под единственную мысль — недостаточно. За Асю недостаточно каждого из них убить всего лишь по одному разу, сюда бы хорошего некроманта, но у нас такого просто не имелось. И тем не менее, с каждым убитым степняком жажда мщения пусть и совсем по крошечке, но отступала, а на её место приходило подталкиваемое мной осознание. Наверное, это и называется смирение, только дать им убить ещё и себя я не собирался. Им достаточно и тех, кого уже забрали, а любимую я не прощу им никогда.
— НИКОГДА, СЛЫШИТЕ??? — прорычал я полным холода голосом и рассëк ближайшего всадника, упавшего с лошади от моего рыка.
Всадник развалился надвое, места срезов, в отличии от предыдущих обугленных, выглядели замороженными, от них шëл самый настоящий пар. Как идиот, я уставился на кинжал, он весь, от острия до рукояти, покрылся льдом, как и моя рука до плеча. Лëд продолжал расти, и за пару мгновений я весь покрылся прозрачной коркой, совершенно не сковывающей мои движения. А вот сабля степняка отскочила от такой защиты, не оставив ни малейшей царапины. Перед глазами высыпал ворох системок, смахнуть которые не получилось. Я, значит, собираюсь мстить, а мне не дают? Нет, так не пойдёт. Даже не вчитываясь в текст, я быстро понажимал какие-то кнопочки и сосредоточился на творящемся вокруг себя, успев бросить мимолëтный взгляд на часы. С момента пропажи Аси прошло всего полчаса, неплохо я порезвился.
Зелëные искры, будто поджидая моей ошибки, набросились… и бесславно опали. Неужто моя ледяная броня им не по зубам. Похоже, именно так, другого объяснения не было. Что ж, это к лучшему, можно не осторожничать особо.
Попробовав себя нового в бою, я пришёл к выводу, что броня моя скорее тяжëлая. Прыгать в ней удавалось с трудом, уворачиваться тоже не получалось, благо урона проходило совсем по чуть-чуть, а вот перекатываться — одно удовольствие. Именно этим я и занялся, попутно оглядываясь и прояснëнным разумом анализируя ситуацию. Похоже, мне на помощь пришли все нестроевые пехотинцы нашей объединëнной армии. Тут были и Казунты во главе с Турсипхом, швыряющиеся огнëм в разные стороны, отчего забористо воняло палëной кониной. Тут были и Берсерки с Мечниками, ведомые драйдом. Тут были и Джины с Ифритами, так вносившие свой вклад в амбре боя. Тут были и варминги, косматыми тенями блинкующие от кочевника к кочевника и наводящие страх. Тут был и отряд динков, швыряющихся горящими углями, явно политыми убусом. Тут был и Велес и оба дракона, мой и Дендера, поливающие бедных Конышев огнëм. Ну и тройка молодых, явно свеженанятых, Ракшасов тоже была тут, привезëнная Дендером «на всякий случай». Похоже, маг хотел прокачать их в сложном бою для каких-то дальнейших целей, и человекольвы показывали себя с лучшей стороны. По крайней мере, в тройке работать они точно умели.
Меня переполняла эйфория неизвестной природы. В голове, будто молотом по заготовке, билась мысль об агонии степняков. Единственная сила, которая осталась у заднов кочевников — слоны, ещё чуть-чуть и их придётся пустить в бой как последний резерв. Резерв, который ничем уже не поможет. Геноцид населения отдельно взятой степи практически закончился, мы помогли Ургадзилу, а заодно обезопасили наши владения от многотысячной угрозы. Всё же не стоило им убивать Асю, с их картами на руках могли выиграть как битву, так и войну. Я ведь до последнего опасался их разведки, отлично показавшей себя в самом начале. Как оказалось, зря. Что ж, будет уроком всем многочисленным и самонадеянным.
Конница постепенно заканчивала своё существование, поле боя становилось пустым. Воплощение Степи наливалось красным, оно явно было недовольно происходящим. Ещё бы, ни один степняк не прорвался за наши укрепления, что не дало этой воздушной каланче разгуляться в полную силу. Будь иначе, нас бы всех прожарило не хуже остатков Накеров и Дев. А теперь участь своих воинов разделят задны. Обидно, конечно, я бы с удовольствием отдал честь противнику, сражавшемуся честно, но это их выбор и их решение.
Слоны всё-таки пошли в бой. Двадцать ушастиков с погонщиком и тройками шаманов на своих спинах медленно и величественно ступили за границу, отмеченную огнëм. Мне было безумно жаль представителей отряда хоботных, но затягивать бой дальше ради их спасения в мои планы не входило. И так произошло столько неприятного, что одним больше отвала не сделает.
Не теряя времени, я прыгнул между двух слонов, уже в высшей точке прыжка, пусть и оказалась она всего на четырëх-пяти метрах от земли, я увидел Асю, стреляющую из своей трубки в кого-то очень похожего на личную охрану улусского хана. Боевой режим с меня слетел, осколки льда брызнули во всё стороны, поразив степняков на намеченной двойки хоботастиков, присевших от вида приближающегося Берсеркера, и практически не задев их самих. Перекатом погасив силу удара, я поднялся и побежал к Асе. Там всё уже было кончено.
— Любимая, ты жива! — радостно прокричал я, заключая дриады в объятия.
— Отпусти, медведь… — прохрипела в ответ Ася. — Задушишь…
Убрав руки и отойдя на шаг, я внимательно осмотрел ту, что уже практически похоронил. Никаких внешних изменений заметно не было, статус фрейма так же показывал каких-либо дебафов.
— Я так испугался за тебя… Я думал, тебя уже убили.
— Кирка хлипковата, — резко ответила любимая. — Сами сдохли, мы с девочками постарались. Троих живыми взяли, но у нас неприятности.
— Не очень хорошо звучит, — заметил я.
— Пойдëм, — бросила Ася и поманила за собой.
Оглядываясь и держа наготове ставший обычным кинжал, я пошëл следом за дриадой. Мысли о том, что это ловушка и кто-то скрывается под личиной любимой я гнал от себя весь путь между рядами шатров и юрт.
К счастью, обошлось. По пути я то тут, то там видел охранников в роскошной одежде с дротиками в шеях. Некоторые, правда, были ещё и с сожжëнными лицами, здесь явно Вика постаралась, её тоже затянуло в первый вихрь искр. Я даже потрогал убитых, они были настоящими, на иллюзию не тянули. Ну или это была очень качественная и манозатратная иллюзия, чтобы подловить гномьего лидера.
Ася остановилась возле второго по богатости шатра. Первый, если судить по тому, что от него осталось, стремительно догорал. Любимая пропустила меня внутрь, и я, готовый ко всему, вошëл. На соломенном топчане лежала Улистапия, нимфа-якорь Непритии. Разные раны на её теле кровоточили, она явно мучилась от невыносимой боли, на вскидку, жить ей осталось минут пять не больше. Рядом с умирающей рыдала Вика. Такой разбитой я не видел её… да никогда не видел,
