— Кто же это дает обед? — спросила одна красотка своего кавалера.
— Да, как видно, Маунт, — ответил тот.
— Так где же он сам? Почему он не появляется?
— Видно, чем-то занят.
— Как всегда! До чего же он бессовестно обращается с миссис Маунт!
— Ее это ни капельки не огорчает.
Миссис Маунт смеялась, сверкая глазами и обнажая белые зубы; она слушала, что ей говорил один из ее поклонников, а тот, как видно, был шутом.
Позвали обедать. Дамы объявили, что очень проголодались. Брейдер усадил троих приятелей своих за стол. Риптон оказался под покровительством пышнотелой дамы; по другую сторону от него сидела упомянутая красотка. Адриена посадили на дальнем конце стола. Дам собралось много, и на его долю тоже досталась одна. Брейдер то и дело пересаживал Ричарда с места на место. Одному из мужчин выпало счастье сидеть рядом с миссис Маунт. Брейдер подозвал его и пригласил перейти на председательское место. Счастливец запротестовал, Брейдер продолжал настаивать, миссис Маунт его поддержала; тогда тот с недовольным видом пересел на почетное место и постарался придать лицу благодушное выражение. Ричард захватил опустевшее кресло и был приветливо встречен своей соседкой.
Потом начался обед, сосредоточивший на себе все внимание гостей до тех пор, пока первая пробка от шампанского не взлетела к потолку: это послужило сигналом, и зал загудел. У искристого вина, которое развязывает язык и раскрывает истину, есть также свойство придавать этой истине ту или иную окраску. Дамы громко смеялись. Ричард считал это естественным проявлением их веселого нрава; откидываясь на спинку кресел, они хохотали до слез. Риптон думал только о том, как ему приятно находиться в их обществе. Пробки взлетали к потолку одна за другой.
— Где же это вы были последнее время? Я что-то вас не видела в парке, — сказала, обращаясь к Ричарду, миссис Маунт.
— Да, — ответил он, — я там больше не был.
Сам по себе вопрос этот был довольно нелеп, однако в голосе ее было столько простодушия, что он этого не заметил. Он осушил бокал, который тут же наполнили снова.
Больше всех говорил достопочтенный Питер; речь шла о лошадях, яхтах, опере и о спорте вообще; о том, кто из мужчин потерпел крах, какая лошадь или какая женщина его разорила. Он рассказал об одной или двух победах Ричарда на гонках. Милые улыбки дам вознаградили героя.
— А вы-то сами ставите? — спросила миссис Маунт.
— Только на себя, — ответил Ричард.
— Браво! — вскричала его Беллона[131] и из-за наполненного до краев бокала метнула на него сверкающий взгляд.
— Убеждена, что на вас можно спокойно ставить, — добавила она и с ног до головы одобрительно его оглядела.
Лицо Ричарда вспыхнуло.
— Вам нравится шампанское? — спросила сидевшая рядом с Риптоном пышнотелая дама.
— О да! — порывисто и самоуверенно воскликнул Риптон. — Я постоянно его пью.
— В самом деле? — воскликнула восхищенная толстуха. — Выходит, мы с вами будем друзьями! Надеюсь, вы не станете возражать, чтобы иногда кое-кто составил вам компанию. Шампанское — это моя слабость.
Окружавших Адриена дам разобрал смех; вначале это были отдельные смешки, но по мере того как рассказ его продолжался, смех этот нарастал и становился все звонче, и наконец те, что не слышали начало рассказа, стали выпытывать у остальных объяснения, и тогда все дамы, опершись на руки кавалеров, вытянули шеи, чтобы лучше расслышать, и образовалась как бы электрическая цепь, по которой этот смех теперь пробегал. Каждая из дам, как только до ее слуха докатывалась очередная волна, вытаскивала платок и смеялась, после чего силилась ужаснуться или же ужасалась вначале и лишь потом разражалась хохотом. Историю эту можно было бы рассказать озадаченным кавалерам, но едва только она достигла слуха одной более скромной дамы, как та ужаснулась, даже не улыбнувшись, и укоризненно посмотрела на своих приятельниц, которым пришлось теперь этот смех в себе подавить, однако то тут, то там кто-то из мужчин вытягивал шею, и губы его дамы слегка шевелились, хоть она и не поворачивала к нему лица, а вслед за тем раздавалось звучное мужское гоготанье; дама же эта бездумно смотрела куда-то в пространство и продолжала оставаться серьезной до тех пор, пока глазам ее удавалось избегать встречи с глазами других дам; но стоило только им встретиться, как сразу же снова в ход пускались платки и слышались новые раскаты заразительного смеха, за которым потом, когда общее возбуждение ослабевало, следовали лишь отдельные взрывы.
