Когда официант принёс меню, оказалось, что в нём есть стейк из лосося и уха из осетра, что меня невероятно обрадовало. Их я и заказал. Глеб, как любитель морепродуктов, остановил свой выбор на устрицах и кальмаре на гриле со шпинатом.
Заказ несли долго, но мы никуда не торопились, пили чай и болтали. Мой друг сверху показывал мне различные достопримечательности Москвы и рассказывал о них. Я впечатлялся всё больше и больше.
– А я мечтаю когда‑нибудь посмотреть Петербург, – неожиданно сказал Глеб, после моего очередного восхищения видом.
– Давай съездим как‑нибудь на пару дней, – предложил я. – Впереди всё лето. Остановиться, кончено, придётся в гостинице, но интересную экскурсию я тебе обещаю.
– А чего бы и не остановиться в гостинице? Я вообще к спартанским условиям приучен.
– Значит, поедем, – сказал я и вспомнил мои любимые места в Петербурге, а затем свой дом, брата и сестру, родителей и меня опять накрыла тоска.
Как я ни старался, скрыть это от друга не удалось.
– Прости, что напомнил про Петербург, – сказал Глеб. – Ты, наверное, скучаешь.
– Да не то чтобы скучаю, но иногда охота пройтись по набережной Фонтанки, да поесть мороженого в любимом кафе на Невском.
– Тебе уже о пиве в кафе надо думать, а не о мороженом, – рассмеялся друг.
– Я думаю о том, что было у меня в детстве. Пивом меня тогда не поили, а вот мороженым кормили.
– Извини, – сказал Глеб. – Что‑то я ерунду спорол. Не подумал. Давай сменим тему.
– Ничего страшного, я уже научился относиться к прошлой жизни так, будто это всё было не со мной.
Глеб понимающе закивал, а затем неожиданно спросил:
– Рома, а почему ты никогда никому не рассказываешь о своей семье? Ты не подумай, что я хочу узнать, кто ты. Мне важно, какой ты, а не кто твои родители. А ты парень хороший. Просто интересно, почему почти все эльфы хранят это втайне.
– Я не эльф.
– Ну я хотел сказать, бывшие эльфы, – поправился Глеб.
– И не был я никогда эльфом.
– Ты же понял, о чём я. Почему, такие, как ты, не называют своих настоящих имён?
– Жить хотим, если совсем уж по‑простому объяснить, – сказал я.
– А если чуть‑чуть сложнее? – спросил Глеб.
– Если сложнее, то люди и орки совершенно не знают эльфов. Не знают эльфийских привычек, ценностей, принципов. Ценят по себе. А эльфы другие. У них всё иначе. Вот ты попал в выбраковку, а тебя любят и собирают родню в честь твоего приезда. А мне даже не дали попрощаться с братом и сестрой, когда выставили из дома. Моя мать, когда увидела, что я человек, просто развернулась и ушла, не сказав мне даже «прощай»!
– Прости, Рома, что я затеял этот разговор, – начал извиняться Глеб.
– Ничего страшного, – ответил я. – Раньше было больно, сейчас уже нет. Так вот, люди просто не представляют этого всего. Им рассказывают, кончено, но они не понимают. Бывали случаи, когда выбракованных наследников влиятельных эльфийских родов находили недруги этих родов и пытались использовать. И в заложники брали, думая, что это кого‑то волнует, и просто заставляли рассказывать всё, что те знают о своих родах. Это сейчас всё относительно спокойно, а раньше подробный план дома, нарисованный отбракованным наследником, мог поставить под угрозу уничтожения весь его род. Поэтому раньше эльфы просто сразу же уничтожали своих отбракованных.
– Но это же было раньше! Сам же говоришь, сейчас кому нужен план дома?
– Всегда найдётся какая‑нибудь информация, которая кажется эльфам секретной. Пойми, они мыслят иначе. Они подозревают всех и вся. Во всём. Глава рода не станет думать и гадать, чем ему обернётся то, что его отбракованный наследник не скрывает своего имени. Ему проще его уничтожить и забыть об этой проблеме. Если ты эльф‑простолюдин, там всё проще. Но если выбракованный наследник влиятельного рода не будет хранить втайне своё настоящее имя, то он почти со стопроцентной вероятностью подпишет этим себе приговор.
