От дома Ипслора, что стоял в долине над обрывом, остались одни дымящиеся руины, и поднимающийся ветер уже разносил по шуршащим дюнам хрупкие ошметки пепла.
— ВООБЩЕ-ТО, ЭТО БЫЛ НЕ Я, А СЕРДЕЧНЫЙ ПРИСТУП, — утешил его Смерть. — БЫВАЮТ И ХУДШИЕ СПОСОБЫ ОТПРАВИТЬСЯ НА ТОТ СВЕТ. МОЖЕШЬ МНЕ ПОВЕРИТЬ.
Ипслор посмотрел на море.
— Вся моя магия не смогла спасти её.
— ЕСТЬ МЕСТА, КУДА ДАЖЕ МАГИЯ НЕ СМЕЕТ ПРОНИКНУТЬ.
— А теперь ты пришел за ребенком?
— НЕТ. У РЕБЕНКА СВОЯ СУДЬБА. Я ПРИШЕЛ ЗА ТОБОЙ.
— А-а.
Волшебник поднялся на ноги, осторожно положил спящего мальчика на редкую траву и взял лежавший рядом длинный посох. Тот был сделан из какого-то чёрного металла, покрытого сеткой серебряных и золотых резных узоров, которые придавали посоху пышный и зловеще безвкусный вид. Металл назывался октирон и был магическим по самой своей сути.
— Знаешь, ведь это я его выковал, — похвастался Ипслор. — Все говорят, что из металла посох сделать нельзя, что посох должен быть из дерева, но эти люди ошибаются. Я вложил в него большую часть своей души. И подарю его ребенку.
Он с любовью провел ладонью по посоху, который отозвался слабым звоном.
— Вложил в него большую часть своей души, — повторил волшебник.
— ХОРОШИЙ ПОСОХ, — заметил Смерть.
Ипслор поднял посох в воздух и посмотрел на своего восьмого сына. Младенец загукал.
— Она хотела дочку, — проговорил волшебник.
Смерть пожал плечами. Ипслор бросил на него взгляд, в котором сочетались замешательство и ярость.
— Кто же он такой на самом деле?
— ВОСЬМОЙ СЫН ВОСЬМОГО СЫНА ВОСЬМОГО СЫНА, — ответил Смерть, ничуть не прояснив ситуацию.
Ветер дергал за одежду и гнал над головами чёрные тучи.
— И кем же он станет?
— ЧУДЕСНИКОМ. ТЫ И САМ ЭТО ПРЕКРАСНО ЗНАЕШЬ.
Словно по команде, над землей прокатился гром.
— Но какова будет его судьба? — крикнул Ипслор, перекрывая вой поднимающейся бури.
Смерть снова пожал плечами. У него это здорово получалось.
— ЧУДЕСНИКИ САМИ ТВОРЯТ СВОИ СУДЬБЫ. МИРСКИЕ ДЕЛА МАЛО ИХ ЗАБОТЯТ.
Ипслор опёрся о посох и начал барабанить по набалдашнику пальцами, по-видимому, плутая в лабиринте собственных мыслей. Его левая бровь подергивалась.
— Нет, — тихо промолвил он. — Нет. Судьбу для него сотворю я.
— Я БЫ ТЕБЕ НЕ СОВЕТОВАЛ.
— Молчи! И слушай. Это они вынудили меня уйти — они, со своими книгами, ритуалами и Законом! Они называли себя волшебниками, но у каждого из них во всем его жирном теле было меньше магии, чем в одном моем мизинце! Изгнали! Меня! За то, что я проявил хоть какие-то человеческие черты! А что есть человек без любви?
— ВЫМИРАЮЩИЙ ВИД, — ответствовал Смерть. — И ТЕМ НЕ МЕНЕЕ…
— Слушай! Они заставили нас укрыться здесь, на краю света, и это убило ее! Они попытались отобрать мой посох! Ипслор уже орал во всю глотку, перекрикивая рёв ветра.
