И сразу стала помогать Васюше, как старшему по дому. Но сначала было не особенно трудно — пока правительство не ввело ОДН и не стало разбрасывать все израсходованные ресурсы — воду и свет — на всех жителей дома: в переводе на нормальный язык — добропорядочные граждане должны были платить и за всех наглых, которые не платят). Было очень много нервотрёпок: я составляла какие-то «простыни» по израсходованным ресурсам на каждую квартиру, подбивала какие-то дебиты с кредитами — пытались вычислить, кто не платит (дошли и — до прокуратуры, но от неё, как всегда, никакого толка!).
Но в целом — в нашей с Васюшей жизни всё было очень хорошо. В декабре 2010 года купили почти новый FORD и весь 2011 и 2012 годы (до конца июля 2013 года) много путешествовали: на Украину, на Кавказ и было много других прелестных поездок (все они описаны в моем эссе «Наши путешествия на машине»). Летом 2012 года Васюша в своем кабинете занялся «строительством» (у нас был принцип «Совершенству нет предела!») — поднял до потолка книжные стеллажи (то, что в свое время должны были сделать те, кому их заказывали!), переделал полностью компьютерный стол (тоже был сделан с браком). Я очень волновалась: помогала держать тяжести (тогда все обошлось). Я хорошо помню, что, засыпая ночью, я очень часто говорила: «Продлись, продлись, очарованье!».
НО всё неожиданно изменилось летом 2013 года. Мы съездили в усадьбу Рахманинова. На обратном пути бандиты-барсеточники нам подремать на трассе не дали. Туда — обратно в нон-стопе пришлось проехать 1200 км. Но всё вроде тоже обошлось. Прошла неделя и мы решили покататься, как обычно, по окрестностям (правда, по не совсем обычному маршруту). Заехали в степь (чего мы обычно не делали!) и Вася решил выйти из машины (чего мы никогда не делали!). Меня охватила странная тревога: «Васюш, может, просто посидим в машине, и ты не будешь выходить?». Но он проявил (не частое для него) упрямство — и вышел. Погулял около 10 минут. Вернулся — и мы поехали в гараж. А когда шли из гаража, у него стала неожиданно сильно кружиться голова. Дома головокружение продолжилось. Больше никаких других симптомов не было. Но потом поднялось давление (до 180). На следующий день вызвала скорую — никакого диагноза. Вызвала участкового врача — она посоветовала больше гулять на свежем воздухе. Только, когда через 10 дней (!) я заметила нарушение речи — всё поняла. Побежала на прием к зав. отделением в медсанчасть № 40, договорилась — привезла Васюшу на такси (он уже еле шел), но она, увидев его состояние, наотрез отказалась его брать (нет неврологического отделения — а до этого было?). Я снова вызвала такси, и мы полетели в военный госпиталь (точнее в поликлинику). Меня там отчитали, почему я немедленно не вызвала врача (объяснила, что вызывала — и не одного). Так, моего Васюшку с диагнозом ишемический инсульт положили в стационар. Он, когда услышал диагноз, очень разволновался и стал повторять: «Вот я попал! Вот я попал!». Я его стала успокаивать — я всё сделаю — мы всё преодолеем! Он меня не слышал. Замкнулся. Перестал меня замечать. НЕ улыбался! Я пробыла с ним до конца дня — до 7 вечера. Уехала домой на троллейбусе не просто в подавленном состоянии — когда я стояла и ждала в центре маршрутку, чтобы уехать домой — я была раздавлена — и даже не только потому что он заболел, а потому что я для него вдруг стала никто. Конечно, сразу стала искать, как всегда, ему оправдание — он был в другом состоянии сознания и — ему было передо мной неудобно (и, наверное, так оно и было — но это было слабое утешение). И еще — в тот момент мой любимый город перестал существовать — все куда-то ехали, смеялись, переговаривались — а я стояла одна — во всей Вселенной — один на один со своей горькой судьбой (состояние дереализации). Вернувшись домой, я долго сидела в кресле, без еды, без сна и все размышляла — где моя вина, почему я его не уберегла? Но уберечь его было очень сложно (спустя год я прочитала о воздействии на человека магнитных бурь — а в тот роковой день были сильные магнитные бури — которые, по мнению Чижевского, могут вызвать инсульт или инфаркт — т. е., если бы он не вышел тогда в степи из машины … но как знать?). А ещё — он никогда по вечерам не хотел принимать горячий душ — никогда! (как это делала я всю жизнь — много десятилетий, спасаясь с юности от головных болей — и тем самым, наверное, уберегая себя от страшных болезней, ведь от горячей воды расширяются сосуды) и — никогда не хотел пить лекарства — никогда! — за исключением одного раза: в декабре 2010 года он допоздна делал очередной UpGrade новому компьютеру, я волновалась и все время говорила остановиться, но он упрямо продолжал. А ровно в 2 часа ночи он сам пришел ко мне в зал и говорит: «У меня отнимается левая рука и левая нога!». Я немедленно сразу его уложила в постель, померила давление — под 200, и дала лекарство. Тогда всё обошлось. И вот сейчас глубокой ночью я сидела — оцепенев от страха, боли и тревоги — за моего Васюшу. Оцепенение длилось всю ночь. Но потом я взяла себя в руки. Придя в себя, на следующее утро, я уже знала, что буду делать. Дело в том, что за семь лет до этого я увлеклась неврологией и купила, прочитала и узнала много нового: у Александра Лурия в его книге «Основы нейропсихологии» (2006) — о функциональной организации мозга, о локальных системах мозга и о мозговой организации психических процессов; у Дэвида Гэймона и Аллена Брегдона в их книге «Супермозг» (2010) о различных функциях мозга; у Юджина Сэдлера-Смита в его книге «Интуиция и мозг» (2011) — всё об интуиции и о логических ошибках; у Рика Хансона и Ричарда Мендиуса в их книге «Мозг и счастье: Загадки современной нейропсихологии» (2011) — о причинах страдания, о счастье, о любви, о мудрости; у Сандры Амонд и Сэма Вонга в их книге «Тайны нашего мозга» (2009) — о зонах мозга, о тревожности, о медитации, об инсульте и — о счастье, которое кроется скорее в излюбленных привычках, чем в разнообразии; у Марка Хаймана в его книге «Мозг — обратная связь» (2010) — о больном мозге самого автора книги; у Даниэля Амена в его книге «Измените