– Действительно, это трудно понять не эльфу. Но неужели ты допускаешь, что твой отец мог бы тебя убить?
– Не своими же руками.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Пусть не своими. Но разве ты такое допускаешь?
– Насчёт отца не знаю, – честно ответил я. – А дед может.
– Тогда ещё раз прости, что я затронул эту тему, – опять извинился Глеб. – Давай о чём‑нибудь приятном поговорим.
Но разговаривать о приятном нам не пришлось, так как официант наконец‑то принёс наш заказ, и мы приступили к еде. Покончив с обедом, мы ещё полчаса полюбовались видами и поехали в торговый центр. Там я больше двух часов закупался и отоварился так, что забил пакетами с покупками почти весь багажник машины.
Когда мы вышли из торгового центра, было уже восемь, и Глеб заявил, что завершать знакомство с Москвой надо или в клубе или в стрип‑баре. Но так как через три дня должна была приехать Мила, мой друг предложил начать со стриптиза, а в клуб пойти уже потом с моей девушкой. Мне идея со стрип‑баром сначала не очень понравилась, как‑то не ощущал я себя готовым ходить по таким местам, но Глеб смог меня убедить, что это здорово, и мне понравится.
– В конце концов, я же тебя не в бордель зову! – пояснял он свою позицию. – Стриптиз – это искусство! Мы просто будем смотреть, как красивые девушки красиво танцуют и красиво раздеваются, чтобы показать своё красивое тело. Что в этом плохого? И что плохого в том, чтобы на это посмотреть? Только посмотреть! Тем более, в столице или Питере ты такого точно не увидишь! Только Москва умеет отдыхать по‑настоящему!
В итоге я согласился, что нет ничего плохого в том, чтобы только посмотреть на красивых девушек, и мы решили ехать в стрип‑бар. Основная программа в любимом заведении Глеба начиналась после одиннадцати, но мой друг сказал, что хороший столик лучше занимать уже сейчас, и мы поехали это делать.
Стрип‑бар назывался «Баунти» и располагался на верхнем этаже какого‑то крупного отеля. Это было довольно большое заведение с кучей мест, но Глеб был прав – удачно расположенных было не больше десяти, и почти все они были уже заняты. Мы выбрали лучший из свободных, заняли его и заказали пива.
На сцене стоял рояль, и местный музыкант наигрывал какую‑то унылую мелодию. Выглядело это всё довольно грустно, и Глеб на всякий случай пояснил:
– Основная развлекательная программа начинается в девять, но девочки, которые, вообще, огонь, будут ближе к одиннадцати. Главное, к этому времени не перебрать с пивом, а то завтра ничего и не вспомнишь.
– Мне пары бокалов на вечер хватит, – сказал я.
Мы подозвали официанта и сделали заказ. Официант попросил сразу же его оплатить. Я удивился, но Глеб быстро оплатил и сказал, что это нормально, так как половина посетителей бара напивается середине ночи в хлам, и бедные официанты просто физически не могут собирать с них деньги. Поэтому бар работал по принципу моментальной оплаты каждого заказа.
Как только нам принесли пиво, и мы сделали по глоточку, у Глеба зазвонил телефон. Он обрадовался, принял звонок и отошёл поговорить, но я успел услышать в трубке женский голос. Через минуту мой друг вернулся и сказал, что ему надо отъехать буквально на полчаса и попросил меня остаться на это время в баре, чтобы не потерять столик. Я не стал возражать, тем более, грустный музыкант ушёл, вместо него включили запись, и сидеть в баре стало не так тоскливо.
Когда Глеб уехал, я устроился поудобнее на стуле и принялся, попивая пиво, разглядывать посетителей бара. За соседним столиком слева сидели трое гламурных парней примерно моего возраста, перед каждым из них стоял бокал пива, но пили они его совсем не спеша, видимо, растягивали, чтобы не сильно потратиться за вечер.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Справа сидел грузный мужчина лет сорока в строгом костюме. Он с аппетитом уплетал какое‑то мясное блюдо, запивая его красным вином. За следующим столиком справа находились ещё двое ребят: один сидел ко мне спиной и был в простых джинсах и худи, а другой в дорогом клубном пиджаке и не менее дорогих брюках стоял возле столика и что‑то говорил сидевшему.
