пришлось встать на цыпочки. Эдриен заключил ее в объятия, а секунду спустя она поцеловала его в губы. Эдриен погладил ее по голове, а она что-то прошептала ему на ухо. Потом он вышел из комнаты, и запись оборвалась.
Итак, это было самым ценным достоянием Эгана, доказательством того, что его отец растлил Мелани, потому что, скажем честно, иначе как растлением это не назовешь. Ему было уже больше сорока, а она еще несовершеннолетняя. Это же явное извращение, но прежде всего – преступление.
Этого было более чем достаточно, чтобы уничтожить семейку Кэшей и их политическое наследие, ибо никакие деньги в мире не помогут, когда от них отшатнется общество, узнав, что глава семьи – педофил. Ничто не спасет его от гнева негодующих граждан, особенно тех, кто еще верит в правосудие.
Да, все увидели кое-какие тайны семейки Кэшей.
Но нет, никто не узнал о Хенрике Дамале, садовнике, нанятом на работу в дом Кэшей и одержимом Мелани Кэш; о том, как однажды вечером он вошел в ее комнату, застал в постели с Риганом и был безжалостно избит Эганом, Адриком, Александром и Оуэном, после чего умер несколько часов спустя, захлебнувшись собственной кровью.
Никто этого не узнал, потому что я не опубликовала ту запись.
Мелани было всего шестнадцать, когда Хенрик увлекся ею. С его стороны было большой ошибкой прийти в комнату девушки, а уж увидев ее с Риганом, он прямо-таки обезумел. И особенно мерзко было красть ее нижнее белье. Мне было больно, но пришлось признать: мой брат никогда не был тем человеком, каким я его считала. И если бы я это знала, то никогда не приехала бы в Тагус искать справедливость. Быть может, она как раз и настигла его в те минуты, когда он не мог пошевелиться, чтобы сплюнуть кровь.
Опубликованных видео было вполне достаточно, чтобы семейка Кэшей получила по заслугам. Теперь все их семейные драмы стали достоянием общественности: сыновья-бастарды, супружеская неверность, инцест и злодеяния молодых людей, которых все считали безупречными. Иными словами, в реальной жизни все происходит далеко не так занимательно, как в «Игре престолов».
В этот день мои разоблачения породили кучу сплетен и дали пищу для обсуждений, изумления и потрясения, причем я особо позаботилась о том, чтобы все узнали, кто все это записал. Я.
Каким образом? Я опубликовала видео, на котором признаюсь, что спала с Адриком, когда была девушкой Эгана. Я хотела, чтобы все узнали: я не только была девушкой Кэша-старшего, но и слопала Адрика, как пирожок с мясом: с большим аппетитом. А кроме того, я опубликовала свой разговор с Риганом, где он признавался, что хочет потопить Эгана.
Хотя, откровенно говоря, еще до того, как Эган рассказал, как именно погиб Хенрик, я уже решила не выкладывать в сеть видео с его избиением. Я решила обвинить Ригана и Эдриена Кэшей, потому что они по-настоящему опасны. Я решила уничтожить двух старших Кэшей, не отправляя Идеальных лжецов в тюрьму за убийство.
И тогда всем, кто привык слепо верить в их непогрешимость, станет ясно, что у Адрика не все дома, Эган озлоблен на весь мир, а Александр и Оуэн – жалкие собачонки. Никто больше не будет питать к ним восхищение или уважение. И, несомненно, скандальная связь Эдриена с Мелани, в то время несовершеннолетней, ляжет черным пятном на репутацию Кэшей на долгие годы.
Это был финал моей мести.
На этом мои силы иссякли. Адрик причинил мне такую боль, что я до сих пор не знала, как от нее исцелиться, и сейчас мне хотелось лишь упасть на кровать и рыдать, что я и собиралась сделать: девушка восемнадцати лет, неопытная в любовных делах, зато с богатым прошлым, которое все еще причиняло боль.
Так что я оставила Эгана в корпусе информатики – потрясенного, с открытым ртом и звонящим телефоном, на который неустанно приходили сообщения, и быстрым шагом направилась прочь. У меня дрожали руки, сердце лихорадочно билось, и я чувствовала отчаянную необходимость убраться отсюда подальше и поскорее.
Выйдя из здания, я увидела, что Арти и Лэндер ждут меня в машине, припаркованной у тротуара, как мы и договорились сегодня утром. Она обещала отвезти меня в аэропорт, чтобы купить билет на самолет. Сказать по правде, я одолжила у нее денег, так что это был план бегства.
Я поспешила к ним, но вдруг заметила еще одну машину, припаркованную чуть дальше. Я услышала хлопанье дверцы и тут же увидела бегущего ко мне Адрика. Я глупо захлопала глазами. Неужели это и в самом деле он? Те же темные джинсы, та же толстовка с надписью «Nike», те же плетеные сандалии. Наконец, те же растрепанные черные волосы, не знавшие гребня, и, конечно, свинцово-серые глаза, вовсе не казавшиеся сердитыми.
Я недоумевала, почему он не сердится? Даже напротив, его брови горестно выгнулись. Он казался… казался… уязвимым, отчаявшимся, сраженным наповал той информацией, что обрушилась на него из собственного телефона, – Лэндер устроил автоматический звонок.
Он подбежал ко мне и обхватил за плечи. Я не могла пошевелиться – так крепко он меня сжал. Я застыла под его взглядом, беззащитным и обезоруженным, полным ужаса и боли.
Конечно, он все слышал, но как отреагировал? Что он теперь чувствует ко мне? Ярость?
Ненависть?
– Так ты лгала мне все это время? – ошеломленно спросил он.
Он ждал моего ответа, учащенно дыша. В какой-то момент мне даже захотелось обнять его и утешить, но сейчас я не была собой, конечно же, не была.
Я резко отпрянула.
Я не хотела, чтобы он ко мне прикасался. Или хотела? Я и сама не знала. И решила не думать об этом.
– Да, лгала, – заявила я. – Так же, как и ты лгал мне, а потому не обижайся, это было бы смешно.
Адрик казался смущенным и ошарашенным нахлынувшим на него потоком эмоций. Он то и дело открывал и закрывал рот, словно хотел сказать слишком много, но не мог произнести ни слова.
– Почему ты мне не сказала? – наконец выпалил он.
Я фыркнула в ответ: вопрос показался идиотским.
– А что я должна была сказать? Что приехала уничтожить твою семью или узнать, что ты один из виновников смерти моего брата? Ты бы меня возненавидел. В конце концов, ты всего лишь тупица, ослепленный другой тупицей.
Адрик покачал головой, хмуро и удрученно.
– Мелани поедет куда следует, но без меня, – заверил он.
Что-то кольнуло у меня в груди. Мне пришлось сжать губы, чтобы не выплеснуть наружу весь
