Просители вошли в дом через главный вход и очутились в традиционном большом зале с высокими, будто церковные, окнами — казалось, он занимал полдома. Рядом, похоже, находились частные покои, подчеркивавшие право знатного семейства на личную сферу и ослаблявшие обороноспособность, — веяние времени. За столом мужчина среднего возраста считал зарубки на палочке, при помощи которой велись расчеты. Он взглянул на ходоков, закончил считать, записал что-то на дощечке и поздоровался:
— Добрый вам день, странники.
— Добрый день, мастер рив, — ответил отец Гаспар, догадавшись, кто это. — Мы бы хотели видеть лорда Уильяма.
— Его ожидают к ужину, святой отец, — вежливо сообщил староста. — Могу я спросить, какое у вас дело?
Гаспар начал объяснять, и Гвенда потихоньку выскользнула обратно на улицу, обогнула дом и подошла к частным покоям. В деревянном строении угадывалась кухня. На табурете перед входом сидела молодая служанка и в большом тазу с водой перемывала гору капусты. Девушка с нежностью посмотрела на ребенка и спросила:
— Сколько ему?
— Четыре месяца, почти пять. Его зовут Сэмюэл. Мы зовем его Сэмми или Сэм.
Малыш улыбнулся, и служанка умильно сложила губы бантиком:
— Ату.
Гвенда приступила к делу:
— Я такая же простая женщина, как и ты, но мне нужно поговорить с леди Филиппой.
Девушка беспокойно нахмурилась:
— Я всего лишь прислуживаю на кухне.
— Но ведь ты иногда ее видишь. Можешь замолвить за меня словечко?
Служанка обернулась, словно боялась, что их кто-нибудь услышит.
— Право, не знаю…
Гвенда поняла, что встретиться с леди Филиппой сложнее, чем она предполагала.
— А можешь ей просто кое-что от меня передать?
Девушка отрицательно покачала головой. Из кухни раздался голос:
— Кто там хочет мне что-то передать?
Просительница напряглась, раздумывая, не вляпалась ли, и посмотрела на кухонную дверь, из которой через мгновение вышла леди Филиппа. Не красавица, уж точно не смазливая, но привлекательная: прямой нос, сильный подбородок, большие и ясные зеленые глаза. Хозяйка не улыбалась, даже слегка хмурилась, но в лице светилось что-то приветливое, понимающее. Батрачка ответила на вопрос:
— Я Гвенда из Вигли, миледи.
— Вигли. — Филиппа нахмурилась еще сильнее. — И что ты хочешь мне сказать?
— Дело касается лорда Ральфа.
— Этого я и боялась. Ну ладно, входи, обогрей ребенка у огня на кухне.
Многие благородные леди отказались бы разговаривать с человеком такого низкого происхождения, но Гвенда поняла, что у Филиппы за строгой наружностью скрывается щедрое сердце. Девушка прошла за леди на кухню. Сэмми захныкал, и молодая мать дала ему грудь.
— Можешь сесть.
Крайне необычно. Говоря с леди, вилланам полагалось стоять. Наверное, Филиппу растрогал ребенок.
— Ну, выкладывай. Что там натворил Ральф?
— Может быть, вы помните, миледи, драку на кингсбриджской шерстяной ярмарке в прошлом году.
— Конечно. Фитцджеральд пристал к миловидной крестьянской девушке, а ее красивый молодой жених сломал ему нос. Юноше, конечно, не следовало этого делать, но Ральф очень груб.
— Вы правы. На прошлой неделе лорд Вигли столкнулся в лесу с той самой девушкой, Аннет. Его сквайр держал ее, а Ральф изнасиловал.
— О Господи! — ахнула Филиппа. — Животное, хряк, дикий кабан. Я знала, что его нельзя делать лордом. Говорила ведь свекру.
— Очень жаль, что граф не последовал вашему совету.
— И теперь, полагаю, невеста намерена добиться справедливости.
Гвенда помедлила. Она точно не знала, насколько следует вдаваться в детали этой сложной истории, но чувствовала, что лучше ничего не утаивать.
— Аннет замужем, миледи, но за другим человеком.
— А кому же повезло с красавчиком?
— Так вышло, что Вулфрик женился на мне.
— Поздравляю.
— Хотя Вулфрик тоже здесь, вместе с мужем Аннет, чтобы свидетельствовать.
Филиппа пристально посмотрела на крестьянку, будто хотела что-то сказать, но потом передумала.
— И почему вы пришли сюда? Вигли не во владениях моего мужа.
— Дело произошло в лесу, граф сказал — это земли лорда Уильяма и он судить не может.
