Джолин как током ударило, когда она начала осознавать степень своего унижения.
— А я ничего об этом не знала, и Си ни черта не сказал об этом. Си только крепко получил по заднице за неосторожность. Они урезали его долю. Понимаете? Обошлись с ним как с мальчишкой! Урезали его долю! — Она остановилась. — Черт, мне лучше замолчать. Если я не замолчу, они и меня запрут в этой комнате вместе с вами!
— Не напрашивайтесь на неприятности.
Сэнди встала. Она ощущала замкнутость этих стеклянных стен.
— Невероятно, что они делают такие вещи и никто не может их остановить.
Джолин тоже встала и посмотрела на Сэнди.
— Я хотела бы что-нибудь для вас сделать, милая. Но черт возьми! Я для себя-то ничего не могу сделать. Я буду приходить поболтать с вами, когда смогу. Может быть, иногда мы вместе будем пить кофе.
Сэнди сквозь слезы взглянула на Джолин и сказала:
— Не поручусь за это. Но спасибо, что пришли. Из меня довольно паршивая компания.
— Что вы, вы в порядке! Вы смелая женщина!
— Это точно. — Сэнди сжала ей руку. — Слушайте, я хотела бы встретиться с вашим мужем. Он сейчас здесь?
— Си? Он куда-то уехал. Должен вернуться приблизительно через неделю.
Искра безумной надежды вспыхнула и угасла.
— Не важно, — сказала Сэнди.
Желая ее обрадовать, Джолин сказала:
— Послушайте, когда он вернется, я обязательно попрошу его поговорить с вами.
Сэнди мрачно смотрела на свое отражение в почерневшей от ночной тьмы стеклянной стене.
— Хорошо. Попросите его зайти. Но сначала уточните, когда у меня приемные часы.
Джолин сделала движение к ней, потом остановилась; казалось, она глубоко расстроена.
— Берегите себя, милая. — Она помешкала секунду и вышла из комнаты.
Сэнди опять села и уставилась на лимонад. «Что они делают сегодня ночью, черт их возьми? — подумала она. — Кого они убивают, пока я сижу здесь?»
Клиника неврологических исследований Медицинского центра при Гроувском университете располагалась в прекрасном пригороде Пэрриша. Это был цельный шестиэтажный монолит из белого гранита с тонированными стеклами зеркальных окон, отражавших техасское небо. Среди деревьев и газонов он обеспечивал абсолютную тишину и превосходный уровень медицинского обслуживания для тех психически нездоровых пациентов, которые могли за это заплатить.
Поскольку Аарон Хейг, жертвуя на благотворительность, смог превратить большую часть Медицинского центра в свою собственность, Лорейн были отведены апартаменты на шестом этаже — спальня, гостиная, ванная комната и балкон. Стеклянная дверь и окна были из небьющегося стекла и открывались с помощью электронного кода.
Дозы успокоительных средств и антидепрессантов, которые принимала Лорейн, увеличивались день ото дня, пока она не стала проводить большую часть времени в постели, лежа на спине, бледная и эфемерно красивая на фоне кружевных подушек. Так она выглядела и этим вечером, когда дверь ее комнаты открылась и вошел высокий темноглазый человек. Он закрыл за собой дверь и тихо прошел через гостиную в спальню. На одном из боковых столиков, обитых стеганой мягкой тканью, стояла лампа. Лорейн лежала, свернувшись калачиком. Одна ее щека была освещена.
Она зашевелилась, когда мужчина вошел в спальню; ее глаза трепетно открылись.
— Привет, Лорейн! — сказал он.
Слабая улыбка приподняла уголки ее губ. Она узнала голос вошедшего, хотя он прозвучал слабо. В сменяющих друг друга свете и тени она смогла разглядеть очертания его фигуры. Это был доктор Энди, он лечил ее последние несколько недель. Его голос и прикосновения успокаивали ее.
Когда он подошел, она зашевелилась на кровати.
— Вам сегодня нужна ванна, дорогая Лорейн. — сказал доктор. — Хорошая теплая ванна. Она поможет вам расслабиться. И вы проведете спокойно ночь. Пойдемте, дорогая.
Он наклонился, схватил ее за запястья и, потянув на себя, заставил сесть. Она свесила ноги с края кровати и сидела, прикрыв лицо рукой, а длинные густые волосы спадали на ее лицо и плечи. Тонкая ночная рубашка заголила белые бедра. Ее плечи сияли в свете лампы.
Энди провел своими сильными пальцами по ее волосам. Она закинула голову и с закрытыми глазами улыбнулась этой ласке, тихо застонав. Энди улыбнулся ей:
— Пойдемте, дорогая. Надо принимать ванну.
Он помог ей встать, и она оперлась на него. Она еще могла ходить, но ее ноги казались ватными, а колени подгибались. Энди отвел ее в ванную комнату и включил свет. Пока наполнялась ванна, Лорейн сидела и смотрела на него с глупой улыбкой.
Он наполнил ванну до половины и закрыл кран.
— Встаньте, — приказал он Лорейн.
Она встала с его помощью.
— Раздевайтесь.
Она кивнула, немая и неустойчивая, словно пробудившаяся от хмельного сна. Скрестив свои длинные тонкие руки, она сняла ночную рубашку и обнажила белый живот и грудь с торчащими сосками. Рубашка свалилась на кафельный пол, Лорейн стояла, взбивая руками волосы.
— Лезьте в воду, — велел ей Энди.
Он помог ей войти в теплую ванну. Она села и откинулась назад. Энди положил ей под голову надувную резиновую подушечку.
— Вот так, полежите немного, дорогая, — сказал он.
Она кивнула, закрыла глаза и стала что-то бормотать про себя. Вода была приятной, как прекрасная теплая река, уносящая ее прочь под огромным техасским небом. Вода казалась подернутой золотом и несла ее по прериям со стадами пасущегося скота, мимо валунов и гор, укрытых глубокой тенью. Прочь от дурных снов, от ее боли — к спокойствию.
Пока она лежала в воде, Энди достал из кармана белого халата шприц и ампулу с успокоительным средством, прописанным Лорейн, у которой уже начинался распад личности. Энди достал также пакетик с наркотиком. Эти таблетки не были назначены Лорейн, поскольку у нее не было проблем со сном. Но врачи потом решат, что она стащила их у влюбленного в нее пациента, который все время любовался ею. Будет ясно, что несчастная женщина страдала наркотической зависимостью.
