— Говори, сир.
— Когда Эйегон Драконовластный ступил на берег Вестероса, короли Скалы, Долины и Простора не сложили свои короны к его ногам. Если вы хотите сесть на его Железный Трон, вы должны завоевать его, как он это сделал, сталью и драконовым огнем. А это значит, что ваши руки неизбежно обагрятся кровью.
Пламя и кровь. Девиз дома Таргариенов, который она знала всю свою жизнь.
— Кровь своих врагов я готова пролить. Кровь невинных — дело иное. Они могут предложить мне восемь тысяч Безупречных. Восемь тысяч убитых младенцев. Восемь тысяч задушенных собак.
— Ваше величество, я видел Королевскую Гавань после взятия ее войсками узурпатора. В тот день тоже убивали младенцев, и малых детей, и стариков, а поруганным женщинам и числа не было. В каждом человеке сидит дикий зверь, и когда человеку дают копье или меч и посылают его на войну, зверь просыпается. Запах крови — вот все, что требуется для его пробуждения. Но я никогда не слышал, что Безупречные насиловали, или предавали горожан мечу, или даже грабили, разве что по прямому приказу своего командира. Может быть, они и кирпичные, как вы говорите, но если вы купите их, с того дня они будут убивать только тех собак, которых прикажете убить вы. И, как мне помнится, кое-каких псов вы умертвить не прочь.
Псов Узурпатора.
— Да. — Дени смотрела на разноцветные огоньки, подставив лицо прохладному соленому бризу. — Ты говорил о разграблении городов. Ответь мне, сир, — почему дотракийцы ни разу не разграбили этот город? Взгляни на стены — видишь, как они раскрошились? Видишь ты стражников на этих башнях? Я не вижу. Может быть, они прячутся? Я видела нынче этих сынов гарпии, этих горделивых высокородных воинов. Они одеты в полотняные юбки, и самое устрашающее в них — это прически. Даже малочисленный кхаласар мог бы разгрызть Астапор, как орех, и выплюнуть гнилое ядрышко. Так почему же их уродливая гарпия не стоит у дороги в Вейес Дотрак среди других похищенных богов?
— У вас драконов глаз, кхалиси, это всякому видно.
— А просила у тебя ответа, а не лести.
— На то есть две причины. Бравые защитники Астапора — это просто мякина, тут вы правы. Обладатели древних имен и толстых кошельков, которые притворяются, что до сих пор правят великой империей. Каждый из них мнит себя полководцем. По праздникам они устраивают в ямах потешные бои, чтобы показать, какие они блестящие военачальники, но гибнут в этих боях не они, а евнухи. Однако всякий, кто хотел бы разграбить Астапор, заведомо знает, что будет иметь дело с Безупречными — ведь на защиту города рабовладельцы выставят весь их гарнизон. Дотракийцы не выступают против Безупречных с тех самых пор, как оставили свои косы у ворот Квохора.
— А вторая причина?
— На Астапор просто некому нападать. Миэрин и Юнкай — его соперники, но не враги, Валирия по воле рока пала в прах, на востоке живут те же гискарцы, а за холмами — лхазаряне, или «ягнячий народ», как называют их ваши дотракийцы, люди отнюдь не воинственные.
— Да, но к северу от рабовладельческих городов лежит Дотракийское море, где кочуют две дюжины могучих кхалов, чье любимое дело — грабить города и уводить их жителей в рабство.
— Уводить куда? Что проку в рабах, если работорговцы перебиты? Валирии больше нет, Кварт стоит за красной пустыней, девять Вольных Городов — за тысячи лиг к западу. И будьте уверены, сыны гарпии подносят каждому проходящему мимо кхалу богатые дары, точно так же, как это делают магистры Пентоса, Норвоса и Мира. Они знают, что если табунщикам устроить пир и поднести им дары, те пройдут, не причинив им вреда. Это дешевле, чем воевать, и гораздо надежнее.
Дешевле, чем воевать? Да, возможно. Если бы и у нее все обстояло столь же просто. Как хорошо было бы приплыть в Королевскую Гавань с драконами и поднести Джоффри сундук золота, чтобы он убрался прочь.
— Кхалиси! — нарушил затянувшееся молчание сир Джорах, тронув ее за локоть.
Дени отдернула руку.
— Визерис непременно купил бы Безупречных, будь у него деньги, но ты говорил, что я больше похожа на Рейегара.
— Я помню, Дейенерис.
— Ваше величество! — поправила она. — Принц Рейегар вел в бой свободных людей, а не рабов. Белобородый говорит, он сам посвящал в рыцари своих оруженосцев и других воинов тоже.
— Не было чести выше, чем получить свое рыцарство из рук принца Драконьего Камня.
— Скажи мне тогда — что он говорил, касаясь плеча воина своим мечом? «Убивай слабых» или «защищай их»? Визерис рассказывал мне о храбрых мужах, которые гибли на Трезубце под нашими драконьими знаменами. Отчего же они шли на смерть — оттого, что верили в дело Рейегара, или оттого, что он купил их за деньги? — Дени обернулась к Мормонту, скрестив руки на груди и ожидая ответа.
— Моя королева, — медленно произнес рыцарь, — все, что вы говорите, — правда. Но Рейегар на Трезубце проиграл — проиграл битву, войну, королевство и даже собственную жизнь. Его кровь уплыла вниз по реке вместе с рубинами его панциря, и Роберт Узурпатор проехал на коне по его телу, чтобы сесть на Железный Трон. Рейегар сражался отважно, благородно, по-рыцарски — и Рейегар погиб.
БРАН
В извилистых горных долинах, по которым они шли теперь, не было дорог. Между серыми каменными вершинами лежали спокойные голубые озера, длинные, узкие и глубокие, и сумрачно зеленели бесконечные сосновые леса. Багрянец и золото осени стали убывать, когда они вышли из Волчьего леса к древним кремнистым холмам, и совсем пропали, когда холмы сменились горами. Теперь над головой высились серо-зеленые страж-деревья, высоченные ели и гвардейские сосны. Подлесок стал редок, и почву под ногами устилала хвоя.
Когда они сбивались с дороги, что случалось раз или два, им стоило только дождаться ясной холодной ночи и найти на небе Ледяного Дракона. Голубая звезда в глазу Дракона указывает на север — так говорила Оша. Вспоминая Ошу, Бран каждый раз гадал, где-то она теперь. Должно быть, в Белой Гавани, вместе с Риконом и Лохматым Песиком — сидит себе и ест угрей, рыбу и горячий крабовый пирог у толстого лорда Мандерли. Или греется в Последнем Очаге у Большого Джона. Это он, Бран, мерзнет на спине у Ходора, мотаясь в своей корзине вверх и вниз по горным склонам.
— Вверх да вниз, и так всю дорогу, — вздыхала на ходу Мира. — Ненавижу твои дурацкие горы, принц Бран.
— Вчера ты говорила, что любишь их.
— Верно. Мой лорд-отец рассказывал мне про горы, но до сих пор я их ни разу не видела. Они мне так нравятся, что и сказать нельзя.
— Как же ты говоришь, что их ненавидишь? — состроил гримасу Бран.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
