XVII
София осторожно пошевелилась в кровати, чтобы не потревожить сон ребенка. Ощущение прикосновения этого маленького тельца к ее телу казалось ей столь непривычным и столь прекрасным, что у нее до сих пор в такие минуты порой перехватывало дыхание и сердце сжималось от удивления. Уже прошло три недели с того дня, когда ребенок появился на свет, но каждый раз, когда она всматривалась в крошечное личико дочери, ее волшебная красота заставляла Софию забывать обо всем вокруг. А она и вправду была красива, эта девочка, названная в честь сестер Мори и Софии Анной. Когда придет время, ее окрестят, как полагается, Анной Мэри Мори, но пока что она вполне могла побыть просто Анной. У этого существа были идеальные кукольные ручки и мягкие каштановые волосы, а глаза ее уже начали окрашиваться в зеленовато-серый цвет зимнего моря.
Каждый раз, встречаясь взглядом с этими глазами, София вспоминала полковника Грэйми, как он стоял рядом с ней у большого окна в гостиной Слэйнса и говорил, что когда-нибудь она увидит надежду, которую таит в себе зимнее море, и думала, что он, наверное, был прав, потому что в детских глазах дочери она видела новую жизнь, родившуюся из глубин этого сурового времени года, которое так долго держало мир в ледяном заточении, жизнь, возвестившую о приближении весны.
А здесь, подумала София, весна придет раньше, потому что жили они теперь намного южнее Слэйнса. Графиня позаботилась о том, чтобы послать их туда, где ребенок сможет родиться в безопасности, вдали от посторонних глаз. Она переехала к Малколмам. Эта добрая пара служила графам Эрролл и была предана семье. Жили они недалеко от Эдинбурга, на берегу Ферта — широкой приливной реки, идущей от самого моря, и София слышала, как каждый день на дороге, проходящей мимо их дома, скрипят колесами кареты и проезжают всадники, направляющиеся в королевский город или возвращающиеся из него.
Ее путешествие на юг было медленным и тяжелым. Они с Кирсти выехали почти сразу после Рождества, и по дороге экипаж несколько раз так прочно застревал в глубоких, наполненных вязкой грязью колеях, что у кучера и лакея уходило несколько часов на то, чтобы освободить их, а однажды они попытались объехать грязь и чуть не перевернулись. София, больше всего волновавшаяся о безопасности ребенка, с радостью прислушивалась к бойким толчкам у себя в животе, как будто малыш показывал свое недовольство столь грубым обращением.
Еще больше она обрадовалась, когда они добрались до дома Малколмов и увидели, что и миссис Малколм и ее муж — добрые и приветливые люди.
Они не задавали вопросов. Соседям объяснили, что София — их дальняя родственница с севера и что ее муж, которому неожиданно пришлось уехать по делам, отправил ее сюда, чтобы она была в кругу семьи, когда придет время рожать ребенка.
София не знала, сами ли они придумали это или так им описала ситуацию графиня. Да это и не имело значения. Здесь они с маленькой Анной были в безопасности и могли спокойно ждать Мори.
Ребенок зевнул, пошевелился и, не просыпаясь, прижался к ней посильнее; одна ручка поднялась, махонькие пальчики легли на серебряное кольцо, надетое на цепочку на шее Софии, и сжались на нем, как будто присваивая. Она любила так спать, одной рукой держась за кольцо, а второй за волосы Софии, словно сводя родителей вместе.
София нежно погладила кудряшки дочери и какое-то время смотрела, как она спит. Ее не переставало удивлять, что хотя сердце ее все так же наполняла любовь к Мори, оно каким-то образом выросло и изменило форму, чтобы вместить еще и эту новую любовь, любовь доселе ей неведомую, к человечку, который принадлежал ей так, как не принадлежал еще никто и никогда.
Не знала она, как долго пролежала вот так, в тишине, не слыша ничего, кроме частого и удовлетворенного сопения Анны. Но вдруг, в одно мгновение, она поняла, что у дома остановилась лошадь. София услышала беспокойный танец копыт, а потом стук в дверь и голоса: возбужденный гомон мистера Малколма и еще один голос, который тоже был ей знаком.
Она бережно перенесла Анну в колыбель и пошла в другой конец комнаты будить Кирсти.
— Рори приехал.
В глазах Кирсти от сна не осталось и следа. София даже улыбнулась, увидев, каким сиянием они озарились.
Едва выйдя из дома, София поняла, что Рори привез радостные вести. Мистер Малколм, держа в одной руке шляпу, другой уже застегивал плащ. Он поспешно собирался в путь, несомненно, для того, чтобы передать дальше только что полученные приказания графини и графа. Миссис Малколм, сияя, всплеснула руками и повернулась к Софии.
— Ах, я и не думала, что доживу до этого дня!
София посмотрела на Рори.
— Началось?
— Да. Мистер Флеминг только что сошел с корабля у Слэйнса, как и говорил полковник Грэйми, с известием о том, что король выплывает из Дюнкерка и скоро будет в Шотландии.
— Может, он уже в море! — нетерпеливо воскликнул мистер Малколм, нахлобучивая шляпу на парик. — Мне нужно найти лоцманов, которые могут встретить его корабли и провести их по Ферту.
Ферт. Сердце Софии радостно забилось от мысли о том, что корабли пройдут так близко к ним.
Разумеется, для молодого короля Якова было выгоднее всего как можно скорее попасть в Эдинбург и заявить свои права на трон, потому что там мало кто станет чинить ему отпор. Судя по разговорам, которые София слышала в последние месяцы, те немногочисленные отряды, которые остались в городе, были плохо вооружены и скорее всего сами встанут на сторону короля. А в большом городском замке их ждала дополнительная награда — «дотация», или «цена свободы», как многие ее называли: деньги, переданные прошлым летом Англией Шотландии согласно договору об унии. То-то посмеются шотландцы, если Яков выдворит англичан из Шотландии, используя для оснащения своей армии английские деньги!
К тому же помощь можно было ожидать и из Ангуса, где, как было известно Софии, выбросило на берег флот голландских судов, с пушками, порохом, оружием и немалыми суммами денег. Английская армия, большая часть которой была все еще вовлечена в войну на континенте, окажется слишком слабой и не готовой оказать сопротивление. К тому времени, когда она вновь окрепнет и направится на север, Яков VIII будет прочно сидеть на троне в Эдинбурге и Шотландия снова станет свободной.
Мистер Малколм наскоро попрощался с ними и сказал Рори:
— Если у вас есть письма к кому-нибудь еще, моя жена знает всех вокруг и может вас направить.
Рори поблагодарил его.
— У меня было только два письма, для вас и для миссис Милтон.
Он кивнул на Софию, назвав имя, которое было придумано, чтобы сохранить ее честь и не открыть ее истинное положение, пока она остается с Малколмами.
