королевы, ни другой менее значительной особы, потому что хлеба нет. Все это относилось и к прочим сыновьям, кроме старшего.
И вы полагаете, это волновало Марко и Королеву?
Ей-богу, нисколечко! Они только посмеивались. Молодым, сильным, привычным к крестьянскому труду да еще влюбленным друг в друга по уши и бояться бедности! Пустяки! Марко наймется на камнедробилку, а там сильный парень может заработать достаточно, вот тебе хлеб да любовь до самой смерти.
И ни он, ни она не думали, что судьба может их разлучить.
* * *
Близился петров день. Как-то в воскресенье после обеда Шимета и Антица Пуричи дремали у стола. Королева ушла к подруге. Два ее младших брата играли с соседскими ребятами на берегу. Вдруг отворилась дверь, и в комнату вошел староста Иосиф Буясов.
Если бы вышла из рамы висевшая над кроватью божья матерь, супруги бы не удивились больше, потому что староста никогда ни к кому в гости не ходил.
Шимета залепетал что-то, вставая. Антица, разинув рот, переводила взгляд с одного на другого.
Староста угрюмо оглядел комнату, плюнул прямо перед собой и растер плевок ногой.
— Ух! Ну и жарища, брат! Ежели так протянется, все сгорит! Только позавчера глядел на молодые посадки винограда — нету, брат, ничего, листья увяли.
В знак согласия Шимета кивнул головой.
— А ежели, того… и нынче урожай подведет, тогда хоть пропадай.
— Уж ты пропадешь! — тихо вымолвил наконец Шимета.
— Я… того… привык спать после обеда, а вот сегодня никак… Да еще и другая причина!.. Несчастье мое, Иво, жениться надумал. Ладно, говорю, давай! Которую хочешь? «А придется ли тебе по душе та, кого я выбрал!» Ну, говори, кто? Так нет! Несколько дней молчал, пока наконец сегодня не выпалил. Хочет вашу Анджу… Теперь ясно, с чем я пришел?
Старики недоуменно посмотрели друг на друга: уж не свихнулся ли человек?
— Я… того… ничего против не имею… Анджа девушка достойная, будет меня слушать. Что вы скажете?
Шимета и Антица не могли произнести ни слова.
Иосиф вспылил:
— Какого дьявола молчите, точно каменные? Скажите: «Согласны!» Скажите: «Не согласны!» Или лучше не говорите сейчас ничего, пусть завтра отец придет и принесет ответ. Прощайте!
Иосиф ушел; его не только не угостили, но даже ничего и не предложили.
* * *
В тот вечер в доме Пурича было шумно.
— Сука, цыганское отродье, выродок! — отчитывала мать Королеву. — Вместо того чтобы целовать землю, на которой он стоял, ты отказываешь! И ради кого? Ради этого голодного Марко Пивича, что не может и себя прокормить. Да ты понимаешь, что делаешь?! Чем кичишься, несчастная? Голову тебе вскружило, что прозвали Королевой? А что пользы! Да знаешь ли ты, несчастная, что этот человек постучится в любую дверь в городе, и всяк его встретит с поклоном! Понимаешь?
— Знаю, мама, но не могу, — ответила Королева.
— Молчи, жена, чтоб тебе онеметь! Тише, пусть хоть соседи не слышат. Кто бы поверил, что девку придется уговаривать выйти за Иво Буясова, единственного сына Иосифа, у которого в винном погребе две сотни барилов масла! И наша не желает за него идти, потому что он некрасивый, а она Королева, ха-ха-ха!..
— Не потому, отец…
— Пойдешь, дочка, прокляну иначе…
— Стану на колени перед господом и прокляну, если ослушаешься, — подхватила мать.
— Мама, не говори так!
— Горло ножом перережу! — снова вмешался отец. — Видишь, вот этим ножом заколю, как ягненка!..
— Дай-то бог, хоть сейчас, отец!..
— Не говори так, моя голубка, моя ягодка, послушай свою мамочку, что бережет тебя пуще глаза! Увидишь, что не придется раскаиваться, поверь. Сама будешь меня потом благословлять. Какая мать не хочет счастья своему ребенку? Неужто мы ради собственной корысти уговариваем? Ведь я скоро закрою глаза навеки. Не послушаешь — случится это прежде времени…
— Не могу я, мама!..
— Не хочешь, дочка, потому что нас не любишь! Дитя мое, дитятко, тяжко мне это слышать! Пять десятков у меня за натруженной спиной, что гнулась каждый божий день с утра до ночи, чтобы только вас прокормить. Погляди на мои мозоли на руках! Сейчас господь даровал выдать тебя замуж так, как ни одному отцу во всем Долаце не удавалось, а ты плюешь на дар божий, на чашу-дароносицу плюешь! Понимаешь ли ты это своими куриными мозгами? Моя ли ты дочь или в тебе течет латинская кровь, что ты так втюрилась в какого-то оборванца? Неужто порядочная крестьянская девушка может так бесстыдно увлечься мужчиной? Или ты синьора какая?.. Качаешь головой! Так докажи, что нет. Прислушайся к разуму, а не к сердцу! Бог поставил разум над сердцем, несчастная! Повинуйся богу, это его рук дело! Разве не видишь, что он сподобил тебя честным путем помочь своим родным? Если нас, стариков, одряхлевших от работы и лет, завтра не станет, два твои брата окажутся на улице, и только из-за твоего непослушания…
Так чередовались угрозы и мольбы, брань и ласка — все, что может выйти из голодной души, распаленной корыстными помыслами. Анджа долго упорствовала, но под конец сдалась.
— Может, Иво еще передумает… Ведь я с ним ни разу словом не перекинулась.
Отец вскочил и как бешеный крикнул:
— Не цыган я, хоть и бедняк! Или дочь мою можно сватать ради забавы? Такая забава кровью смывается!
На этом застала их полночь.
Утром Шимета дал ответ: «Родители согласны, девушка согласна».
* * *
Королева проболела несколько дней. Подняла ее с постели не столько материнская забота, сколько жалость к своим, — жалость, пересилившая любовь, которая была ей дороже жизни.
Состоялась торжественная помолвка.
Иво ежедневно приходил к Пуричам. Долачанки сплетничали без конца. Были и такие, которые уверяли, будто старая Антица околдовала Иво. Девушки сначала завидовали Королеве, но,