— Что ж, у меня ещё осталась кое-какая сила, — рычал он. — И я говорю, мой сын поступит в Незримый Университет и будет носить шляпу аркканцлера, и все волшебники преклонятся перед ним! Он покажет им, что лежит в самых сокровенных глубинах их сердец. Их трусливых, жадных душонок. Он будет править судьбой мира, и ни один маг на Диске не сможет сравниться с ним.
— ОШИБАЕШЬСЯ.
Самое странное, что спокойный ответ Смерти заглушил собой завывание бури. На мгновение это вернуло Ипслору разум.
Волшебник неуверенно покачался взад-вперед и уточнил:
— Что-что?
— Я СКАЗАЛ «ОШИБАЕШЬСЯ». НИЧТО НЕ ОКОНЧАТЕЛЬНО. НИЧТО НЕ АБСОЛЮТНО. КРОМЕ МЕНЯ, РАЗУМЕЕТСЯ. НЕБРЕЖНОЕ ОБРАЩЕНИЕ С СУДЬБОЙ МОЖЕТ ПРИВЕСТИ МИР К ГИБЕЛИ. У ДИСКА ДОЛЖЕН ОСТАТЬСЯ ШАНС НА СПАСЕНИЕ, ХОТЯ БЫ НИЧТОЖНЫЙ. ЮРИСТЫ, ЗАЩИЩАЮЩИЕ ПРАВА РОКА, ТРЕБУЮТ, ЧТОБЫ В КАЖДОМ ПРОРОЧЕСТВЕ ОСТАВАЛАСЬ ЛАЗЕЙКА.
Ипслор уставился на неумолимое лицо Смерти.
— То есть я должен дать им шанс?
— ДА.
«Тук-тук-тук», — забарабанили пальцы Ипслора по металлу посоха.
— Тогда они получат свой шанс, — согласился наконец волшебник. — Если ад покроется льдом.
— НЕТ. ДАЖЕ ПУТЕМ УМАЛЧИВАНИЯ МНЕ НЕ ДОЗВОЛЕНО СООБЩАТЬ, КАКАЯ ТЕМПЕРАТУРА ХАРАКТЕРНА ДЛЯ ТОГО СВЕТА.
— Тогда… — Ипслор заколебался. — Они получат свой шанс, если мой сын откажется от своего посоха.
— НИ ОДИН ВОЛШЕБНИК ДОБРОВОЛЬНО НЕ ОТКАЖЕТСЯ ОТ СВОЕГО ПОСОХА, — возразил Смерть. — ОН СЛИШКОМ ТЕСНО СВЯЗАН С ЭТИМ МАГИЧЕСКИМ ПРЕДМЕТОМ.
— Однако ты должен признать, что такое возможно.
Смерть задумался над утверждением. Он не привык, чтобы ему говорили, что он должен, а чего — нет, но решил не заострять на этом внимания.
— СОГЛАСЕН, — кивнул он.
— Для тебя это достаточно ничтожный шанс?
— ПРИЕМЛЕМО МИКРОСКОПИЧЕСКИЙ.
Ипслор немного расслабился и почти нормальным голосом заявил:
— Знаешь, я не жалею о содеянном. Будь у меня вторая жизнь, я бы прожил её точно так же. Дети — вот наша надежда на будущее.
— НАДЕЖДЫ НА БУДУЩЕЕ НЕ СУЩЕСТВУЕТ, — возразил Смерть.
— А что ж оно тогда нам готовит?
— МЕНЯ.
— Я имею в виду, помимо тебя?
Смерть посмотрел на него озадаченным взглядом.
— ПРОСТИ, НЕ ПОНЯЛ?
Рев бури у них над головами достиг апогея. Мимо задом наперед пролетела чайка.
— Я всегда хотел знать, — горько проговорил Ипслор, — что в этом мире есть такого, из-за чего стоит жить?
Смерть обдумал его вопрос и наконец ответил:
— КОШКИ. КОШКИ — ЭТО ХОРОШО.
— Будь ты проклят!
— МЕНЯ МНОГИЕ ПРОКЛИНАЛИ, — ровным голосом откликнулся Смерть.