— Ну, это отговорка. Роланд судит все, что угодно, когда ему нужно. Просто не хочет наказывать человека, которого только что сделал лордом.
— Как бы то ни было, с нами деревенский священник, чтобы рассказать лорду Уильяму о случившемся.
— А что ты хочешь от меня?
— Понимаете, вы женщина и знаете, что мужчины могут выдумать всякие предлоги для изнасилования. Например, могут сказать, что женщина кокетничала или как-то соблазняла.
— Да.
— Если Ральф выкрутится из этой истории, он может сделать это снова, например, со мной.
— Или со мной, — кивнула Филиппа. — Ты бы видела, как он на меня смотрит — как пес на гусыню в пруду.
Это вселяло надежду.
— Может быть, вам удастся объяснить лорду Уильяму, как важно, чтобы Ральф не вышел сухим из воды.
Филиппа кивнула:
— Думаю, удастся.
Сэмми перестал сосать грудь и уснул. Гвенда встала:
— Благодарю вас, миледи.
— Молодец, что пришла ко мне.
Лорд Уильям принял ходоков на следующее утро в большом зале. Гвенда обрадовалась, увидев рядом Филиппу. Леди приветливо посмотрела на просительницу, и та поняла, что она переговорила с мужем.
Уильям облысел, и голый череп над темными бровями и бородой наводил на мысль о разумном властителе, что и подтверждала молва. Лорд осмотрел пятна крови на платье Аннет, ее синяки. Хоть багрово-красные вздутия уже превратились в лиловые кровоподтеки, леди Филиппа не могла сдержать негодования. Гвенда поняла, что его вызвали не столько сами синяки, сколько навеянная ими картина, как крепыш сквайр коленями упирается в руки жертвы, а лорд ее насилует.
— Ну что ж, ты все сделала правильно, — кивнул Уильям Аннет. — Тут же направилась в ближайшую деревню, показала следы насилия почтенным сельчанам и назвала обидчика. Теперь тебе остается передать заключение мировому судье в Ширинг.
Аннет встревожилась:
— Что это значит?
— Обвинительное заключение, написанное на латыни.
— Я не умею писать даже по-английски.
— Тебе поможет отец Гаспар. Судья представит обвинительное заявление присяжным, и ты расскажешь им все, что произошло. У тебя получится? Они могут задавать всякие вопросы.
Аннет решительно кивнула.
— Если тебе поверят, шериф через месяц вызовет лорда Ральфа в суд. Тогда потребуются двое гарантов, которые внесут определенную сумму в залог того, что ты явишься на процесс.
— Но кто же станет моими гарантами?
— Одним может быть отец Гаспар, а я вторым.
— Благодарю вас, лорд!
— Благодари леди, убедившую меня, что нельзя позволять насильникам нарушать на моих землях королевский мир.
Аннет бросила благодарный взгляд на Филиппу. Гвенда повернулась к Вулфрику. Она рассказывала мужу о беседе с супругой лорда. Вулфрик в знак признательности едва заметно кивнул, догадавшись, что на самом деле за все нужно благодарить ее.
Уильям продолжал:
— На суде тебе опять придется рассказать свою историю. Все твои друзья станут свидетелями: Гвенда скажет, что видела, как ты выходила из лесу в запачканном кровью платье; отец Гаспар расскажет, что ты ему поведала о случившемся, а Вулфрик еще раз засвидетельствует, что видел, как Ральф и Алан скакали по полю.
Все закивали.
— И еще. Начав подобное дело, вы не сможете просто так его бросить. Отзыв заявления является преступлением, и вы будете сурово наказаны, не говоря уже о том, что Фитцджеральд непременно постарается вам отомстить.
Аннет покачала головой:
— Я не изменю решения. Но что будет с Ральфом? Как его накажут?
— О, за изнасилование полагается только одно наказание: смерть через повешение.
Просители спали в большом зале замка вместе со слугами Уильяма, сквайрами и собаками, закутавшись в плащи и устроившись на плетеных половиках на полу. Когда огонь в огромном камине превратился в тлеющие угли, Гвенда нерешительно потянулась к мужу, робко дотронувшись до его руки и погладив плащ. Они не были вместе со дня несчастного изнасилования, и молодая жена сомневалась, хочет ли Вулфрик. Понимает ли, что она пробилась к леди Филиппе, стараясь загладить свою вину?
Вулфрик ответил тут же, притянув супругу к себе и поцеловав. Она благодарно расслабилась в его объятиях. От счастья ей хотелось плакать. Девушка ждала, но муж лежал тихо. Он был очень нежен, но, вероятно, его смущало соседство стольких людей. Вообще-то подобное происходило сплошь и рядом, и никто не обращал внимания. Но возможно, Вулфрику мешало.
