Вспотевший дворф продолжал ползти.
Он хотел остановиться, просто сдаться, чтобы позволить себе умереть и покончить с болью.
— Вууфгар, — прошептал он сквозь едва шевелящиеся губы. Он знал, что должен был ползти дальше.
Так он и сделал.
Солнечный свет снова разбудил Пайкела. Однако, к удивлению и растерянности дворфа, теперь он был в постели, а не на дороге.
Удобная кровать в чистой комнате. Боль охватила его тело, яд демона грыз его, шепча предложения сдаться и умереть.
Он повернул голову к окну и посмотрел на восходящее солнце, тихо зовя брата.
— О! Ты проснулся! — услышал он, пытаясь повернуть голову.
Над ним возникло толстое румяное лицо с широкой улыбкой и голубыми глазами.
— Мы думали, что потеряли тебя! — сказала женщина. — Ох, Чалмер!
— Да чего тебе, женщина? — отозвался другой голос, мужской, и Пайкелу удалось достаточно повернуть голову к открытой двери, чтобы увидеть еще более пухлое лицо, окаймленное огромными седыми бакенбардами.
— Ах, так ты сделала это, — сказал человек по имени Чалмер. Он посмотрел на женщину, которая, как решил Пайкел, была его женой. — Пойду, налью ему супа.
— Вууфгар! — удалось выдохнуть Пайкелу.
— О! Да он разговаривает! — сказала женщина.
— Вууу… Вуууф…
Чалмер рассмеялся.
— Или лает, — сказал он. — Позаботься о нем. Ему недолго осталось, будь уверена.
— Вууф… — прохныкал хрипящий Пайкел, после чего закашлялся.
Он жалобно посмотрел на уходящего человека, а затем перевел взгляд на общую комнату за ним. Множество жителей слонялись по зале или сидели за столом и завтракали.
Голоса проплывали над ним песней жизни, но Пайкел мог только слушать.
Чалмер и его жена пытались кормить дворфа, но он не мог глотать и едва не подавился едою.
В конце концов они посильнее завернули его в одеяла.
— Я посижу с ним, — заявила женщина мужу, и тот вышел из комнаты, оставляя дверь открытой, как попросила его жена.
Пайкел лежал неподвижно, прислушиваясь к жизни. Он знал, что его собственная приближается к концу.
Однако он немного оживился, когда спустя некоторое время мимо двери прошел какой-то отлично одетый хафлинг — Реджис!
Но нет, это был не Реджис. Он понял это по голосу, когда женщина-хафлинг заговорила со своим другом.
Пайкел смог уловить лишь обрывки их разговора, как и всех остальных разговоров в комнате. Однако он яростно цеплялся за эти кусочки, желая прожить последние минуты будучи в курсе всего происходящего.
Он слышал про армию, собиравшейся за пределами Хелгабала. Это дало ему надежду на то, что король Ярин, возможно, решил найти демоницу и, возможно, Вульфгара.
Он слышал о драконах, которые пролетели над восточными полями и улыбнулся, вспоминая слухи о драконицах, которые взбудоражили двор Ярина пару лет тому назад. Он слышал, как дворфы говорят о каких-то странных передвижениях в Монастыре Желтой Розы.
— Они приняли в орден дроу, — сказал один с явным недоверием. Упоминание темных эльфов встревожило Пайкела. Он видел дроу в подземной комнате демоницы.
— Да, — ответила ему женщина. — Но это не просто дроу. Это Дзирт До’Урден, как мне говорили. С Побережья Мечей.
Дворф широко распахнул глаза и с силой дернулся. Женщина схватила его, чтобы удержать и крикнула мужу.
— У него предсмертные судороги! — сказала она Чалмеру, когда он ворвался в комнату. За его спиной толпилось несколько зевак. — О, бедолага.
Пайкел кричал сквозь боль.
— Дриззит Дудден! — выдохнул он. — Дриззит Дудден!
Чалмер недоуменно переглянулся с женой.
— Что?
— Дриззит Дудден? — повторил голос хафлинга из-за двери.
ГЛАВА 24
Еретичка
Испуганный и задыхающийся, Дзирт убрал руку. Он наблюдал за тем, как с кончика лезвия капает кровь.
— Почему ты колеблешься? — потребовал Энтрери, теперь почти бросаясь на него, хотя голос мужчины был полон боли. — Ты же считаешь меня демоном! Великим обманом!
— Заткнись! — заорал Дзирт, делая шаг вперед, чтобы покончить с этим, положить конец жизни Артемиса Энтрери.
Убийца выпрямился и закрыл глаза. Он развел руки, приглашая дроу нанести смертельный удар.
Но на землю повалился Дзирт. Скимитары выпали из его ослабевших рук. Дроу корчился в агонии, охваченный величайшей болью и потрясением. Он был уверен, так уверен, что все вокруг ложь, великий обман, предназначенный для его уничтожения, и тем не менее, в этот момент истины, в последний миг отчаянного вызова, он не нашел в себе сил совершить подобное. Он не мог ударить человека, которого считал своим союзником.
Так же, как прежде не мог ударить Кэтти-бри.
И потому он потерялся. Черные крылья ужаса и сомнения придавили его к земле, заставляя рыдать в пыли.
Артемис Энтрери возвышался над ним. Безмолвно.
Киммуриэль взял руку Ивоннель и послал волну ментальной энергии к упавшему следопыту. Эта волна несла в себе магию Ивоннель. Её понимание.
Губы женщины шевелились. Она сплетала два заклинания — божественное и тайное. Магию, рассеивающую двеомеры и исцеляющее заклятие. С помощью Киммуриэля, она пронеслась через последние воспоминания Дзирта, следуя за ним обратно в Монастырь Желтой Розы. И везде, где следопыт пытался подменить реальность обманом, она вступала в сражение с этими сомнениями. Они, словно туманные серые занавеси, налетали на неё, но женщина легко разрывала их, продолжая двигаться вперед. Все сильнее погружаясь в прошлое, к следующей и следующей завесе.
Путь воспоминаний Дзирта привел их в Лускан. Густая пелена, которая охватывала нападение на Кэтти-бри, была разорвана, оставив Дзирта с голой правдой. Он тогда едва не убил свою любимую.
Не какого-то демона, а свою ненаглядную Кэтти-бри. Просто Кэтти-бри. Реальную Кэтти-бри!
Она вернулась в Мензоберранзан и Дом До’Урден, и, через воспоминания Дзирта, стала свидетелем смерти Закнафейна.
И разорвала завесу.
Потом были туннели, которые они прошли, следуя из Гаунтлгрима в Мензоберранзан. И там Ивоннель нашла следы первого вторжения Абисса. Стена спутанного сознания, депрессия и сомнения, которые перекрутили реальность Дзирта.
Её исцеляющие заклинания врезались в эту стену, отсекая немного тьмы прочь, но повредить завесу сильнее было не так просто.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
