class="p1">— Громче, еще громче, — командовал кто-то.
Он проснулся от толчка в бок и протер глаза.
Айя печально на него смотрела. Видимо, она долго вот так смотрела, может быть, всю ночь.
— Что с тобой? Почему ты кричал? Мне страшно.
— Кричал?
— Да.
Он смахнул выступившие на лбу капельки пота.
Наступило молчание. Им не хотелось продолжать этот тягостный разговор. И так все было ясно.
— Скажи наконец, что произошло?
— А что произошло?
— Сам знаешь.
— Ничего особенного. Привиделось что-то во сне.
— Меня не обманешь, — через силу произнесла Айя.
— Ну что ты разговорилась на ночь глядя? Спи! — провел рукой по ее лицу, волосам. Они были мокры от слез. При свете луны, проникающем в юрту, он увидел, как вздрагивают ее плечи.
Он вздохнул. Что поделаешь! Айю действительно не обманешь.
Гуцзесе поднялся и вышел из юрты, не захватив с собой даже охотничьего ножа. Вэньцзи, которая давно не ходила на охоту, радостно бежала впереди.
Утро выдалось на редкость ясное, и в прозрачном воздухе далеко было видно. Небо уже заалело от первых лучей утренней зари.
Гуцзесе решил найти стадо оленей.
Для кого-нибудь это дело, может, хлопотное, а для Гуцзесе — одно удовольствие. К тому же Гуцзесе шел легко, душа его, как говорится, пела. Каждая сломанная ветка, примятая травинка вела его к стаду. И на этот раз привела в сосновый бор. Гуцзесе окинул взглядом стадо. Как мало осталось оленей! «Медведицу надо убить. Чего бы это ни стоило».
Олени послушно побежали за вожаком к стоянке, белые, коричневые, серые, большие и маленькие. Медные и деревянные колокольчики на их шеях позванивали на разные лады.
Пройдя ущелье, Гуцзесе увидел свежие медвежьи следы и стал внимательно их рассматривать. Этот след медведица оставила утром. Прекрасно! Значит, она где-то рядом. Собака, почуяв запах медвежьих следов, завиляла хвостом и уставилась на хозяина, словно спрашивая: «Что будем делать? Может, мне побежать?»
— Погоди! — Хозяин легонько хлопнул Вэньцзи по голове и пошел по медвежьему следу. Собака трусила впереди, навострив уши и принюхиваясь. По опыту она знала, что медведя, хищного зверя, нельзя подпускать к хозяину, и готова была к броску.
Вдруг Вэньцзи остановилась, завертела головой и завиляла хвостом, значит, медведь где-то близко.
Гуцзесе остановился, огляделся. И тут заметил невдалеке под березой холмик, похожий на могилу. «Это ее работа. Припрятала там останки несъеденного оленя. Соображает». Он сделал собаке знак рукой. Та рванулась с места и стала бегать вокруг холма, пока не привлекла внимание медведицы.
Медведица зарычала и бросилась на Вэньцзи. Но собака не испугалась: не такое довелось ей повидать на своем веку. Она лаяла, дразня медведицу, прыгала то справа, то слева, изловчилась и вцепилась зубами медведице в зад.
«Почему хозяин не стреляет? — Собака нетерпеливо оглянулась на Гуцзесе. — Такой удобный случай!» Медведица грудью шла на собаку. Вдруг Вэньцзи почуяла запах медвежат и метнулась в кустарник. В следующий момент донесся ее заливистый лай.
Медвежата были не больше Вэньцзи, и она прикончила бы одного из них, если бы не медведица. Но медведица в смятении погналась за собакой, то и дело прячась от нее, и очутилась на открытой поляне, куда Вэньцзи ее заманила. Именно на таких полянах хозяин не раз бивал медведей, и Вэньцзи хорошо это знала.
Наконец медведица остановилась, тяжело и прерывисто дыша. Вэньцзи снова принялась ее дразнить, даже плюнула. Медведица заскрежетала зубами, встала на задние лапы и снова погналась за Вэньцзи.
«Стреляй же скорей! Бей ей в голову!» — молила Вэньцзи хозяина. Но выстрела не последовало, был упущен такой прекрасный момент. Собака оглянулась и увидела, что хозяина поблизости нет, даже запаха его не было слышно. Она бросила взгляд на медведицу и помчалась обратно.
Проскочив через кустарник, Вэньцзи догнала хозяина. Вдруг она заметила, что у него в руках нет ни ружья, ни ножа. «Отчего бы это?» — недоумевала Вэньцзи. Теперь она бежала в полном унынии, высунув язык и волоча по земле хвост.
— Сердишься на меня? — спросил охотник. — Но у меня нет ружья, сама видишь. А без ружья медведицу не завалишь… Свирепая она, только смекалки нет, не то что у тебя. — И Гуцзесе ласково потрепал собаку по голове. — Но надо что-то придумать. Не то она сожрет всех оленей.
Собака смотрела на хозяина коричневыми с рыжинкой глазами и лизала ему руку, в знак понимания и сочувствия.
Возвратившись на стоянку, Гуцзесе выбрал нож подлиннее, давно лежавший без дела, и долго его точил.
А утром, позавтракав, сунул нож за пояс и вышел из юрты.
— Куда ты? — Айя вышла следом.
— Поброжу по лесу, — бросил он, даже не обернувшись.
— Маньди, сходи с папой в лес, собери грибов! — крикнула она сыну.
Маньди выбежал из юрты и обвил ручонками ноги отца.
— Папа, возьми меня с собой!
— Я не на прогулку. — Он взглянул на жену…
— Маньди, у папы дела, не мешай ему.
Гуцзесе поцеловал сына и ушел. Малыш, чуть не плача, смотрел ему вслед, сунув пальчики в рот. Айя, в полной растерянности, тоже смотрела на удалявшегося мужа.
Гуцзесе торопился, опасаясь, как бы дядюшка Божэму не догадался о его намерениях, ведь наверняка не отпустит. Вдруг наперерез ему бросилась Вэньцзи и завиляла хвостом. В ее собачьих глазах была такая грусть! Она почуяла, что хозяину грозит опасность, и молила взять ее с собой.
— Иди домой, Вэньцзи!
— Не ходи, Гуцзесе, — упрашивала, догнав его, жена. — Что ты задумал? Послушай меня хоть раз. Ведь ты без ружья, я боюсь… — Она теребила край его одежды.
Гуцзесе бросил на нее сердитый взгляд.
— Возьми хотя бы собаку, — уговаривала Айя…
— Отпусти меня, а собаку привяжи. Ну что ты, в самом деле! Я знаю, что делаю. — Он вышел из себя, покраснел, сжал кулаки и стремительно пошел дальше.
Но у склона горы замедлил шаг. Как настоящий охотник, он всегда был уверен в своих силах и в то же время осторожен. «Главное — спокойствие и выдержка», — говорил он себе. Он и счет потерял убитым медведицам, за год обычно убивал штук пять. Но идти на зверя без ружья, с одним ножом ему не приходилось, настроен он был мрачно.
Не только ради оленей отважился он на такой поступок. Как стремится заваленный камнями родник прорваться наружу, так искал Гуцзесе выход своему гневу, потому и решил помериться силами с медведицей.
Дойдя до холмика, где были закопаны останки оленя, он вытащил нож, провел по клинку: «Хорош!» И, тяжело ступая, двинулся дальше, держа нож наготове.
Вокруг было тихо. Медведица, видимо, спряталась. Это придало охотнику смелости, и
