Собаки рванули вперед, как будто в них тоже вонзились стрелы; за ними без понукания помчались лошади. Ральф был на своем любимом гунтере[10] Грифе. Фитцджеральд почувствовал прилив возбуждения, ради чего, собственно, и жил. Лорд напрягся, будто кто-то стиснул шею; возникло непреодолимое желание кричать во весь голос — почти как с женщиной, да он, наверно, и сам не объяснит, что лучше.
Люди, подобные Ральфу, жили для того, чтобы сражаться. Короли и графы присваивали им титулы лордов и рыцарей, жаловали деревни и земли, с тем чтобы обеспечить себя лошадьми, сквайрами, оружием и доспехами на случай войны. Но войны случались не каждый год. Иногда по два-три года не бывало даже мелких рейдов с целью наведения порядка на границах мятежного Уэльса или варварской Шотландии. А рыцарям нужно было что-то делать. Им нужно поддерживать форму и, что, может быть, еще важнее — кровожадность. Солдат должен убивать, и чем больше он хочет убивать, тем лучше это делает.
Отсюда и охота. Вся знать, начиная от короля и кончая такими, как Ральф, охотилась при любой возможности, часто по нескольку раз в неделю. Это доставляло им удовольствие и вселяло уверенность, что, случись необходимость, они готовы к сражению. Фитцджеральд во время частых посещений Эрлкасла охотился с графом Роландом и нередко присоединялся к лорду Уильяму в Кастереме. А наезжая в свою деревню Вигли, отправлялся на охоту в близлежащие леса со сквайром Аланом. Обычно забивали вепря. С этих диких свиней выходило не очень много мяса, но за ними было хорошо охотиться, потому что они отчаянно отбивались. Хозяин ходил также на лис и — реже — на волков. Но олени лучше всего — ловкие, быстрые, и домой можно привезти сотни фунтов отличного мяса.
Лорд затрепетал и всем существом почувствовал под собой Грифа, его вес, силу, сильные мышцы, мощные копыта. Олениха исчезла между деревьями, но Барли поняла, куда она побежала, и лошади поскакали следом за собаками. В правой руке Ральф держал копье — длинный ясеневый шест с прокаленным концом. Когда Гриф метнулся в сторону и подпрыгнул, Фитцджеральд пригнулся под нависающими ветвями и качнулся вместе с лошадью, легко удерживаясь коленями.
В лесу лошади двигались медленнее и отстали от оленихи, но собаки, имевшие преимущество, бешено залаяли. Затем на какое-то время все стихло, и охотники не сразу, но поняли: олениха, выбежав из чащи на тропу, оторвалась от собак. Но здесь припустили лошади: быстро опередив собак, начали догонять олениху. Ральф видел, что та слабеет. На боку кровь — значит, один из псов ее все-таки укусил. Зверь бежал неровно и все с большим трудом. Сила оленей — в быстрых, резких рывках в сторону, а не в длительном беге; эти животные не в состоянии долго удерживать первоначальную скорость.
Когда лорд приблизился к добыче, кровь его взыграла. Он покрепче взялся за копье. Потребуется большое усилие, чтобы вонзить деревянный наконечник в крепкое тело крупного животного: шкура у него толстая, мускулы напряжены, кости прочные. Лучше всего бить в шею и попасть в яремную вену, минуя позвоночник. Нужно выбрать точный момент и ударить быстро и сильно.
Видя, что лошади нагоняют, олениха в отчаянии свернула в подлесок, благодаря чему выиграла какое-то время. Гунтеры замедлили шаг, продираясь через кусты, которые жертва перепрыгивала без труда. Но тут появились собаки, и Ральф понял, что животное долго не протянет.
Обычно собаки травили зверя до тех пор, пока тот не ослабевал настолько, что могли приблизиться лошади, и охотник наносил смертельный удар. Но сегодня вышло иначе. Когда собаки и кони почти нагнали олениху, она внезапно свернула. Молодой Блейд старательно, но довольно бестолково припустил за ней и подрезал Грифа. Набранная скорость не позволила тому ни остановиться, ни увернуться, и конь ударил пса передней ногой. Мастиф весом около восьмидесяти фунтов споткнулся.
Фитцджеральда выбросило из седла, копье взлетело в воздух. Больше всего в этот момент он испугался, что его раздавит лошадь, но, падая, успел заметить, что Гриф-таки удержал равновесие. Охотник упал в терновник, больно расцарапав себе руки и лицо, однако ветви смягчили падение. И все же он был в бешенстве.
Фернхилл натянул поводья. Барли помчалась за оленихой, правда, через несколько секунд вернулась: очевидно, та убежала. Ральф, ругаясь, поднялся на ноги. Алан схватил Грифа и спешился, удерживая обеих лошадей.
