Вколите мне обезболивающее. Доктор, умоляю!
– Тужьтесь, госпожа Капур, у вас все прекрасно, – сказал врач.
Сквозь пелену боли Савита услышала, как одна акушерка спрашивает другую:
– Головкой идет?
Савита почувствовала, как внизу что-то рвется, потом ощутила внезапную теплую волну, а дальше – такую чудовищную боль, что она едва не потеряла сознание.
– Я не могу, ма, я больше не могу! – завопила она. – Никогда больше не буду рожать!
– Все так говорят, – сказала грубая акушерка. – И ничего, через год возвращаются. Тужьтесь!
– Я не вернусь. Я никогда… никогда… никогда больше не забеременею! – вскричала Савита, которую буквально разрывало изнутри. – О боже!..
Тут головка вышла, и ей сразу стало легче.
Прошло еще много времени, прежде чем она услышала крик ребенка и открыла заплаканные глаза. Сквозь пелену слез она взглянула на красного, сморщенного черноволосого орущего младенца, покрытого кровью и чем-то вязким. Его держал на руках осоловелый врач.
– Это девочка, госпожа Капур, – сообщил он. – И очень голосистая.
– Девочка?
– Да. Весьма крупный ребенок. Вы молодец. Понятно, почему роды были трудными.
Савита пару минут полежала в изнеможении. Свет в палате казался слишком ярким. Дочка, надо же, подумала она.
– Можно мне ее подержать? – спросила она через некоторое время.
– Минуточку, мы ее вытрем.
Однако ребенок был еще скользкий, когда его – ее – положили на опавший живот Савиты. Она взглянула с любовью и укором на красную макушку, потом ласково обняла младенца и в изнеможении закрыла глаза.
13.12
Пран проснулся и узнал, что стал отцом.
– Как?! – сказал он Имтиазу, не веря своим ушам.
Впрочем, увидев рядом обоих родителей (те обычно приходили только в часы посещения), он помотал головой и все же поверил.
– Девочка, – добавил Имтиаз. – Они сейчас наверху. С ними Ман. Рад-радешенек, что его постоянно принимают за отца.
– Девочка? – Пран был удивлен и немного расстроен. – Как Савита?
– Хорошо. Я поговорил с ее врачом. Роды были немного трудные, но сейчас все в порядке.
– Я должен их навестить! Савите, наверное, и ходить-то нельзя?
– Пока нет. Пару дней пусть полежит, ей наложили швы. Ты уж не взыщи, Пран, но тебе тоже ходить не стоит. Ни эмоциональное возбуждение, ни физические нагрузки не ускорят твоего выздоровления. – Имтиаз говорил сурово и сдержанно; опыт показывал ему, что пациенты прилежней соблюдают врачебные рекомендации, когда говоришь с ними именно так.
– Это бред, Имтиаз! Будь же благоразумен! Очень тебя прошу. Хочешь сказать, я своего ребенка только на фотографиях увижу?
– Прекрасная мысль! – ответил Имтиаз и не смог сдержать улыбки. Затем он потер родинку на щеке и добавил: – Впрочем, ребенка-то как раз можно перемещать, в отличие от матери. Пусть тебе принесут дочку, я не против. Хорошо, что ты не заразен, иначе и это было бы невозможно. Буталия только что пылинки со своих младенцев не сдувает.
– Но мне надо поговорить с Савитой! – сказал Пран.
– У нее все хорошо, – заверил его отец. – Когда я был наверху, она спала. Молодчина, – не к месту добавил он.
– Почему бы тебе не написать ей письмо? – предложил Имтиаз.
– Письмо? – прыснул Пран. – Она же не в другом городе!
Однако он попросил мать подать ему лежавший на тумбочке блокнот и набросал несколько строк:
Дорогая,
Имтиаз запретил нам встречаться; утверждает, что если я спущусь по лестнице и увижу тебя, то могу на радостях расклеиться окончательно. Совершенно уверен, что ты, как всегда, чудесно выглядишь. Надеюсь, и чувствуешь себя хорошо. Жаль, не могу взять тебя за руку и сказать, какая потрясающая у нас дочка. А она потрясающая, я в этом не сомневаюсь.
Мы с ней еще не виделись, и я прошу тебя отпустить ее на несколько минут. Кстати, у меня все хорошо, спал я прекрасно (на случай, если ты волновалась).
С любовью, твой Пран
Имтиаз ушел.
– Не расстраивайся, что у тебя дочка, – сказала Прану мама.
– Ни капли не расстраиваюсь, – ответил тот. – Я просто удивлен. Все без конца твердили, что у нас будет сын, так что я и сам в это поверил.
Госпожа Махеш Капур была даже рада внучке, поскольку внук (пусть и не по мужской линии), Бхаскар, у нее уже был.
– А вот Рупа наверняка недовольна, – сказала она мужу.
– Почему?
– Две внучки и ни одного внука!
– Все-таки вам, женщинам, следует чаще проверять голову, – заметил Махеш Капур, вновь утыкаясь в газету.
– Но ты же сам говорил…
Махеш Капур жестом оборвал ее и продолжил чтение.
Через некоторое время госпожа Рупа Мера принесла младенца.
На глаза Прану навернулись слезы.
– Здравствуйте, ма, – сказал он и потянулся к ребенку.
Девочка открыла глаза, однако из-за многочисленных складочек и морщинок на ее лице казалось, что она щурится. Пран подумал, что она выглядит уязвимой, словно на ней вовсе нет кожи, но при этом вполне мила. Хотя взгляд ее блуждал, она как будто тоже заметила Прана.
Он неловко взял дочь на руки, гадая, как с ней обращаться и что делать. Что-то промурлыкал себе под нос. Потом обратился к теще:
– Как Савита? Когда ей можно будет ходить?
– А, совсем забыла! Посылка-то с описью, – пошутила госпожа Рупа Мера, протягивая Прану листок бумаги.
Пран подивился этой неожиданной остроте. Пошути он сам на тот же манер, ему наверняка прочитали бы нотацию.
– Ну вы даете, ма!
Госпожа Рупа Мера засмеялась и нежно пощекотала малышке затылок.
Пран положил листок бумаги на младенца и прочел:
Дражайший П.!
Во вложении вы найдете младенца, размер М, пол Ж, цвет К, коего надлежит вернуть сразу после осмотра и одобрения.
Чувствую себя хорошо и очень хочу тебя увидеть. Мне сказали, что через два-три дня я смогу осторожно ходить. Из-за швов двигаться пока очень трудно.
Уже вижу, что наша дочь – яркая личность. Кажется, я ей понравилась. Надеюсь, что и тебе повезло. Нос у нее как у ма, а все остальное совершенно неузнаваемое. Она была очень скользкая, когда появилась на свет, но ловкие руки акушерок и присыпка сделали свое дело: теперь у нее вполне презентабельный вид.
Прошу, не волнуйся за меня, Пран. У меня все прекрасно, и ма будет спать со мной в одной палате, рядом с детской кроваткой, чтобы я ничего не делала и только кормила малышку.
Надеюсь, у тебя тоже все хорошо, и поздравляю! Мне трудно свыкнуться с новым статусом. Да, ребенок родился, но я пока не верю, что стала матерью.
Люблю, целую, твоя Савита
Пран немного покачал дочь. Последнее предложение вызвало у него
