скамандера к близлежащему постоялому двору, другие повернули в сторону от реки, чтобы найти убежище в городе.
Кугель подошел к кудеснику Войноду:
— Как вы понимаете, я незнаком с этой страной. Вероятно, вы могли бы порекомендовать гостиницу с просторными и удобными, но не слишком дорогими номерами.
— Могу! — ответил Войнод. — Я сам собираюсь остановиться в такой гостинице, точнее — на постоялом дворе «Древний приют Дастрической империи», занимающем территорию бывшего дворца. Если вещи мало изменились с тех пор, как я побывал там в последний раз, изысканные блюда и роскошные помещения предлагаются там за вполне разумную цену.
Кугель с одобрением отнесся к такой перспективе и последовал за кудесником по улицам старого Эрзе-Дамата — сначала мимо скоплений беленых избушек, затем по обширному району, где не было никаких зданий, а пересечения проспектов создавали нечто вроде огромной пустой шахматной доски; наконец они углубились во все еще населенные кварталы, где в глубине ухоженных, хитроумно спланированных садов виднелись великолепные усадьбы. Горожане Эрзе-Дамата отличались довольно приятной внешностью, хотя были заметно смуглее жителей Альмерии. Мужчины носили только черное: брюки в обтяжку и жилеты с черными помпонами; женщины щеголяли в роскошных длинных платьях желтой, красной, оранжевой и малиновой расцветки, а их мягкие туфельки мерцали оранжевыми и черными блестками. Синий и зеленый цвета встречались гораздо реже — здесь считали, что они могут накликать беду, — а лиловый цвет символизировал смерть.
На прическах женщин покачивались высокие плюмажи, тогда как мужчины надевали набекрень черные диски с центральным отверстием, из которого выступала верхняя часть головы. Судя по всему, среди местных жителей пользовались большой популярностью смолистые бальзамы — от каждого встречного исходил отчетливый аромат алоэ, мирры или карцинта. В целом и в общем обитатели Эрзе-Дамата казались не менее цивилизованными, чем народ Кочика, и значительно более энергичными и деятельными, нежели азеномейская деревенщина.
Впереди, неподалеку от Черного обелиска, расположился «Древний приют Дастрической империи». К большому огорчению как Войнода, так и Кугеля, все помещения этого постоялого двора уже были заняты, и привратник не пустил их внутрь.
— Обряды очищения привлекают множество набожных гостей из разных стран, — пояснил он. — Если вы найдете хоть какое-нибудь место, где можно переночевать, считайте, что вам повезло.
Он оказался прав: Кугелю и Войноду, переходившим от одной гостиницы к другой, всюду отказывали. Наконец на западной окраине города — там, где уже почти начиналась Серебряная пустыня, — им позволили остановиться в номере над большим, не слишком респектабельным на первый взгляд трактиром, в гостинице под наименованием «Под зеленым фонарем».
— Еще десять минут тому назад я не смог бы вас разместить, — сообщил владелец гостиницы. — Но вороловы задержали двух постояльцев, объявив, что оба они — разбойники с большой дороги и прирожденные мошенники.
— Надеюсь, вы обслуживаете главным образом клиентов, не относящихся к этой категории, — заметил Войнод.
— Как сказать? — развел руками трактирщик. — Мое дело — предоставлять ночлег, еду и питье, больше ничего. Извращенцам и бандитам тоже нужно есть, пить и спать — не меньше, чем святым и фанатикам. И те и другие сюда наведываются. В конце концов, откуда мне знать, кто вы такие?
Сумерки сгущались, и Кугель с Войнодом без лишних слов устроились в гостинице «Под зеленым фонарем». Освежившись, они спустились, чтобы поужинать, в трапезный зал — обширное помещение с почерневшими от времени потолочными брусьями и полом, выложенным темно-коричневой плиткой; на разнообразных столбах и стойках из рубцеватого дерева висели светильники. Намеки владельца заведения оправдались: как в том, что касалось внешности, так и по своей манере