Блейд без движения лежал на сухих листьях, кровь сочилась из пасти. Копыто Грифа угодило ему в голову. Барли подошла к сыну, понюхала, потыкалась носом, слизала с морды кровь и подняла растерянные глаза. Алан ткнул пса носком башмака. Ничего. Блейд не дышал.
— Мертв, — буркнул Фернхилл.
— Эта чертова глупая собака получила по заслугам, — отозвался Ральф.
Охотники повели лошадей по лесу, присматривая место, где можно передохнуть. Скоро лорд услышал шум воды и, выйдя к быстрому ручью, узнал его: недалеко поля Вигли.
— Отдохнем.
Алан привязал коней, достал из седельной сумки заткнутый пробкой кувшин, две деревянные кружки и полотняный мешок с едой. Барли подошла к ручью и принялась жадно лакать воду. Лорд опустился на берег, прислонившись к дереву. Сквайр подсел рядом и протянул ему кружку эля и кусок сыра. Фитцджеральд взял кружку, отказавшись от сыра.
Алан понял, что хозяин в плохом настроении, и, пока тот пил, угрюмо доливая эль из кувшина, молчал. В тишине оба услышали женский голос. Фернхилл приподнял брови и посмотрел на Ральфа. Барли зарычала. Лорд встал, шикнул на пса и тихо пошел на звук. Сквайр двинулся следом.
Через несколько ярдов охотник остановился, пытаясь разглядеть сквозь ветви низкий берег. Там, где в скалистых выступах вода текла медленнее, несколько деревенских женщин стирали белье. Стоял сырой, но не очень холодный октябрьский день. Крестьянки закатали рукава и подоткнули юбки, чтобы не замочиться.
Ральф рассматривал их по очереди. Вот Гвенда с сильными руками и икрами, привязавшая к спине своего четырехмесячного малыша. Вот жена Перкина Пег трет камнем подштанники мужа. Вот и его собственная экономка Вира, женщина лет тридцати с грубоватым лицом. Раз он шлепнул ее по попе, и она так тяжело посмотрела на него, что лорд к ней больше не притрагивался. Голос, который слышали охотники, принадлежал вдове Губертс. Старуха стояла посреди ручья и что-то кричала.
А вот и Аннет. Она стирала на камне какую-то одежду, то наклоняясь, чтобы погрузить в ручей, то выпрямляясь потереть. У девушки были длинные белые ноги, которые заманчиво исчезали под платьем. При каждом наклоне показывалась бледная грудь, похожая на запретный плод. Кончики волос намокли, а на хорошеньком личике застыло недовольство, что она вынуждена заниматься не своим делом.
Женщины здесь уже довольно долго, догадался Ральф, он, может, и не услышал бы их, если бы не громкая болтовня вдовы Губертс. Фитцджеральд встал на колени за кустом, глядя сквозь безлистые ветки. Алан присел рядом на корточки. Ральфу нравилось подсматривать за женщинами. Будучи подростком, он часто этим занимался. Они чесались, вытягивались на земле, расставляли ноги и говорили о таких вещах, что провалились бы сквозь землю, если бы знали, что их подслушивает мальчишка. Короче, вели себя точно так же, как и мужчины.
Лорд Вигли пожирал глазами ничего не подозревающих сельчанок и пытался расслышать, о чем они говорят. Смотрел на Гвенду, на маленькое сильное тело, и, вспомнив приключение в «Колоколе», задышал быстрее. Несмотря на прохладный октябрьский воздух, на лбу у него выступила испарина. Интересно, доведется ли еще спать с Гвендой, подумал он.
Женщины собрались уходить. Бросив скомканное мокрое белье в корзины или завернув в тюки, чтобы примостить на головы, двинулись по тропе вдоль ручья. Аннет заспорила с матерью. Перестирав только половину принесенного белья, она хотела остальное забрать домой так, но Пег велела закончить и для верности топнула ногой. Аннет с угрюмым видом осталась. Ральф не мог поверить в свою удачу и шепнул Алану:
— Сейчас позабавимся. Обойди вокруг, чтобы ей некуда было бежать.
Сквайр исчез. Охотник смотрел, как Аннет небрежно бросила оставшееся белье в ручей и села на берег, уныло глядя в воду. Решив, что остальные женщины уже отошли на приличное расстояние, а Фернхилл должен быть на месте, Фитцджеральд встал и вышел из-за кустов.
Девушка услышала шорох ветвей и вскинулась. Он с удовольствием наблюдал, как удивление на ее лице сменилось страхом, когда крестьянка поняла, что находится с чужим мужчиной в лесу одна. Аннет вскочила, но лорд уже подбежал к ней и не больно, но крепко схватил за руку.
— Привет, Аннет. Что ты здесь делаешь… совсем одна?
Дочь Перкина обернулась через плечо. Ральф понял: понадеялась, что спутники лорда, может, помешают ему, и пала духом, увидев лишь Барли.
