– Немного голова кружится, – соврал я. – Наверное, с дороги.
– Мы знаем, что с тобой произошло, – сказал Платон Демидович. – Видели в новостях сюжет об этом ужасном нападении. Даже и не предполагали, что ты один из пострадавших, пока Глеб не сказал. Надеюсь, ты сможешь у нас хорошо отдохнуть и восстановить силы.
И тут я понял, что от переизбытка эмоций забыл поблагодарить родителей Глеба за приглашение. Но тут же решил исправить это упущение и заявил:
– Благодарю вас, Платон Демидович и Ульяна Филипповна за возможность погостить у вас!
– Да полно тебе, – сказал отец Глеба и улыбнулся. – Друзья нашего сына всегда желанные гости в нашем доме.
– Для чего‑то же мы построили три гостевых домика, – добавила Ульяна Филипповна.
– Это камень в мой огород, – пояснил Платон Демидович и рассмеялся. – Улечка хотела ограничиться двумя, но я настоял на трёх. Так что, чем больше гостей к нам приезжает, тем больше шансов у меня оправдаться перед женой за постройку лишнего гостевого домика.
Платон Демидович снова рассмеялся, видимо, он был очень весёлым орком. И это меня удивило, так как Глеба назвать весельчаком было сложно.
– Раз уж зашла об этом речь, пойдём, Рома, я сразу покажу тебе твой дом, – сказала Ульяна Филипповна. – Обед мы велели подавать к трём, так что как раз успеем. А на вечер у нас запланировано небольшое семейное торжество с участием близких родственников и друзей по случаю окончания Глебом второго курса.
– Позвольте поинтересоваться, какой предусмотрен дресс‑код? – спросил я. – Боюсь, у меня могут возникнуть проблемы с гардеробом.
– Да какой ещё дресс‑код? – удивился Платон Демидович. – Все свои будут, всё по‑семейному.
После этого Глеб с отцом и братом направились в дом, а мы с Ульяной Филипповной пошли к гостевому домику. Всё это меня очень удивляло. Графиня собиралась сама показывать мне моё временное жильё, будто у них не было прислуги. Впрочем, возможно, она лишь хотела выразить так своё расположение ко мне.
Но всё равно для меня это было непривычно, если не сказать, дико. Либо Денисовы были какими‑то нетипичными орками, либо раньше мне об этой расе что‑то недоговаривали. Очень уж это всё выглядело странно и даже немного настораживало. А потом я опять невольно вспомнил свой отъезд из родного дома. И снова в горле появился неприятный комок.
*****
Князь Константин Романович Седов‑Белозерский, несмотря на пожилой возраст, был очень занятым эльфом. Он был магистром «Русского эльфийского ордена», членом Дворянской Думы и номинальным главой рода Седовых‑Белозерских. Хоть делами рода и занимался в основном его старший сын Николай, непомерное эго и гордыня не давали старому князю полностью и официально передать сыну руководство родом.
Константину Романовичу было шестьдесят восемь лет. Многие его ровесники из аристократических эльфийских родов уже передали семейные дела детям и сконцентрировались, кто на работе в Дворянской Думе, а кто на любимом бизнесе или хобби. Но князь Седов‑Белозерский не принимал вторых ролей, во всём и всегда он привык быть первым и главным. Он не терпел возражений, имел железную выдержку и волевой характер, был хладнокровным и никогда не поддавался эмоциям, как и подобает настоящему эльфу.
И даже злопыхатели признавали, что несмотря на свой возраст, князь Седов‑Белозерский прекрасно справляется со всеми обязанностями, что на себя взвалил. Таких сильных духом и верных эльфийским традициям аристократов в Петербурге были единицы, и Константин Романович по праву занимал место главы «Русского эльфийского ордена». А ещё он был одарённым второго уровня, что вызывало дополнительное уважение у окружающих и страх у недругов.
