различных оттенках, будто бы сияющий чистым светом изнутри. Даже тьма не могла потушить это сияние. Влад увидел длинный больничный коридор, что тянулся в бесконечную даль. Двери, умещённые слева и справа, были чуть приоткрыты, и каждую из них от стены отделяла тоненькая чёрная линия. Линия тьмы. Полоска мглы. В коридоре был лишь один человек – тёмный силуэт, обращённый к художнику спиной. Широкие плечи, узкие бёдра. Волосы настоящего брюнета. На торсе виднелись очертания бинтов, что окутывали мышцы подобно голодным змеям. Свет подчёркивал рельеф мышц, переливающихся в грамотно нарисованных тенях. От этого силуэта исходила сила, ощущение огромной силы глубоко в груди. Лучи утреннего солнца проникали в коридор сквозь редкие окна, и как же завораживающе смотрелся дуэт тьмы и света на этих тусклых стенах больницы! Несколько дверей, находившихся за спиной главного героя картины, открыли чужие ладони. Прогнившие пальцы легли на дверные косяки, пока их хозяева с осторожностью выглядывали наружу, выискивая того, от кого так неистово пахло жизнью. Мертвеца прятались в тенях, пока мимо них проходил молодой, полный энергии парень, не понимающий того, какой ему выдан дар. Дар, который не может выдержать большинство тварей из ада.
Другая картина почти полностью окунулась во мглу. Сквозь неё проглядывали лишь два ярких серых огонька, чьё сияние освещало вокруг себя тёмную волчью шерсть. Но даже этот свет – это чарующий свет глядящих прямо в душу глаз – медленно потухал, с каждой секундой становясь всё бледнее и бледнее. Влад не мог этого увидеть, посмотрев на картину, но каким-то образом он понял, что серые огоньки тухнут, слабеют. И совсем скоро тьма поглотит их, не оставив места даже отголоску сияния.
Но кроме двух картин в кабинете ничего не изменилось, будто с их последней встречи (тогда Влад и Егор впервые увидели красный свет в глазах Алексея) время здесь замерло, остановилось, впитало в себя витающий в воздухе страх. В конце кабинета – в том месте, где свет пробивал тьму – всё так же стоял лакированный стол из красного дерева. При подходе к нему создавалось впечатление, что каждую деталь этого стола окунали в вёдра к крови, предварительно дав её посмаковать дьяволу. И ещё одна безумная мысль промелькнула в голове Влада, когда он садился за рабочее место дьявола: «На нём плохо видна кровь. Вот почему у него такой стол – стекая с рук, кровь не пачкает стол, а впитывается в него и растворяется на поверхности как в воде. Как в красных, вскипающих реках».
Теперь каждый из них сидел за лакированным столом из будто бы бордового дерева. При вдохе лёгкие заполнялись тьмой, при выдохе – пустотой, с какой не сравнится даже самый безжизненный уголок вселенной. Влад си Егор вновь сели между разделяющим их столом, не посмев подумать о том, чтобы сесть вместе. Если б они только попытались сесть чуточку ближе друг к другу, их тут же, моментально бы поглотило кровавое сияние. А уж с ним встречаться никак не хотелось.
– Прошло чуть больше месяца, друзья. Если быть совсем уж точным – тридцать трое суток. И за это время вы смогли растолкать наших двух ласточек, забравшись одной из них в голову. Не знаю, как вы, а я за это выпью. Грандиозная работа!
Алексей наклонился, достал неизвестно откуда бутылку вина (но это совсем не похоже на вино. Вино не бывает настолько тёмным), поставил её на стол и, посмотрев на своих гостей, спросил:
– Составите мне компанию?
Егор с Владом молча покачали головой. Молча, потому что если бы хоть кто-то из них открыл рот, то в него сразу бы забрались чужие пальцы и оторвали челюсть, оставив её висеть и медленно раскачиваться подобно маятнику. Алексей ничуть не смутился. Он взял в ладонь кристально чистый бокал, лёгким движением пальца открыл бутылку вина и начал выливать его на прозрачное дно. Одна крупная капля упала на поверхность стола, и Влад увидел, как она прожгла дерево и устремилась вниз, оставив после себя белесый пар. Закончив, Алексей убрал бутылку, взял в левую руку бокал (Господи, дьявол – левша), склонился над ним, вдохнул перемешанный с тьмой аромат и, расплывшись в широкой улыбке, заговорил:
– Это кровь старых гончих. Под конец жизни они редко выходят из подножия горы, но когда выходят… – Ноздри расширились от чарующего запаха. – Когда она выходят, то впитывают новые чувства, так хорошо сочетающиеся с их старой кровью. У неё просто изысканный вкус…
Алексей прильнул к бокалу. Какое-то время мир заполняла тишина. Слышно было лишь то, как горячая жидкость протекала по органам Алексея, и от этих звуков Владу резко стало не по себе – в голове сразу возникли бурлящие реки, что впивались в острые камни, заставляя их неистово шипеть. Чёрное вино потихоньку истощалось в бокале, и с каждым глотком морщинки на красивом мужском лице всё больше разглаживались. Казалось, с каждым новым глотком Алексей молодел, впитывал в себя чужую жизнь, но даже когда он выпил всё налитое вино, из его глаз не пропала мудрость, а черты лица зрелого человека не превратились в юношеские, хотя молодость однозначно вернулась.
Вот он, эликсир молодости, подумал Влад. Вы можете заказать его прямо сейчас, позвонив по номеру шесть-шесть-шесть! Мы доставим его к вам прямиком из ада, а если вы позвоните прямо сейчас, то в подарок получите отдельное место в нашем детском саду! И называется он «Солнышко!» Кровавое, мать его, солнышко!
– Что ж, приступим к обсуждению дел. Благо, их накопилась у нас целая куча. Начнём сперва с простого вопроса, и задам я его тебе, Егор. Ты помнишь, о чём был наш прошлый разговор?
Мышцы Влада разом напряглись. Глаза Алексея не смотрели на него, но тем не менее сознание не покидало чувство, что за тобой внимательно следят; следят за каждым твоим движением, за каждым вдохом и за каждой морщинкой, даже если она только-только появилась.
Справа послышалось судорожное дыхание. Егор сжал кулаки, но скорее успокаивая себя, чем устрашая кого-либо. Тьма окутывала и его сердце тоже.
– Вы дали нам задание – подружиться с Женей и заслужить его доверие.
– Нет, compadre, я дал вам другое задание.
Прерывистый вдох. Прерывистый выдох.
– Вы приказали нам отдалить Женю от Кати. Незаметно, так, чтобы он подумал, что это именно его решение – перестать общаться с Катей.
– Ты меня обижаешь, Егор. Я ничего вам не приказывал. Я лишь попросил вас кое-что сделать, как мамы просят своих сыновей не шалить.
– Вы приказали. – Кулаки сжались сильнее, костяшки прорезались сквозь кожу. – Я бы не согласился на такую дебильную операцию, если б вы не показали мне ад. И
