— Благодарю вас, мистер Дарси. Не смею вас задерживать…
— Да, конечно, мисс Беннет, — он поклонился и направился в сторону гостиной.
Элизабет же вновь поднялась к Мэри и, убедившись, что сестра спит, погрузилась в размышления о мистере Дарси. Он был бы весьма удивлен, узнав, как всего за несколько часов переменилось ее отношение к нему в ту сторону, о которой он теперь не смел и мечтать.
Леди Кэтрин была весьма сердита, и даже появление в гостиной освобожденного племянника не улучшило ее настроения.
— Из-за бессмысленного ареста Дарси мне пришлось задержать обед почти на два часа, — проворчала она, негодующим взглядом окидывая при этом генерала. Бридл несколько опешил от подобного заявления и попытался напомнить, что обед был отложен из-за вынужденной поездки в Хансфорд, но леди Кэтрин не желала прислушаться к его увещеваниям.
— Меня истязали, на моего племянника возвели напраслину, его преследовали, запирали и всячески над ним измывались, — перечисляла она все невзгоды, свалившиеся на нее за последние часы. — Я уже не говорю о мистере Коллинзе, который, надо признать, меня разочаровал. Не думала, что он такой женоненавистник…
— Гррр-м… — Бридл попробовал утихомирить разбушевавшуюся даму. — Посмотрите на это с другой стороны: мистер Дарси полностью оправдан, пастор все-таки поправился — мы видели его на ногах почти… гррр-м… в добром здравии, хотя, между нами говоря, лучше бы ему было очнуться как-нибудь поделикатнее, да и в другое время, гррр-м, например, после обеда, а то и завтра, где-нибудь после ленча… Но, что ни делается, все к лучшему, смею заметить…
— Ничего подобного! — воскликнула леди Кэтрин, опираясь на руку генерала, чтобы пройти в столовую, и нежно прибавила:
— Я очень, очень на вас обижена! Да, да, и не спорьте: вам следовало решительно протестовать против этого бестолкового распоряжения судьи об аресте Дарси, а вы вместо этого даже приказали своему лейтенанту караулить — даже надзирать! — за моим любимым племянником…
— Гррр-м, — генерал растерялся. — Мы не поддержали действия сэра Юстаса…
— Кто это — мы? — нахмурилась леди Кэтрин.
— Я и мистер Тинкертон, но были вынуждены принять веские улики… впрочем, мы знали, что этот арест долго не продлится и вскоре все будет разрешено, как в итоге и получилось… гррр-м…
— Мистер Тинкертон? — дама немного смягчилась и бросила взгляд на сыщика, который вместе с судьей присоединился к обществу в гостиной, чтобы за хозяйкой дома проследовать в столовую. — Так вы говорите, мистер Тинкертон был против ареста… Пожалуй… пожалуй, зря я была так к нему несправедлива, выделив ему комнату на чердачном этаже…
Она направилась было к дверям, но вдруг остановилась и обратилась к племяннику.
— Дарси, — сказала она, — предложите свою руку Энн — бедняжка намаялась во время вашего ареста. Она так переживала за вас, что мое сердце разрывалось, видя ее страдания…
Энн с удивлением посмотрела на мать. Ей, конечно, был неприятен арест кузена, и она беспокоилась за него, но, чтобы она испытывала такие муки, о которых только живописала леди Кэтрин… Она машинально оперлась на руку Дарси, который, казалось, был не меньше ее изумлен словами тетки, и ненароком оглянулась на полковника. Ей очень хотелось пойти в столовую в сопровождении Фицуильяма, и там сидеть рядом с ним, смотреть в его глаза, слушать его речи, — что было весьма странно, учитывая, что еще недавно она избегала его и боялась, принимая чуть ли не за похитителя и убийцу. И теперь, идя рядом с Дарси, она отчаянно желала оказаться в обществе другого кузена, который шел один, не спуская с нее глаз.
«Неужели тетушка не отказалась от своей идеи выдать кузину замуж за Дарси? — думал в это время Фицуильям, терзаясь ревностью. — Первые дни после нашей встречи в Розингсе Энн сторонилась меня, но последнее время она с явным удовольствием принимала мое общество и порой смотрела на меня таким нежным взором, что я стал верить в несбыточное… Да и к Дарси она всегда относилась скорее как к брату, нежели…»
Тут Энн оглянулась и встретилась глазами с полковником, отчего он сразу приободрился и подумал, что для него еще не все потеряно.
Мисс Бингли ревниво следила за Дарси. Она обрадовалась, увидев, что мисс Элайза Беннет не собирается принимать участия в вечерней трапезе, и надеялась, что пройдет в столовую в обществе Дарси. Но леди Кэтрин вынудила его повести туда свою дочь, и Кэролайн пришлось довольствоваться обществом судьи, который не замедлил тут же оказаться рядом с ней.
Мисс Бингли было с некоторой досадой приняла руку сэра Юстаса. Но потом, в столовой, изящно отведывая поданные яства, — волнения последних дней отнюдь не лишили Кэролайн аппетита, — она вдруг с удовольствием стала замечать пламенные взоры судьи и его попытки обратить на себя ее внимание. И хотя при этом она не забывала наблюдать за мистером Дарси, надеясь в глубине души, что ему будут неприятен и, возможно, даже вызовет ревность столь явный интерес к ней другого мужчины, ей самой было весьма приятно ощущать очевидную к ней склонность Фэйра. Она мило смеялась и флиртовала с судьей, уже простив ему арест Дарси и убедив себя, что во благо следствия возможно допустить и некоторые недоразумения.
Сэр Юстас чувствовал себя несколько неуютно после столь ощутимой ошибки, допущенной им во время следствия, хотя по-прежнему считал, что мистер Дарси что-то скрывает и явно в чем-то замешан, как и некоторые другие особы, находящиеся под этой крышей.
Мистер Бингли рассеянно изучал содержимое своей тарелки, размышляя, отчего Джейн Беннет вдруг стала так холодна к нему.
Мистер Дарси весь вечер также молчал, скупо и односложно отвечая на обращенные к нему слова соседей, и, казалось, был полностью погружен в собственные мысли, не обращая внимания на окружающих.
Джорджиана ужасно сердилась на капитана Шелли, который проявил себя таким бесчувственным и толстокожим джентльменом и не шел ни в какое сравнение ни с Ромуальдом, ни даже с сэром Автандилоном. Весь обед она припоминала эпизоды из романов, где героиня пламенной речью обескураживала героя, показывая ему всю его несостоятельность и бессердечность (после которой герой обычно полностью признавал всю свою вину и все свои прегрешения, и на коленях молил о прощении). Также Джорджиана клятвенно себе обещала, что более и не посмотрит в сторону капитана, хотя то и дело украдкой поглядывала на дверь, надеясь, что он все же появится в Розингсе, и тем даст ей возможность показать ему все равнодушие, которое она к нему испытывает.
Миссис Херст в волнении наблюдала, как мистер Херст поглощает блюдо за блюдом, беспокоясь, что после диеты подобное чревоугодие выйдет ему боком, одновременно сокрушаясь, как похудел и побледнел ее муж за время болезни.
