– Есть одна ошибочка в твоем плане.
В ожидании я бросила еще несколько фишек, чтобы увидеть карты.
– Мне на это плевать, понимаешь? – равнодушно бросила я. – Мне все равно, даже если он меня убьет.
Хотя в глубине души я все же немного боялась, что Риган подошлет ко мне какого-нибудь громилу-киллера, больше всего меня беспокоило не это.
Эган состроил странную гримасу.
– В самом деле? – удивленно спросил он. – Ты вытворяешь все это, охотишься на меня и при этом не строишь планов насладиться своим триумфом где-нибудь в домике на берегу моря, с бокалом хорошего вина?
Среди карт, которые мы открыли, не оказалось ни одной стоящей.
Вот черт! Мой ход.
– Нет, – бросила я.
Уголок его губ чуть дрогнул, и мне стало ясно, что ему выпали хорошие карты. Я убедилась в этом, когда он подался вперед, подвинул стопку фишек и с невыносимой самонадеянностью удвоил ставку.
– Как же это печально и скучно, – заявил он. – Обыграть Эгана Кэша – это ли не повод для торжества?
Он сказал это с необычайной самоуверенностью и даже с толикой веселья. Меня это так разозлило, что я глупо расхохоталась.
– Ты серьезно думаешь, что я буду торжествовать? – сказала я, посмотрев на него как на полного идиота. – Ты в самом деле думаешь, что после всего этого у меня будет настроение что-то праздновать? Я не смогу забрать маму, и у меня нет денег, чтобы смыться в Европу.
Я встряхнула головой.
– Я намерена жить своей жизнью, как до приезда сюда: теперь я знаю, что Хенрик нас обманывал, что он совершил много плохих поступков, и все пошло прахом в тот день, когда он погиб. Может, меня немного утешает знание, что тебе нелегко будет восстановить репутацию.
В первую минуту Эган ничего не сказал, лишь сидел, опершись локтями о стол и подперев подбородок большим и указательным пальцами. Быть может, из-за моих слов, но лицо его оставалось безучастным; казалось, он задумчиво смотрит на карты.
Я поставила фишки, чтобы посмотреть на карты, лежавшие в центре. Перевернув их, я увидела, что опять нет ни одной нужной.
Да уж, паршиво, а еще хуже, что он это понял.
– Если подумать, мои планы – сущий пустяк, – добавила я с горькой ноткой в голосе. – Да, тебе придется потратить кучу денег, но через несколько лет восстановишь свое доброе имя. Твоя жизнь не будет полностью разрушена.
Он посмотрел на меня, слегка нахмурившись.
– Тебе правда не нужны деньги? – с сомнением спросил он. – Я могу дать их тебе, так что…
Ну просто верх идиотизма!
– В самом деле, Эган? – презрительно бросила я. – Перестань считать меня дурой, ясно? Меня бесит, что ты воображаешь себя единственным в мире гением.
Между тем в моей душе бушевали тысячи всевозможных чувств: гнев, ярость, печаль, страх, отчаяние…
Эган уверенно выложил на середину стола все оставшиеся фишки, чтобы сделать ставку. Пошел ва-банк.
– Да, я такой, – без стеснения заявил он. – Но я все же не хуже Ригана, уж поверь.
– Тебя волнует, убьет он меня или нет? – нехотя бросила я, тут же перечислив все, что о нем думала: – Тебя не волнуют даже твои братья. Ты позволил Мелани заткнуть тебе рот всего лишь тем фактом, что ты не сын Эдриена. Все это время ты только и делал, что пытался спасти свою шкуру. Ты говоришь, что заставишь меня изменить мнение, но, боюсь, скорее у тебя из задницы вырастут цветы, чем это случится.
И я с гордо поднятой головой тоже выложила свои фишки на середину стола, поставив все, что у меня было.
– А ты больше ни о чем не хочешь мне рассказать? – решила я дать ему шанс. – О том, что упустил?
Он сделал вид, будто на минуту задумался.
– Я сказал все, что тебе следует знать.
Тем временем мне на мобильник пришло сообщение. Отвернувшись от Эгана, я открыла его и прочитала. Сообщение было от Арти: «Все подтвердилось. Есть две видеозаписи. Обе весьма впечатляющие, особенно та, на которой Мелани с Эдриеном…».
Я спрятала телефон. Затем бросила карты на стол – разумеется, рубашкой кверху.
– Знаешь, чего я не понимаю? – спросила я, немного смутившись. – Твоего стремления любой ценой защитить свою семейку. Тебя пытались убить. Если тебе и дали денег, то лишь потому, что твоя мать постаралась защитить и обезопасить тебя, насколько могла. Возможно, ты до сих пор жив лишь потому, что Эдриен слишком беспокоится о мнении окружающих, но я уверена, что он всегда тебя презирал. Тебя это радует?
Я думала, он ничего не скажет или опять разозлится, хотя меня и это вполне устроило бы, но он лишь спокойно покачал головой. Потом бегло взглянул на карты, и на миг даже показалось, что он расстроен. Отчего-то мне вспомнились слова Арти. Я вдруг поверила, что в Эгане действительно есть нечто такое, о чем никто не знает…
– Не радует, – сказал он. – У меня ничего нет, и в то же время эта фамилия – единственное, что у меня осталось. Я стараюсь защитить ту жизнь, которую хочу иметь в будущем.
Я отвела взгляд.
– А ты такой же прирожденный интриган, как и твой мнимый отец, – заметила я.
– Я тот, кто ничего не боится, – неожиданно поправил меня Эган.
Он поерзал на стуле, уставившись на меня. Атмосфера соперничества внезапно ослабела. Казалось, мы просто сидим во дворе, попивая пиво и рассказывая друг другу о своих горестях.
– Представь меня в десять лет, когда я узнал, что не являюсь законным сыном. Представь, как я запирался на ключ в своей комнате, чтобы головорезы Эдриена в нее не пробрались и не убили меня во сне, – сказал он. – Представь, как я отказывался от еды в собственном доме из страха, что меня отравят. Представь, как боялся идти в школу, опасаясь, что меня собьет машина, как маму. Эти страхи не давали мне расслабиться ни на минуту. Представь мою жизнь в постоянном страхе и паранойе.
Самое скверное – что я могла себе это представить, и картина мне совсем не нравилась. Конечно, это было весьма печально и несправедливо по отношению к ребенку, еще не успевшему понять разницу между добром и злом. К тому же я прекрасно знала, что такое трудное детство. Маме всегда было тяжело найти работу, и брат начал работать, еще когда был маленьким.
Однако я напряглась.
– Эдриен ненавидит меня не потому, что я не его сын, ведь, в конце концов, в нас течет общая кровь, – добавил он мрачно. – Он ненавидит меня за то, что
