— Да, верно. О твоем отце.
— Трудный разговор.
— Готовься, старина.
— Неприятное дело. Может сказаться на всей семье.
— И на матушке. Вряд ли она с легкостью перенесет удар.
— Старина, мы рассчитываем на тебя.
— Рассчитываете на меня? В чем? — Он окончательно выведен из себя. Решительным жестом откидывает со лба кудрявую челку.
— Может разразиться чудовищный скандал, — с горечью продолжает Стриж-один.
— Вот почему мы здесь, — поясняет Стриж-два.
— Чтобы помешать этому.
— Перекрыть поток.
— Воздвигнуть плотину, вот зачем.
— Готовься промокнуть.
— Да расскажите же вы мне по-человечески, о чем идет речь! — кричит Арундел.
В комнате мгновенно наступает тишина, Стрижи перестают щебетать. Арундел слышит, как в холле громко тикают часы. Он ничего не понимает, эти люди и их мир абсолютно незнакомы ему, он не ведает, что такие беседы отработаны у них до совершенства. Откуда ему знать, что подобные трюки лучше всего срабатывают на людях молодых и впечатлительных, горячих и нетерпеливых? За свою короткую жизнь он не совершал ничего такого, что могло бы свести его лицом к лицу с сыщиками.
— Твой отец, — произносит наконец Стриж-один. — Он никогда не упоминал о частном клубе?
— О закрытом клубе для мужчин, — уточняет Стриж-два.
— Наподобие «Уайтс»? — спрашивает Арундел.
— Нет, не «Уайтс».
— Мы знаем, что он в нем состоит.
— Мы говорим о куда более закрытом клубе.
— О таком, какой никто не стал бы обсуждать со своей женой.
— Или с маленьким сынишкой.
— Вот с сыном постарше — другое дело.
— Но только если он осмотрителен.
— О клубе для джентльменов.
— Если ты нас понимаешь.
— Нет, я… — бормочет Арундел.
— Думай, старина, думай, — подначивает его Стриж-один.
— Никаких идей? — спрашивает Стриж-два.
— Он не говорил, куда отведет тебя, когда ты повзрослеешь?
— И докажешь свою мужественность?
— И докажешь свою осмотрительность?
— Не знаю. Ничего не понимаю! — с жаром отвечает Арундел. — Я не могу думать, когда вы оба болтаете наперебой!
Снова наступает благословенная тишина.
— Можно еще выпить? — спрашивает Арундел.
— Ты заслужил.
— Еще бы не заслужил, — бормочет про себя Арундел. — Премного благодарен.
— Не возражаешь, если я тоже налью? — Стриж-один встает и наливает себе щедрой рукой, не обращая внимания на лепет Арундела.
— И я тоже. — Стриж-два в точности повторяет движения напарника.
— О, просто превосходно. — Стриж-один с наслаждением причмокивает. — Как раз то, что надо. Мужественность, — повторяет он.
— В самую точку, — говорит Стриж-два.
— Чрезвычайно закрытый клуб.
— Где состоят лишь немногие счастливчики.
— Членство переходит от отца к сыну из года в год.
— Из века в век.
— Там состоял Эдуард Седьмой.
— Человек с неистощимым вкусом к жизни.
— Его сын совсем не таков. Скучный тип.
— А во всем виноват конь.
— Во время войны бедняга упал прямо на него.
— И раздавил себе…
— Сам понимаешь.
— Ужасное происшествие.
— Об этом каждый школьник знает, — говорит Арундел, снова раздражаясь.
— Старый добрый Джорджи.
— Но его сын совсем не таков.
— Ох уж этот Эдуард. — Стриж-один качает головой. — Странные вкусы. Никакого самообладания.
— Связался с этой дурой Симпсон. — Стриж-два тоже качает головой.
— Какое бесстыдство.
— Он был единственным, кого исключили из клуба.
— За сотни лет.
— Позор.
— Напрасно мы тебе рассказали.
— Мимолетный промах.
— Больше такого не повторится, — заверяет Стриж-один.
— Никогда, — вторит Стриж-два.
— Мы знаем, что можем тебе доверять.
— Правда, можем?
— Конечно, можем.
— Только высшее общество. Все до одного.
— Все за одного.
— И еще за другого.
— Туда подкупом не проникнешь, — доверительно сообщает Стриж-один.
— Ни ласками, ни сказками, — столь же доверительно поддакивает Стриж-два.
— Уж ласками — это точно.
— В том-то и загвоздка. Кое-кто собирается заговорить.
— Потому-то мы и здесь, старина.
— Но почему вы рассказываете мне все это? — спрашивает Арундел. — Почему не пойдете сразу к моему отцу? Неприятности-то грозят ему! Я понятия не имею, о чем идет речь. Отец никогда не рассказывал мне о своих клубах. Я просто ничего не понимаю.