«Что за нелепости отец мой пишет о женщинах! — подумал Ричард. — Он утверждает, будто они не умеют смеяться и у них нет чувства юмора. Чтобы прийти к такому выводу, — размышлял он, — надо было наглухо отгородиться от всех». — И убеждение, что теперь сам он видит людей и становится от этого мудрее, льстило ему. Он завязал непринужденный разговор со своей опасной Беллоной. В разговоре этом он припомнил кое-какие причуды Адриена.
— Вот как, — воскликнула она, — выходит, это ваш наставник! — Она посмотрела на молодого человека, и взгляд ее говорил об ее уверенности, что он пойдет далеко и быстро достигнет цели.
Риптона толкнули в бок.
— Нет, вы только поглядите, — сказала пышнотелая дама, вся кипя от обуревавшего ее раздражения. Внимание ее привлекла мужская рука, обвившая стан маленькой красотки. — Не люблю я, когда в обществе женщины так себя ведут, — с возмущением добавила она достаточно выразительно и громко. — Она позволяет обнимать себя всем и каждому. Толкните ее локтем.
Риптон ответил, что не может на это решиться.
— Ну раз так, то я это сделаю сама! — воскликнула она и, наклонив над его коленями свой пышный бюст, толкнула красотку локтем. Та оглянулась и вопросительно посмотрела на Риптона; в глазах у нее вспыхнул озорной огонек.
— Вам что, разве мало своей старушки? — задорно спросила она.
— Срамота-то какая! — пробормотала пышнотелая, набираясь важности и багровея.
— Налейте ей вина, чтобы она заткнулась, — сказала красотка, — когда нет шампанского, она пьет и портвейн.
Толстуха отомстила за себя, шепотом рассказав Риптону очередную сплетню касательно красотки; таким образом, он смог более верно оценить собравшееся общество и окончательно освободился от охватившего его вначале благоговения, до такой степени, что даже ощутил известную ревность, увидев, какие крепкие объятия сжимают его хорошенькую и бойкую соседку.
Миссис Маунт нисколько не старалась обратить на себя внимание, однако мужчины вели себя по отношению к ней с той уважительностью, какою эти высокомерные существа удостаивают только женщин умных; она умудрялась поддерживать разговор с тремя или четырьмя гостями, сидевшими во главе стола, и вместе с тем время от времени перекидываться несколькими словами с Ричардом.
Портвейн и бордо пришлись очень кстати после шампанского. Сидевшие за столом дамы не отступили бесславно и не предоставили поле сражения мужчинам; они с честью отстаивали занятые ими позиции. Вдали серебрилась Темза. Вино лилось, а вслед за ним разливались раскаты смеха. Вспышки чувств и сигар завершали эту феерическую картину.
— Что за чудесный вечер! — восклицали дамы, поднимая глаза вверх, к небу.
— Прелестный, — говорили мужчины, опуская глаза несколько ниже.
Разгоряченным пиршеством гостям было особенно приятно вдыхать веявший прохладой ароматный осенний воздух. Пахучие кусты ярко пламенели в саду.
— Мы разделились на пары, — шепнул Адриен Ричарду, который стоял в стороне от всех и любовался природой. — Вот что делает с людьми лунный свет! Можно подумать, что находишься где-нибудь на Кипре. Ну как, весело было моему мальчику? Как ему понравилось общество Аспазии[132]? Что до меня, то я просто чувствую себя сегодня греческим мудрецом.
Адриен был навеселе и мерно покачивался из стороны в сторону. Разомлевшая толстуха увлекала за собой Риптона. Поравнявшись с Ричардом, он успел шепнуть:
— Послушай, Ричи! Ты понял, что это за женщины? Ричард ответил, что, по его мнению, они очень милые.
— Эй ты, пуританин! — вскричал Адриен, хлопая Риптона по спине. — Какого черта вы сегодня не напились, сэр? Ты что же, напиваешься допьяна только на законных свадьбах? Поведай-ка нам, чем это ты занимался с сей пышной матроной?
Риптон выдержал все эти издевки ради того, чтобы не отходить от Ричарда и за ним приглядеть. Сближение мужа боготворимой им Люси с этими женщинами не давало ему покоя. Мимо них то и дело проходили шептавшиеся пары.
— Погляди-ка, Ричи! — послышался снова напряженный шепот его друга. — Погляди! Женщина и курит!
— А почему бы ей и не курить, о Риптонус? — сказал Адриен. — Ты разве не знаешь, что женщина-космополитка — это само совершенство? И ты еще способен ворчать, когда такая драгоценность достается тебе по столь низкой цене?
