Потом отступил Батя. Очень степенно и важно отступил, сделав вид, что неожиданно вспомнил о живущем неподалеку свояке. Ну за него я была спокойна и потому с вежливой улыбкой попросила передать свояку привет и не задерживаться у него допоздна. Папаша покивал и медленно вышел из очередной лавки. Правда, глянув в зеркальную витрину, я увидела, как он от радости едва ли не вприсядку идет.
Дольше всех продержался Зверюга, которому, казалось, было глубоко начхать на все происходящее. Магазины, кабаки, герцогская резиденция, лесная поляна, горная пещера… Нет, иногда я просто завидовала алмазной нервной системе этого изящного парня с мечтательными глазами и холодной улыбкой!
Торин стонал, охал и жаловался не переставая. Но я была безжалостна и неумолима и отпускать его на все четыре стороны отказывалась категорически. Не говоря уже ни о чем другом, аристократенок был основным носителем материальной базы, на которой зиждились мои надежды обзавестись новым гардеробом. Кто же за наряды-то расплачиваться будет, если он уйдет? Сначала меня еще грызло некоторое смущение, но потом я припомнила кодекс нашей гильдии и успокоилась: хран или храна вполне могут принимать от клиента подарки любой ценности. Так что в этом плане моя совесть может быть спокойна.
— Не считай ворон, Торин, лучше посмотри сюда. Как ты считаешь, мне идет? А подойдет к какому-нибудь из твоих камзолов? — взывала я из примерочной, облачившись в очередное платье и вдоволь повертевшись перед зеркалом. Графеныш морщился так страдальчески, будто я звала его к цирюльнику зубы драть, но послушно совал голову за шторку и старался присоветовать что-нибудь дельное. Приказчики смотрели на него сочувственно и понимающе, а продавщицы бросали на меня откровенно завистливые взгляды. Бестолковым девчонкам было невдомек, что завидовать тут вовсе нечему. Ну решил мой клиент в щедрого кавалера поиграть. Так я эти наряды, по-моему, уже с лихвой оплатила личным героизмом во время неоднократного спасения его шкуры.
Но Зверюга был просто изумителен! Он хладнокровно сносил пытку магазинами и иногда даже, отодвинув в сторону задумчивого и сомневающегося Торина, давал весьма здравые и дельные советы относительно моего нового гардероба. Единственной лавкой, в которую он не сумел заставить себя войти, был салон дамского белья. Впрочем, в этой торговой точке советы мне были не нужны.
Несмотря на огромное удовольствие, которое я получала от этой прогулки, от одного магазина я шарахнулась, покусывая губы и едва не расплакавшись. Это была ювелирная лавка — а мне тут же вспомнилось обещание Каррэна купить любое приглянувшееся кольцо в первом попавшемся городе…
От безвременной кончины по причине усталости и отвращения ко всему окружающему миру Торина спасли лишь скромные размеры местного заповедника моды. Вот в Каленаре на улице Кокеток он бы так легко не отделался. Так или иначе, графенок меня прибарахлил, без писка расплачиваясь во всех магазинах и лавках. Я, войдя в роль высокородной леди, нагрузила покупками невозмутимого Зверюгу и, гордо подняв голову, двинулась с Торином под ручку по улице, решив прогуляться, надменно поглядывая по сторонам, словно приглашая прохожих полюбоваться на нашу красивую и благородную пару. Сзади под тяжестью нарядов тихо пыхтел Зверюга. Карета неспешно катила по мостовой в арьергарде.
То, что Левый и Правый, удрав из-под моего строгого надзора, и впрямь ударились в загул, а Зверюга таскался за нами с Торином, спасло им жизнь. А вот Папашу, будто бы отправившегося к свояку, я через витрину лавки с платьями видела в последний раз.
В поместье, куда мы вернулись к ужину, царила суета и беготня. Я поймала проносящегося мимо лакея и грозно призвала к ответу. Получив оный, едва не упала, а потом, одной рукой подобрав юбки, а другой вцепившись в ладонь Торина, понеслась к отведенной для нашей охраны комнате в крыле прислуги. Зверюга, сбросив мои новые наряды в угол, бежал первым.
То, что пояснил отловленный лакей, походило на дурную историйку, которыми нынче торгуют на каждом углу — такие маленькие свитки грубой бумаги, на которых описываются похождения шайки преступников и двоих стражников. Преступники, соответственно своему званию, убивают и грабят честных граждан, а стражники, естественно, старательно их за это ловят. Так вот, и душегубы, и бравые блюстители порядка ухитряются выделывать вещи, которых просто не может быть в жизни, — например, легко преодолевают огромные открытые пространства с помощью только веревки с «кошкой» на конце или взбираются на гладкую отвесную стену, используя лишь силу пальцев и ступней ног. Похожую небылицу попробовал нам скормить и один из холуев Бельдерского. Дескать, шел себе Папаша по коридору, никого не трогал, как вдруг на него упала люстра. Да так точно, что прямо на голову! И убила, естественно, наповал.
Я, осознав, что произошло, в диком приступе ярости чуть сама не перебила всех обитателей этого проклятого поместья. Что люстре упасть помогли, а может, потом просто аккуратно бросили рядом с трупом, приложенным, судя по всему, боевой секирой, — ясно, как то, что сегодня Тории выбросил на мои прихоти уйму денег.
Пришлось вновь изображать неконтролируемую истерику и трагические рыдания на плече аристократеныша, который, не зная, что подумать, пытался одновременно погладить и похлопать меня по спине, заодно старательно оттаптывая ноги. В конце концов я обозлилась и ответила тем же, благо стояли мы в обнимку и далеко тянуться не пришлось. Да не просто так, а под прикрытием подола каблуком приложила. Торин тихонько охнул, но намек понял и больше ноги не распускал.
Прибежавший на шум и крики Бельдерский разорялся так, что я в который раз заподозрила его в причастности к уже второму неприятному инциденту, произошедшему с нами в стенах его родового гнезда. Мои сомнения и мрачные мысли не развеялись даже при виде слуг с лестницами и стремянками, которые начали поспешную проверку креплений всех светильников подряд. Правда, обдумывать подозрения было уже некогда — через час должны были съехаться гости: маленькое, но изысканное общество местных богатеев, дабы выпить вместе вина, поиграть в марта-ку и пообщаться на возвышенные темы. Пришлось идти и готовиться к этому приему.
Торин при виде меня одобрительно кивнул и лучезарно улыбнулся, словно решив попытаться мне понравиться. А то я сама не знаю, что хороша! Подумав, я решила оставить вечернее платье, привезенное из Каленары, на завтра и облачилась в одну из сегодняшних покупок — светло-голубой шифоновый наряд, струившийся вокруг моего тела как легкий поток воды. Служанки, вновь не допущенные к одеванию, но привлеченные к макияжу и расчесыванию волос, соорудили мне очень модную в этом сезоне прическу, художественно растрепав пряди и приколов к ним два живых цветка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