— Сколько у меня осталось времени?
Смерть выудил из сокровенных глубин своего одеяния большие песочные часы. Их колбы были заключены между чёрными с золотом пластинами, и почти весь песок перетёк вниз.
— О, ОКОЛО ДЕВЯТИ СЕКУНД.
Ипслор выпрямился во весь свой по-прежнему внушительный рост и протянул сверкающий металлический посох сыну. Тот выпростал из-под одеяла похожую на маленького розового крабика ручку и крепко схватил подарок.
— Тогда пусть я буду первым и последним в истории этого мира волшебником, который передаст свой посох восьмому сыну, — медленно и звучно проговорил Ипслор. — И я поручаю ему использовать этот посох…
— НА ТВОЕМ МЕСТЕ Я БЫ ПОТОРОПИЛСЯ…
— …На все сто процентов, — продолжал Ипслор, — и стать могущественнейшим…
Молния, с визгом вырвавшаяся из самого сердца тучи, врезалась в вершину шляпы волшебника, потрескивая пробежала по его руке, промелькнула по посоху и ударила в ребенка.
Волшебник исчез, оставив за собой струйку дыма. Посох полыхнул сначала зелёным пламенем, потом белым, а затем просто раскалился докрасна. Малыш улыбнулся во сне.
Когда раскаты грома стихли вдали, Смерть медленно нагнулся и взял ребенка на руки. Тот открыл глаза.
Они сияли золотистым светом. Впервые в… За неимением лучшего слова придется назвать это жизнью. Так вот, впервые в своей жизни Смерть обнаружил, что смотрит в глаза, взгляд которых ему трудно вынести. Они как будто фокусировались в точке, которая находилась где-то внутри его черепа. «Я не хотел… — произнёс голос Ипслора откуда-то из воздуха. — Он не пострадал?»
— НЕТ. — Смерть наконец нашёл в себе силы оторваться от всезнающей улыбки младенца. — ОН ВОБРАЛ В СЕБЯ ЭНЕРГИЮ МОЛНИИ. ОН ЧУДЕСНИК. ЭТО ДЛЯ НЕГО ПУСТЯК. А ТЕПЕРЬ… ТЫ ПОЙДЕШЬ СО МНОЙ.
«Нет!»
— ДА. ВИДИШЬ ЛИ, ТЫ МЁРТВ. — Смерть оглянулся в поисках колышащейся тени Ипслора и не смог её обнаружить. — ГДЕ ТЫ?
«В посохе».
Смерть опёрся на косу и вздохнул.
— ГЛУПО. Я ЖЕ МОГУ ЛЕГКО ИЗВЛЕЧЬ ТЕБЯ ОТТУДА.
«Не можешь. Не уничтожив посох, — возразил голос Ипслора, и Смерти показалось, что в нём появились какие-то новые, густые, торжествующие нотки. — Теперь, когда малыш принял мой дар, ты не можешь уничтожить посох, не уничтожив младенца. А для этого нужно изменить ход вещей. Моё последнее волшебство. По-моему, довольно ловко».
Смерть потыкал посох пальцем. Посох начал потрескивать, и по нему самым бесстыжим образом забегали искры.
Как ни странно, Смерть не особенно разозлился. Злость — это эмоция, но для эмоций требуются железы, а Смерти железы ни к чему, поэтому ему нужно было очень уж завестись, чтобы разозлиться. Но лёгкое раздражение он всё же испытал. Он снова вздохнул. Люди не раз пытались проделать подобные штучки. С другой стороны, за этим довольно интересно наблюдать, и, по крайней мере, данный фокус был чуть более оригинальным, чем обычная символическая игра в шахматы, которой Смерть всегда побаивался, поскольку никак не мог запомнить, как ходит конь.
— ТЫ ТОЛЬКО ОТТЯГИВАЕШЬ НЕИЗБЕЖНОЕ, — предупредил он.
«В этом и заключается жизнь».
— НО ЧЕГО ТЫ НАДЕЕШЬСЯ ДОБИТЬСЯ?
