class="p1">– Привет, Вика! – окликает Славик.
Она оборачивается, и Гена видит широкое лицо с опухшими глазами и неровными карандашными линиями вместо бровей. На фоне белых волос лицо кажется почти лиловым – какое-то пугающее, нездоровое сочетание. Гена отводит взгляд. Пальто спереди засалено и в пятнах. Молния на правом сапоге застегнута на треть, и верх голенища стянут булавкой.
– Привет деловым людям! – говорит Эльвира, глядя на них чуть ли не с пренебрежением.
– Вот познакомься – Геннадий Владимирович.
– Очень приятно. Вика! – Она протягивает Гене узкую белую руку и, кивая на магазин, спрашивает: – Вы там уже были?
– У нас при себе, – успокаивает ее Славик.
– Тогда прошу в гости.
Пройти к дому можно дворами, срезав длинный крюк, но Эльвира идет строго по тротуару, демонстрирует свою воспитанность. Возле подъезда она останавливается и, удивленно посмотрев на Славика, говорит:
– А ваша миссия, простите, окончена. Дальше я обойдусь без маклера.
Обескураженный Славик не находит ничего другого как рассмеяться.
– Я не шучу, – обижается Эльвира, – в деловом разговоре лишние свидетели не нужны.
– Ладно, иди, – вмешивается Гена, чтобы угодить ей, и даже подталкивает непонятливого друга. – Завтра поговорим.
Славик смеется еще громче, но в подъезд не заходит, остается на улице.
– Так-то лучше будет, я не собираюсь каждого проходимца поить, – говорит Эльвира, поднимаясь по лестнице. – У меня маленький беспорядок, предупреждаю, чтобы не пугались.
– Меня этим не напугаешь, сам по неделе не убираюсь.
– Правильно, одинокому человеку в беспорядке уютнее.
Но, против ожидания, квартира не такая уж запущенная и пустая. В комнате стоят и диван, и шифоньер, и телевизор, на кухне – холодильник.
– Смотрите, оценивайте. Кухонька маленькая, но, когда с мужем жила, места хватало, а он был покрупнее вас.
– По себе выбирали, – льстит Гена.
– Да, выбирала я долго, да все равно подлецом оказался. Но вы, как я понимаю, не воспоминания слушать пришли.
– Пожалуй.
– У вас что – вино, водка?
– Портвейн.
– Тогда обойдемся без закуски и без музыки, холодильник и телевизор не работают.
Она залпом выпивает первые полстакана. Потом, не дожидаясь, когда Гена повторит, наливает сама и, перехватив его взгляд, успокаивает:
– Не пугайтесь, я женщина выносливая.
– Я и не пугаюсь.
– А голосок у самого дрожит. Ну ладно, выкладывайте свои условия.
– Комната у меня в центральном районе, третий этаж…
– Это мне обрисовал ваш маклер. Сколько даете сверху?
– Триста.
– Мало.
– Но мне еще и долг ваш выплачивать.
– Все равно. Пятьсот рублей, и ни копейки меньше. Привыкли пользоваться чужими бедами.
– Ладно, пусть пятьсот, не люблю торговаться. А беды, между прочим, у всех свои.
– Только не надо моралей. В попах я не нуждаюсь. Доставайте свой портвейн, выпьем и разойдемся красиво.
– У меня больше нет.
– Что?! – Лицо Эльвиры становится еще лиловей, она вскакивает и, низко наклоняясь над Геной, кричит: – Жмот, жлобина, на такое дело прийти с бутылкой несчастной бормотухи!
– Дело еще не сделано, – оправдывается Гена и на всякий случай тоже встает.
– Какая разница, ну и мужик пошел, придется даме угощать.
Гена видит, что Эльвира не собирается буянить, садится на диван и, чтобы загладить неловкость, говорит:
– Угощайте, я не против. – Говорит, уверенный, что в квартире ничего, кроме водопроводной воды, нет.
– Давайте четвертак, да не тряситесь вы, это в счет задатка.
– Я и не трясусь, но сейчас нигде не купишь.
– Найду. Вы подождите здесь, а через полчаса я вернусь.
Гена отдает три десятки – других денег у него нет. Отдает, растерявшись под таким неожиданным напором. Эльвира, зажав деньги в кулак, накидывает пальто и скрывается за дверью. Все происходит очень быстро. Ни отговорить, ни помешать Гена не успевает, можно было бы что-то придумать, но сплоховал – и теперь остается только ждать. Скрываться Эльвире нет смысла, она даже ключ в двери оставила. Лишь бы никого не привела. О подобных приемчиках Гена слышал много раз. Вваливается с каким-нибудь мордоворотом… Гена осматривает квартиру и выносит с кухни сковороду. Посудина не очень увесистая, но с удобной ручкой. Он прячет сковороду в коридоре, чтобы, если потребуется, встретить гостя не с пустыми руками. Но Эльвира возвращается одна. Настроение у нее приподнятое. Она снует по кухне и напевает: «Снегопад, снегопад».
– Извините, но разносолов к водочке предложить не могу, зато теперь я верю, что размен наш пойдет, как по маслу.
Она долго роется в кухонном столе, сначала присев перед ним на корточки, потом уже стоя на коленях, и достает-таки консервную банку без этикетки. Очень радуется находке и снова поет: «Снегопад, снегопад». Гена помогает открыть банку. Эльвира старательно моет вилки. Закусывать неизвестно сколько лет пролежавшей рыбой в томатном соусе Гена боится, жует черствый кусок хлебушка, но Эльвира не замечает его брезгливости. Удачная вылазка подняла ее настроение и возбудила аппетит. Когда на столе появлятся вторая бутылка, Гена накрывает стакан ладонью – все, хватит, дальше будет перебор, а это для него особенно чревато, стоит встретиться с Ореховой в коридоре, и та найдет повод для вызова милиции. Он встает. Эльвира хватает его за руку и тянет к себе.
– Останься.
– Мне уже пора.
– Останься, как человека прошу, – бормочет она, прижимая Гену к себе.
– Да ты что?
Руки у нее тяжелые, в горячем теле нервная дрожь.
Гена силится высвободиться из объятий, но Эльвира сама отталкивается от него, отбегает к двери, отрезая дорогу, потом срывает с себя халат, бросает его под ноги, а за ним и все остальное.
– Не отпущу!
В крике одновременно и просьба и угроза. И Гена верит, что его действительно не отпустят, а если он даже и вырвется сейчас из этой квартиры, то распрощается с ней навсегда. Он стоит с опущенными руками, гадает, как ему быть, а взгляд его помимо воли отмечает, какое сбитое и крупное тело у этой, казалось бы, запущенной бабы, совсем еще молодой, потому что не может быть у великовозрастной такого подтянутого живота. Гена берет бутылку и наливает себе водки, сначала совсем чуть-чуть, на донышко, потом доливает еще.
– И мне, – говорит Эльвира, отходя от двери. Гена садится и послушно наливает. Она пьет, стоя перед ним, и глаза его продолжают шарить по обнаженной глыбе, избегая подниматься к лицу. Отставив пустой стакан, Эльвира пробует снять с него свитер.
– Это уж я сам как-нибудь.
– Если ты боишься подхватить заразу, то зря. Когда я на заводе работала, к нам лектор приходил, плюгавенький мужичонка с огромной лысиной, так вот он говорил, что венерические болезни реже всего встречаются у больших начальников и бичей.
– Интересная компания.
– Хочешь, трусики покажу, они у меня чистенькие, без единого пятнышка.
– Вот еще не хватало, – ворчит