Николая Константиновича Седова‑Белозерского сложившееся положение вещей не тяготило. Он уважал отца и признавал за ним право быть главой рода и принимать ответственные решения, зная, что рано или поздно всю эту ответственность ему придётся взвалить на себя. Николай Константинович воспитывался согласно строгим эльфийским традициям и придерживался их всегда и во всём. Он очень хотел соответствовать статусу настоящего аристократа из древнего эльфийского рода и, прежде всего, оправдать ожидания своего властного и требовательного отца.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
После неожиданной и болезненной для семьи выбраковки сына Романа Николай Константинович долго не мог прийти в себя. Ему казалось, что трагедия случилась, потому что он недодал Роману настоящего эльфийского воспитания, и сын вырос слишком эмоциональным и слабохарактерным. И больше всего Николаю Константиновичу было стыдно перед отцом, ведь тот возлагал на Романа большие надежды, но после выбраковки вычеркнул внука из своей жизни и памяти.
И вот теперь Николай Константинович пришёл домой к влиятельному отцу просить за своего сына, изгнанного из рода. Старый князь принял наследника в кабинете и выделил ему двадцать минут. Десять из них Николай Константинович уже потратил на разъяснение ситуации, и ещё десять у него осталось, чтобы убедить отца принять решение о сохранении жизни своему отверженному внуку.
– Удивительные фокусы иногда преподносит нам жизнь, – задумчиво произнёс старый князь, выслушав историю о том, что тот самый студент Андреев, постоянно путающийся под ногами у «Русского эльфийского ордена» оказался его внуком. – Если я всё правильно понял, цель твоего визита – спасти мальчишке жизнь.
– Папа, он не просто мальчишка, – возразил Николай Константинович. – Он твой внук!
– Он человек!
– От этого он не перестаёт быть твоим внуком и моим сыном! Это наша кровь!
– С одной стороны, конечно, кровь наша – сильная. Вон сколько шороху навёл – три раза операцию Самойлову сорвал. Не будь он человеком, я бы им даже гордился. Но эта сильная кровь – с дурной человеческой аурой. И здесь мы не виноваты. Это результат волошинской примеси.
Разговор Константин Романович проводил, сидя в удобном кожаном кресле, но неожиданно он встал и подошёл к стене, на которой висели портреты его предков. Князь оглядел картины, словно заручаясь поддержкой пращуров, затем сказал:
– Я редко признаю свои ошибки. По большому счёту я и ошибаюсь редко, но сейчас вынужден признать: не стоило нам связываться с Волошиными. Их род всегда отличался пренебрежением к эльфийским традициям, и у них часто случались выбраковки. Но мы закрыли на это глаза, надеясь, что, попав в нашу семью, Ольга изменится. Нас привлекло, что среди Волошиных всегда было много одарённых с высоким уровнем. И между нашими родами никогда не было браков. Это давало шанс получить невероятно сильных и одарённых детей. С одной стороны, так и произошло, судя по поступкам студента Андреева. В его возрасте творить такое под силу не каждому. Но с другой – дурная волошинская кровь испортила твоему сыну ауру и сделала его человеком.
Константин Романович тяжело вздохнул и, превозмогая себя, произнёс:
– Это моя вина, что мы потеряли твоего сына. Я в своё время настоял на вашем браке.
– Но мы его не потеряли! – воскликнул Николай Константинович. – Он жив, здоров, получил сильный Дар и учится в Кутузовской академии.
– И представляет для нас потенциальную опасность, раз его взял под свою опеку князь Зотов – один из наших главных врагов.
– Нет! Роман не представляет для нас никакой опасности! То, что он два раза помешал Самойлову, это невероятная случайность и низкая квалификация графа в вопросах организации серьёзных операций.
– С Самойлова будет самый серьёзный спрос. Насчёт его низкой квалификации я с тобой полностью согласен. Он испортил всё, что только можно, и будет наказан. Но это не имеет никакого отношения к твоему бывшему сыну.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Он не бывший!
– Не спорь со мной, Николай, и не разочаровывай меня! Я признал свою ошибку и несу ответственность за то, что мой бывший внук получил дурную кровь и ауру. Но ошибки мало признавать, их надо исправлять. Формально, по человеческим законам, которым мы вынуждены, к сожалению, подчиняться, Роман является твоим наследником. Мы не можем допустить, чтобы наследник великого эльфийского рода Седовых‑Белозерских прислуживал Зотовым.
