репетиции проходили, наступали часы посещения в больнице, и все оставалось по-прежнему.
Взглянуть на новорожденную приходили самые разные люди: Имтиаз, Фироз, Ман, Бхаскар, старая госпожа Тандон, Кедарнат, Вина, сам наваб-сахиб, Малати, господин и госпожа Махеш Капур, господин Шастри (он принес очередную обещанную Савите книжку по праву), доктор Кишен Чанд Сет и Парвати и многие другие, включая делегацию дальних родственников из Рудхии, которых Савита видела впервые. Очевидно, ребенок родился не у двух родителей, а у целого клана. Десятки людей ворковали над малышкой (одни отмечали ее красоту, другие сетовали из-за пола), и собственнические инстинкты молодой матери встречали у гостей безоговорочное понимание. Савита, решившая, что имеет на дочь какие-никакие права, пыталась защитить ее от тумана одобрительных капель, два дня подряд висевшего над ее крошечной головкой. Наконец она сдалась и примирилась с тем фактом, что Капуры Рудхии и Брахмпура имеют право по-своему приветствовать появление на свет новоиспеченного представителя клана. Интересно, что сказал бы Арун об этой деревенской родне? Лата послала в Калькутту телеграмму, но никаких весточек от той семейной ветви пока не поступало.
13.13
– Нет-нет, диди, мне нравится. Я даже рада иногда почитать что-нибудь непонятное.
– Странная ты, – с улыбкой сказала Савита.
– Да уж. Мне главное знать, что это не бессмыслица и кто-то все же понимает, о чем речь.
– Подержишь ее минутку?
Лата отложила книгу по гражданским правонарушениям и взяла у Савиты малышку. Та поулыбалась ей и заснула.
Лата стала покачивать девочку, которой явно понравилось на руках у тети.
– Ну и что это такое, кроха? В чем дело? – ласково пожурила ее Лата. – Сколько можно дрыхнуть? Просыпайся и поболтай с нами, поболтай со своей Лата-маси. Когда я бодрствую, ты спишь; когда я сплю, ты бодрствуешь; давай-ка для разнообразия сделаем наоборот, хорошо? Хорошо? А то так не пойдет. Так не пойдет, слышишь, кроха?
Она принялась перекладывать племянницу с одной руки на другую, на удивление мастерски придерживая ей головку.
– Что думаешь о моей затеей с юриспруденцией? – спросила Савита. – Характер у меня подходящий? Или не очень? Савита Мера, адвокат обвинения. Савита Мера, старший адвокат. Тьфу! Силы небесные, совсем вылетело из головы, что я теперь Капур. Савита Капур, юридический советник. Достопочтенная госпожа Савита Капур. А как меня будут называть – «милорд» или «миледи»?
– Вообще, цыплят по осени считают, – засмеялась Лата.
– А если считать окажется некого? Лучше уж заранее посчитаю, вреда не будет, – рассудила Савита. – Между прочим, ма сказала, что одобряет мое начинание. Она считает, что нам, возможно, жилось бы лучше, будь у нее профессия.
– Брось, ничего с Праном не случится, – сказала Лата, улыбаясь малышке. – Правда, кроха? Ничего с папой не случится, ничего-ничего! Он еще много-много лет будет устраивать нам дурацкие первоапрельские розыгрыши, вот увидишь! Кстати, ты знала, что можно посчитать ее пульс, просто прижавшись щекой к головке?
– Ничего себе! – сказала Савита. – Чую, после родов мне будет непросто снова похудеть. Знаешь, когда ходишь беременная и с пузом, все котяры на кампусе почему-то хотят поболтать с тобой по душам. Всякие интимные подробности о себе сообщают.
Лата поморщилась.
– А если мы не хотим знать никаких интимных подробностей? – обратилась она к малышке. – Что, если мы хотим барахтаться в своем собственном теплом болотце, а всякие там ниагары и барсат-махалы нас не интересуют?
Савита помолчала немного и сказала:
– Ну все, давай ее сюда. И почитай мне вслух. Что это за книжка?
– «Двенадцатая ночь», конечно.
– Нет, вон та, с бело-зеленой обложкой.
– «Стихи современных поэтов», – тихо ответила Лата и ни с того ни с сего зарделась.
– О, почитай, пожалуйста. Ма говорит, стихи пойдут мне на пользу. Они успокаивают. Умиротворяют.
Денек рабочий летний
Каспаром завершен.
И на своем крылечке
На солнце дремлет он[98].
– Так, погоди, здесь будет про череп. А еще маме понравилась эта жуткая «Касабьянка»[99], где мальчик сгорел живьем на корабле. И «Уллин и его дочь»[100]. Поэзия, очевидно, непременно должна затрагивать темы смерти и всяческих страданий, иначе это не поэзия. Как мама вообще продралась через эту книгу? Ладно, что тебе почитать?
– Открой на любой странице и читай, – предложила Савита.
Книга открылась на стихотворении Одена «Закон как любовь»:
Он, как любовь, непостижим, неодолим, неудержим.
Он, как любовь, – для слёз стезя
над тем, что сохранить нельзя.
Лата захлопнула книгу:
– Странное стихотворение.
– Да уж, – осторожно ответила Савита. – Давай лучше про гражданские правонарушения.
13.14
Минакши Мера приехала в Брахмпур через три дня после рождения ребенка – вместе с сестрой Каколи, но без дочки Апарны. Она устала от Калькутты и хотела сменить обстановку, а тут как раз и повод подвернулся.
В первую очередь ее утомил Арун, который в последние дни был невыносимым занудой, думал только о работе и ничем не интересовался, кроме страховых премий на транспортировку чая до Хорремшехра. Устала она и от Апарны, которая начинала действовать ей на нервы вечными «мама то», «мама се» и «мама, ты не слушаешь!», и от Беззубой Карги, Ханифа и приходящего садовника. Минакши казалось, что она сходит с ума. Варун старался как можно незаметней проникать в свою каморку, не попадаясь ей на глаза, а если все же попадался, то издавал непременное, насквозь пропитанное шамшу «хе-хе-хе», от которого Минакши хотелось выть в голос. Даже редкие встречи с Билли и канаста с «Авантюристками» утратили свою прелесть. Все было ужасно. Калькутта ей осточертела.
И тут как нельзя кстати пришла телеграмма: сестра Аруна родила ребенка! Прямо манна небесная, не иначе. Дипанкар прислал им уже десяток открыток с описанием красот Брахмпура и чудесных родственников Савиты. Они наверняка с радостью примут гостью, и Минакши сможет целыми днями валяться под вентилятором и успокаивать расшалившиеся нервы. Отдых был ей просто необходим, и она решила сбежать в Брахмпур – якобы помогать молодой маме с ребенком. Она ведь просто кладезь ценных сведений по уходу за новорожденной девочкой. С Апарной она уже справилась, значит справится и с племянницей.
Минакши обрадовалась, что стала тетей, – пусть родила и сестра мужа. Ее собственные братья и сестра пока не удосужились произвести на свет ни одного ребенка. Наибольшего порицания в этом плане заслуживал, конечно, Амит: ему следовало обзавестись семьей как минимум три года назад. По мнению Минакши, он должен был немедленно исправить эту досадную ошибку, женившись на Лате.
То была вторая причина ее визита в Брахмпур – разведать обстановку и подготовить
