направления, — ответил Даор. — Между нами и границей двадцать шесть таких отрядов. Заговаривайте лошадей.
Алана рванулась было к Теа, но черный герцог поймал ее за руку. Сейчас в нем не было той расслабленности, что обычно, взгляд глубоких черных глаз стал серьезным.
— Ты едешь со мной.
— Н-нет, — попыталась возразить Алана.
— Это становится опасно, мы можем попасть в засаду, и ты в это время должна быть рядом со мной, Алана, — отрезал Даор.
— Это неприлично, — пискнула Алана, чувствуя, как, несмотря на панику, кровь бросается в лицо. — Сзади я свалюсь, а спереди я… просто не поеду.
Последние слова она говорила, смотря себе под ноги.
— Иди сюда, — неожиданно смягчившимся голосом проговорил Даор. — Смотри.
В седле его коня и правда что-то поменялось. Алана провела рукой по краю — седло разделилось на два сидения, каждое со своими стременами, а между передней и задней частью выросла плотная и довольно высокая спинка с мягкой верхней частью. Поняв, почему это сделано, Алана зажмурилась от смущения, и даже закрыла лицо рукой, настолько невыносимо это было.
— Я… — сдавленно прошептала она. — Дайте мне минутку, пожалуйста.
И тут же Даор Карион снова обнял ее сзади, в этот раз крепко притянув к себе, и этот неожиданный контакт, уже совсем не неприятный, заставил и так гулко стучащее сердце забиться о ребра. Алана вдруг поняла, что он смеется, и это возмутило ее.
— Маленькая, — прошептал ей в волосы Даор. — Я понимаю, правда. Это не тот случай, чтобы упорствовать. Если нам не повезет, уже через четверть часа мы вынуждены будем обороняться от сильных, лишенных страха смерти шепчущих, если повезет — через полтора часа на границе с Черными землями нас точно встретит большой отряд. Конечно, я убью всех, кто попытается причинить тебе вред, и я бы не беспокоился так, если бы у каждого, кого мы встречали, не было спинелевой сети и спинелевой россыпи. Знаешь, что такое спинель?
Думать, когда он стоял вплотную, пусть и сзади, было невозможно. Алана только кивнула.
— Хорошо. Тогда ты знаешь, что спинель прорвет любой щит и парализует тебя. Для меня ее прикосновение неприятно, но не так опасно, поэтому я закрою тебя, если перед нами откроется портал, из которого посыпется спинель.
— А вам точно не опасно? — шепнула девушка.
— Спинель бесполезна против демонов, — пояснил Даор. — Она разрушает связь между пластами мира, затрагиваемыми тайным языком, и человеческой кровью. Во мне достаточно демонического, чтобы она не могла обессилить меня.
— Я все время забываю… — будто сама себе сказала Алана. И действительно, это как-то не держалось в памяти: как кто-то мог не быть человеком? — Но ведь вы сами сказали, что ее прикосновение вам неприятно. Давайте вы не будете меня закрывать?
— Я постараюсь увести нас от спинелевых потоков, — с улыбкой в голосе согласился Даор.
— Отпустите меня, — попросила Алана, уже понимая, зачем герцог делает это: держит ее в крепких объятиях, говорит с ней этим успокаивающим нежным голосом. И Тьма его побери, это действовало: понемногу девушка привыкала и расслаблялась. — Не думайте, что я не понимаю, что вы делаете. Вы приучаете меня к своим… своему присутствию, физически не оставляя выбора. Это действенно, но жестоко.
— Рад, что действенно, — снова засмеялся герцог, помогая Алане забраться в седло и тут же вскакивая следом. — Словом «жестокость», обращенным ко мне, люди что только не называли, но не объятия.
Вокруг уже вовсю гарцевали успевшие заговорить лошадей герцоги. Алана встретилась взглядом с Йорданкой, и ее будто холодной водой окатило, такая ненависть лилась сквозь льдистые глаза. Лихорадочно осматриваясь, Алана скользнула взглядом по вытянувшемуся лицу Амена Рианона, по невозмутимому Лианке, по скрючившейся на седле, но все равно смотрящей во все глаза Сильвиа, все еще закрывавшей обмороженную часть лица платком, по возмущенно-несчастному лицу тут же спрятавшей глаза Юории, по подтягивающей повод Гвиане, по ошарашенно поднятым бровям воинов-мужчин. Разумеется, даже не будь это черный герцог, происходящее считалось бы верхом неприличия. К тому же, воздушной спинки они видеть не могли…
Раньше Алане казалось, что тот миг, когда ее вывели вперед на совете, был страшнейшим для нее, никогда не любившей внимания. Но этот походил на кошмар, и вместе с этим в этом кошмаре крылось что-то, отчего не хотелось просыпаться.
— На нас все смотрят, — еле смогла сказать Алана, но в ответ на ее плечи легли его сильные руки, фактически заключая в объятия. Даор держал повод обеими руками, придерживая и Алану, хотя между ее спиной и его животом оставался воздух, за что девушка была ему благодарна.
— Никто из них не посмеет и слова тебе сказать, — отозвался черный герцог откуда-то сверху. — Мы поедем первыми, остальные за нами. Держись за луку или за мои руки. Если станет сложно, скажи мне.
50. Даор и Алана
Ночь и так была промозглой, но когда они ступили во влажный после ливня, леденеющий на глазах лес, спутникам стало сложно оставаться спокойными: согревающие заговоры давно рассеялись, а застывающая морось висела в воздухе как плотный туман, и мороз щипал разгоряченные лица. Первые люди Империи кутались в свои шарфы и шапероны, прятались за полосами ткани от холодного воздуха и тяжело, надрывно дышали.
Девочка тоже сжалась в руках Даора в маленький и трогательный комочек. Ей холодно не было — не могло быть, учитывая его близость и его горячую демоническую кровь, — но за седло она держалась так крепко, что пальчики под перчатками наверняка побелели и болели. Герцогу хотелось погладить ее изящные кисти, чтобы напряжение ушло, но он не давал себе прикасаться к Алане лишний раз: она и так чувствовала себя не в своей тарелке. Еще в начале пути поняв, что ее скованность не проходит, Даор расширил кольцо своих рук так, чтобы девушка задевала их только изредка во время резких прыжков лошади, и через некоторое время с облегчением и досадой увидел, что спина ее чуть выпрямилась, и поясница перестала зажиматься. Алана держалась на удивление стойко, не жалуясь даже спустя час езды, хотя он понимал, что не привыкшей к галопу девушке приходилось непросто.
Она еле доставала герцогу до ключиц, и когда ветер содрал с нее платок, поднятые ветром пушистые волосы защекотали ему подбородок. Иногда Даор чуть опускал лицо
