этот момент больше всего на свете захотелось врезать по ним кулаком, лишь бы не видеть в этих зрачках такую тупость!
– Ну, обычная татуировка. Слушай, красавчик, давай уже трахнемся, не томи! Или я сейчас сама тебя трахну!
Она сжала его пах, и как бы сильно Женя ни старался подавить в себе стон, всё же он смог протиснуться сквозь зубы. На миг в голове промелькнула мысль: «Так вот почему женщинам так легко удаётся управлять мужчинами. Потому что их слабое место совсем нетрудно достать».
Мы с тобой – самая счастливая пара на свете.
Женя с силой сжал кисть блондинки и чуть не сломал её, остановившись в последнюю секунду. Когда он заговорил, его голос был похож на рычание дикого зверя:
– Расскажи мне про татуировку. Что она означает?
Что-то в его лице напугало её. Обтянутые чулками ноги сделали небольшой шаг назад и упёрлись в унитаз.
– Я сделала её почти год назад, когда мне только стукнуло восемнадцать. Это был подарок от моего парня, он работал тату-мастером в…
– Почему орёл? Почему ты выбрала именно орла?!
– Не я выбрала, а он, мой парень! Я же сказала, он работал тату-мастером и разбирался в этом всём лучше всех на свете! И… – Голубые глаза вдруг заблестели. – Он сказал, что орлы всегда сильны. Они царствуют и в небе, и на земле. Они как львы – короли среди окружающих. «Орёл – это гордость и честь», – так вроде он сказал. Орлы всегда стремятся летать как можно выше, и каждый из них готов в любую минуту дать бой, если придётся. И ещё… тогда мой парень сказал – когда уговаривал на татуировку, – что настоящий орёл никогда не будет ползать среди обычных червей, никогда не опустится до их уровня. И если он гонится за звездой, он ни за что не променяет её на обыкновенную птицу, даже если эта чёртова звезда недосягаема. Орёл – это состояние души. Спокойствие и сила, гордость и честь.
– И ты набила эту татуировку? Ты?
Женя не услышал того, что она ответила. Он посмотрел на всё как будто со стороны и ужаснулся, внезапно увидев эту картину во всех цветах. В маленькой тесной туалетной кабинке с изрисованными маркером стенами стояли парень и девушка, глядя друг другу в глаз. Оба тяжело дышащие. Оба горячие, возбуждённые до предела. На девушке были лишь облегающие ноги чулки и туфли. На парне – парне, который чуть больше месяца назад клялся другой женщине в верности – осталась вся его одежда, но футболка уже была выправлена, а джинсы еле держались на бёдрах. Ведь ремень расстегнули чужие ладони. Ладони, кости которых так хотел сломать Женя! Он посмотрел на грудь (какая чистая у неё кожа…), зацепился взглядом за острые ключицы и тут же почувствовал жгучее желание задушить эту суку, душа её до тех пор, пока тело не остынет!
– Господи… – Он отшатнулся от блондинки как от чего-то противного. Врезался в закрытую дверцу. Услышал, но не почувствовал удар. – Что я делаю? Что я делаю?
Его руки задрожали. Губы задрожали. Женя попытался сделать глубокий вдох, но сразу проиграл своим лёгким: они сжимались и разжимались с такой скоростью, что сердце не успевало за их ритмом. Скулы… скулы блондинки превращались в Катины скулы. Ясная голубизна растворялась в сером льду, а груди принимали другую форму, более округлую, ведь та женщина, которую любил Женя, уже родила ребёнка.
И люблю. Люблю до сих пор. Господи, Боже, люблю до сих пор!
Блондинка вновь подошла ближе, но на этот раз Женя не позволил ей даже потянуться к его штанам. Он схватил её за руки, прижал к стене и, смотря прямо в глаза (голубой – серый, серый – голубой), с нажимом произнёс:
– Никогда больше не подходи ко мне. Я не Феникс. Никогда им не был. Я…хищник. И у меня есть своя хищница.
Он вышел из кабинки, но в его голове ещё долго крутились слова, только что сорвавшиеся с губ блондинки.
…настоящий орёл никогда не будет ползать среди обычных червей, никогда не опустится до их уровня. И если он гонится за звездой, он ни за что не променяет её на обыкновенную птицу, даже если эта чёртова звезда недосягаема.
…ни за что не променяет на обыкновенную птицу.
…на обыкновенную птицу.
Глава 20
Беседа с дьяволом
– Надо отдать вам должное, джентльмены. Вы потрясающе справляетесь со своей работой!
Алексей улыбнулся, и тьма отразилась от его идеально белых зубов. На одном из клыков Влад заметил крохотное пятнышко крови, которое, судя по всему, забыли убрать. После трапезы пасть хищников всегда полна крови.
– Честно говоря, сначала я не был уверен, что вам так легко удастся протиснуться в этот узкий проём меж двух кораблей, именуемый любовью.
Эта улыбка вызывала у Влада ужас. Чтобы хоть как-то отвлечь от неё внимание, он отвернулся и оглядел кабинет, который уже успел проклять про себя сотни и сотни раз.
На Чистилище наступила ночь (так, по крайней мере, говорили висящие в каждом коридоре часы). Многие жители будущего Нового Петербурга уже спали в своих комнатах: может, некоторые из них ещё дрыгали телами в клубах, но скорее всего большинство сейчас либо сладко посапывало во сне, либо стонало от мучающих кошмаров. И вместо того, чтобы заниматься чем-то подобным, Влад и Егор пришли сюда, к самому дьяволу. Теперь сомнений в том, что Алексей – дьявол, не было. Только дьявол мог так жутко улыбаться. Только дьявол мог так жутко смеяться. Порой его карие глаза переставали быть карими. Их радужки заполняли тёмные чернила, и зрачки возрастали в размерах, перекрывая собой весь мир. Почему дьявол выбрал именно мужской облик? Или дьявол сам по себе, изначально является мужчиной?
Кабинет – огромный, чертовски огромный – ничуть не изменился. Он всё так же внушал восхищение и робость, которую следует испытывать перед тем, как перешагнуть порог этого кабинета. Сразу при входе Егора и Влада встретила тьма. Теперь она не стала ждать того момента, когда они усядутся, а тут же обволокла всё пространство вокруг стола, оставив его более-менее светлым пятном в целом мире. Тьма поглаживала загривок, пока оба они садились на стулья, и переливалась за спиной слабым шёпотом – неразборчивым, доносящимся из ада. И всё равно Владу удалось заметить те два изменения в обстановке кабинета, что так тщательно пыталась скрыть тьма.
Картины. Они изменились. Неизвестный художник написал новые полотна и вывесил их здесь, в пристанище дьявола, не обозрение случайно забредшим гостям.
Картина, на которой были запечатлены горящее здание и выбегающий из него силуэт, теперь была совсем другой. Она показывала другой фрагмент жизни этого силуэта. В картине преобладал белый цвет, переливающийся в