— Значит, он тебя туда еще не ввел, — осторожно произносит Стриж-один.
— Гм, — тянет Стриж-два. — Не ввел своего единственного сына.
— Это настораживает.
— Верно, верно.
— Никакого намека?
— Ни звука?
— Нет, клянусь, ничего, — отвечает Арундел. — Я учился в школе и редко видел отца. Только на каникулах. Он страшно занятой человек.
— Даже некогда побыть с родными, — печально качает головой Стриж-один.
— С самыми близкими. — Стриж-два тоже кивает.
— Негде поговорить по душам.
— Так, чтобы не подслушали.
— Мне это кажется разумным.
— Верно, приятель.
— Но я все-таки не понимаю. Если вам нужно предупредить его о чем-то, почему вы не пойдете к нему? — кричит Арундел.
— Слишком опасно, — поясняет Стриж-один.
— Слежка, — говорит Стриж-два.
— Вот в чем дело.
— А не то все выплывет наружу.
— Но тебе, старина, ничто не грозит, — подмигивает Стриж-один.
— Мы объясним, — предлагает Стриж-два.
— Мы знаем, что тебе можно доверять.
— И что же я должен делать? — уныло спрашивает Арундел.
— Скажи отцу, что тебе нужно повидаться с ним, — советует Стриж-один.
— Очень просто, — подтверждает Стриж-два.
— Скажи, дело неотложное.
— Связано с девушкой.
— Девушка в беде — это всегда срабатывает.
— Как по волшебству.
— Скажи, что тебе нужно повидаться с ним.
— Безотлагательно.
— Скажи, что встретишься с ним в городе.
— Пусть останется на выходные.
— Но в деревне проще поговорить наедине, — возражает Арундел.
— Старина, твоя мама ничего не должна знать.
— Здесь хорошо и тихо.
— Так очевидно, что никому и в голову не придет.
— Как в «Похищенном письме».
— Спрятано на самом виду.
— Но как быть со слугами? — спрашивает Арундел.
Оба Стрижа медленно обводят взглядами комнату.
— Что-то я их здесь не вижу, — говорит Стриж-один.
— Лежат себе в тепле и уюте, — самодовольно усмехается Стриж-два.
— Вы им ничего плохого не сделали? — встревоженно спрашивает Арундел. — А не то…
— За кого ты нас принимаешь? — обиженно перебивает Стриж-один.
— Мы строгие профессионалы, — важно заявляет Стриж-два.
— Пойди, убедись сам.
— Мирно похрапывают.
— Не о чем беспокоиться.
— Совсем не о чем.
— Если ты позвонишь отцу и сделаешь, как мы просим.
— Все очень просто. Неприятности с девушкой.
— Скажи, что дело срочное.
— А когда он будет здесь, передашь ему вот это, — говорит Стриж-два и достает толстый конверт из плотной бумаги. Он надписан размашистым наклонным почерком, адресован сэру Бенедикту Гибсону и запечатан щедрым куском темно-багрового воска цвета коктейля «Белладонна». На нем печать сэра Патти, извлеченная из его стола при уборке после безвременной кончины. — Здесь все объясняется.
— И не о чем беспокоиться.
— Замнем дело в зародыше.
— Ты же не хочешь скандала?
— От скандала одни хлопоты.
— Ужасные хлопоты.
— Плохо для дела.
— Плохо для семьи.
— Он будет благодарен, помяни мое слово.
— Он наверняка расскажет тебе обо всем, — говорит Стриж-один.
— Пора бы тебе вступить в клуб, — добавляет Стриж-два.
— Особенно после этого.
— Когда ты спас честь семьи.
Стрижи улыбаются во весь рот, приподнимают котелки и собираются уйти.
— Только и всего? — Арундел потрясенно смотрит на них. — Вы вламываетесь сюда без приглашения, рассказываете мне фантастическую историю о каком-то клубе и о моем отце, а потом встаете и уходите? Что я должен сделать?
— Делай, как тебе сказано, старина, вот и все, — отвечает Стриж-один. Его голос внезапно меняется, в нем уже нет прежнего веселья и ветрености. Арундел бледнеет.
— Мы не шутим, — добавляет Стриж-два. — Дело серьезное. Не для малышей. Сделай так, как мы велели, и пусть твой отец разбирается с последствиями. Или подожди, пока последствия сами разберутся с тобой.
— Но что, если произойдет ошибка? — спрашивает Арундел. Бедняга, он совсем растерялся. Впервые в его безмятежной юной жизни мальчику предстоит принять серьезное решение, и это для него слишком тяжело. Слишком болезненно.
